V
Тристан, как ребенок, ослаб,
На сердце кручина.
Ему не помогут теперь
Все чары Мерлина.
А фея Урганда ему
Промолвила мудро:
«Изольде тебя излечить
Одной – Златокудрой.
От смерти она отвратит,
Спасет от недуга».
Он слышит и за море шлет
Любимого друга.
И другу дает он наказ:
«Воротишься с милой -
Ты белое на корабле
Поставишь ветрило.
А нет – черный парус поставь,
И мне бы хотелось,
Чтоб он, словно саван, потом
Укрыл мое тело».
VI
«Ступай же, Белорукая, на берег,
Прошу тебя, молю тебя, иди!
Там есть утес, высокая стремнина,
Взойди на кручу, в море погляди,
Где ветер гонит северные волны,
Вернись скорей и расскажи о том,
В тумане нет ли белого ветрила
На горизонте дальнем и седом».
И молча Белорукая Изольда
Взошла на кручу и глядит в туман…
Ах, что белеет – парус ли далекий,
Иль это гребня пенного обман?
Она вернулась, и спросил он жадно:
«Что там вдали, видны ли паруса?»
«Маячит чей-то парус на просторе…»
«Он бел?» – «Он черен, как моя коса».
И вмиг душа Тристана обрывает
Нить ожиданья, горя не тая,
И легкокрылой птицею несется
Далеко, в неизвестные края…
«За мною, Златокудрая Изольда!
Тебя давно Тристан твой верный ждет.
Не бойся в этих скалах заблудиться,-
Изольда Белорукая ведет.
Мы две сестры. Нас имя породнило,
Как две зари: я – вечер, ты – рассвет;
Мы запылали заревом единым.
Так суждено, и в этом чуда нет.
Однажды в жизни светлый час недолгий,
Как и тебе, мне был судьбою дан…»
«Сестра моя! Страшит меня твой голос!
Скажи всю правду! Умер мой Тристан?!»
«Пусть, Златокудрая, господь рассудит,
Чьим был Тристан, твоим или моим,
Но все-таки склониться в час кончины
Досталось мне, а не тебе над ним.
Не подняла ты черного ветрила,
Не траурна – светла твоя краса,
Но милый в гроб не ляжет без покрова -
Его покроет черная коса».
‹21 июля 1912 г. Кутаис›
ДРАМЫ
В КАТАКОМБАХ
Драматическая поэма
Катакомбы близ Рима. В подземелье, слабо освещенном масляными плошками и тонкими восковыми свечами, собралась небольшая христианская община. Епископ кончает проповедь. Слушатели и слушательницы стоят набожно, покорно и тихо.
Епископ
Восславим, братья, господа Христа,
Что посадил с собою одесную
Замученного брата Хариклея.
Хор
На небе слава господу Христу,
Что от земных оков освобождает,
Что из тюрьмы грехов выводит души
К престолу света вечного.
Диакон
Аминь.
Епископ
Наш брат был у язычника рабом.
Он ныне раб господень, раб ничей.
Раб-неофит
Господень раб? Там тоже есть рабы?
А ты мне говорил, что в царстве божьем
Нет ни хозяев, ни рабов!
Епископ
Да, правда!
Мы все равны пред богом.
Раб-неофит
И рабы?
Епископ
Рабы господни, брат мой, не забудь!
Сказал Христос: мое не горько иго,
Не тяжко бремя. Понимаешь?
Раб-неофит (после тяжелого раздумья)
Нет.
Не в силах. Этих слов не понимаю.
Рабыня-христианка (внезапно прорицает в беспамятстве)
Уже легла у дерева секира!…
«Я ввергну древо срубленное в пламя»,-
Сказал господь!… Приди, приди, приди,
Исус, сын божий! Преклонилась долу
Твоя пшеница,- ждет она серпа…
Доколе, господи?… Рахиль рыдает,
Нет у нее детей…
Бессвязная речь переходит в исступленное бормотание. Некоторые женщины тоже начинают плакать. Не выдерживает кое-кто и из мужчин.
Епископ (властно и громко)
Прочь, сатана!
Ты здесь бессилен.
(Подходит к пророчице, бьющейся в судорогах, и кладет руку ей на голову.)
Дочь моя, да будут
Тебе защитой вера и молитва
От наваждений дьявола.
Постепенно под его взглядом женщина стихает и бессильно склоняется на руки подруг, поддерживающих ее.
Христианка (одна из тех, кто поддерживает пророчицу, робко отзывается)
Вчера,
Святой отец, ее ребенка продал
Хозяин греку из Коринфа…
Епископ
Смолкни! Апостол нам на благо заповедал:
«Пусть женщина на сборищах молчит».
Между тем пророчицу уводят. Молчание.
Раб-неофит (подходит к епископу; голос его дрожит, но полон отчаянной решимости)
Прости, отец, но я не понимаю,
Как это может быть не горьким иго
И легким то, что тяжело?
Епископ
Мой сын,
Когда ты добровольно склонишь выю
В ярмо Христово, сладостно то будет
Душе твоей; когда захочешь сам
Взять крест на рамена, ужели тяжек
Покажется тебе он?
Раб-неофит
Но зачем же
В ярмо по доброй воле нам впрягаться
И крест нести по своему желанью,
Когда и так замучила неволя?
Так натрудили душу и загривок
Кресты и ярма нам,- терпенья нет!
Не для того пришел я в вашу церковь,
Чтоб новый крест или ярмо найти.
Нет, я пришел сюда найти свободу
По слову: несть раба – несть господина.
Епископ
И ты найдешь свободу эту, сын мой,
Как только встанешь под ярмо Христово.
Равны рабы господни меж собою.
Свой путь мирской ты под ярмом пройдешь
И в царство божье внидешь. В оном царстве
Иных владык не будет, кроме бога,
Отца всевышнего. Твоя гордыня
Сравнилась бы с гордыней сатанинской,
Когда бы ты отцовой божьей власти
Не признавал.
Раб-неофит
Святой отец, помилуй,
Какая у раба еще гордыня!
Пусть будет так, пускай отец всевышний
Царит над нами! Но когда ж настанет
То царство божье? Где его искать?
Тот говорит: на небе царство божье,
А этот: на земле…
(Страстно ждет ответа, глядя на епископа.)
Епископ
Прав тот и этот.
Раб-неофит
Но где же на земле оно?
Епископ
Вот здесь. Раб-неофит Как, в Риме?
Епископ
В нашей церкви.
Раб-неофит
В катакомбах?
Епископ
Не говори «вон тут» иль «где-то там».
Оно везде, где бог в смиренных душах.
Раб-неофит
Когда ж он будет в душах всех людей?
Епископ
Тогда, когда Христос сойдет на землю
С небес еще раз.
Раб-неофит
(грустно)
Брат один сказал,
Что миновать должно тысячелетье
До нового пришествия Христова…
Епископ
Он еретик. Никто из нас не знает
Ни дня, ни часу…
Раб-неофит (радостно перебивает)
Значит, царство божье
Начаться может каждый день и час?
Епископ
Конечно, да.
