Майяри жалела Рену. Но, возможно, не так часто вспоминала бы о ней, если бы… Жалела бы, да, но…

Всё же она скорбела из-за её смерти потому, что умерла девушка от рук Виидаша. Она скорбела из-за боли друга, из-за его безвозвратно разбитой души. Из-за навсегда исчезнувшего прежнего Виидаша.

Он стал совсем другим. Как Ёрдел.

Это так страшно – видеть, как меняется друг, превращаясь из живого, солнечного парня в серую тень с больными глазами. Не так страшно видеть итог изменения, как весь путь, ведущий к нему.

– Ты опять опечалилась, – заметил Ранхаш.

Майяри молча поцеловала его в вырез рубашки, прямо в печать.

– Прости, я вспомнила о Виидаше и Рене.

Грудь под её ладонями напряглась, и девушка почувствовала себя ещё более виноватой.

– Прости. Он… всё ещё мой друг, несмотря на всё, что произошло.

– Мне нелегко это принять, – признался харен, – зная, что в прошлом вы были женихом и невестой. Зная, что он обнимал и целовал тебя.

Майяри промолчала. На волчий месяц распахнутой пастью начала наползать раздвоенная туча.

– Он уезжает через два дня.

– Что? – Майяри удивлённо вскинула голову. – Откуда ты знаешь?

– Виделись вчера утром, – неохотно признался Ранхаш. – По делу об ограблении санаришской сокровищницы у него были изъяты некоторые вещи как у подозреваемого в пособничестве. Пришло время ввиду его полной непричастности всё вернуть. И тебе, кстати, тоже нужно кое-что забрать.

– О, если эти вещи нужны для следствия, то можешь оставить, – отмахнулась девушка.

– Эта. Не нужна, – Ранхаш помрачнел и сунул руку в карман штанов. – Она у меня с собой.

И вытащил Письмо.

– Я уже забыла про него, – Майяри приняла артефакт и удивлённо пошелестела им. – А второе где? Он же парный.

Лицо харена потемнело ещё сильнее.

– Второе по всем отчетам принадлежит Виидашу, – помолчав, Ранхаш всё же процедил: – Вернул ему.

– О, Ранхаш! – растроганная Майяри осыпала его мрачное лицо поцелуями.

Муж смягчился и расслабился.

– Ревновать так непривычно, – признался он. – Я раньше только Шидая ревновал. В детстве.

– Да, это очень непривычно. Я ещё никогда никого к делам не ревновала, – наивно согласилась с ним Майяри, и Ранхаш окончательно подобрел.

– Мной пахнешь, – прикрыв глаза, он с блаженством принюхался к её шее. – И вся такая сочная, яркая… цветущая…

– А может, повторим ещё раз? – Майяри провокационно закусила губу, чувствуя ягодицами, как твердеет и наливается силой муж.

– Тебе завтра будет плохо, – Ранхаш с печальной улыбкой отрицательно помотал головой.

– А тебе?

– И мне тоже.

Улыбка мгновенно сползла с лица девушки, сменившись беспокойством.

– Тебе будет больно?

Ранхаш улыбнулся.

– Совестно из-за того, что будет больно тебе.

И жена опять шкодливо дёрнула губами.

– Ну, – она подтянула завязку его рубашки на себя и с удовольствием поёрзала, – с совестью можно договориться.

Узээриш почти спал, сидя на стуле перед постелью отца, когда ему принесли записку от главного жреца храма Ваирака.

– Что? – одними губами встревоженно спросил он у охранника, передавшего послание.

Тот пожал плечами.

Беспокойство – в вольерах храма продолжали держать химер духа – мигом взбодрило молодого хайнеса, и он, прищурившись, при неярком ночном свете попытался разобрать написанное.

Брови взлетели вверх. Посидев чуть-чуть в удивлении, Риш знаком отпустил охранника и поворошил волосы.

Похоже, не стоит завтра ждать, что харен составит ему компанию.

А ещё законы якобы блюдёт! Вотый!

Отец заворочался во сне, и Узээриш мигом забыл о наглом нарушении собственного указа и с тревогой подался вперёд, всматриваясь в посеревшее лицо больного.

Наутро Майяри была очень благодарна Ранхашевой совести за несговорчивость.

Тело болело. Особенно ныл низ живота, словно туда ударили. Ещё и зудел. Вроде ничего страшного, видывала боль и посерьёзнее, и тянущие неприятные ощущения появлялись только при движении. Но всё же…

Главное – не признаваться Ранхашу.

Майяри ещё немного поворочалась и резко открыла глаза, сообразив, что не чувствует за спиной чужого тепла. И, сев, обернулась.

Напряжение отпустило. Ранхаш никуда не ушёл. Он лежал здесь же, под одним с ней одеялом, только на другом краю постели. Девушка тут же подобралась к нему и осторожненько прижалась. Провела ладонями по спине, по бокам пробралась на живот и с хулиганским хмыком поползла ниже. Увы, Ранхаш проснулся и мягко перехватил её за запястья раньше, чем она добралась до его паха.

– Доброе утро, – в сонном голосе оборотня звучала лёгкая укоризна.

– Теперь-то почему нельзя? – растерялась Майяри.

– У тебя всё болит.

Тьфу ты! То ли опыт, то ли мысли читает, то ли дар сов. Девушка аж рассердилась. Она-то приготовилась полюбоваться на напряжённого мужа, пытающегося с достоинством скрыть, как ему хорошо, а он…

– Тогда переворачивайся на спину.

Майяри решительно сдёрнула одеяло с едва проснувшегося мужа и с неудовольствием уставилась на портки.

– Хоть ногу твою больную посмотрю. Я, – по губам скользнула коварная ухмылка, – не господин Шидай, от меня в постели не скроешься.

Мягкое и немного помятое со сна лицо Ранхаша осветилось улыбкой, и девушка заворожённо уставилась на ямочки.

– От Шидая тоже не скроешься, – заметил харен.

– М-м-м… – Майяри заинтересованным взглядом прошлась по телу мужа, – а от меня не отбрыкнёшься. Ох… – девушка потрясённо выдохнула и смущённо заморгала.

– Что такое? – Ранхаш лукаво посмотрел на неё из-под ресниц.

На плечах, шее и груди оборотня темнела россыпь засосов.

Майяри припомнила, с каким упоением целовала мужа ночью, пытаясь сломить его «совесть». Его кожа казалась такой приятной на вкус, что она остановиться не могла.

– Наверное, тебе понадобится шарф, – робко заметила девушка.

Ранхаш поднял руку и ласково очертил пальцами ключицы в вырезе её рубашки.

– Тебе тоже, – заверил он.

Собрались они только полтора часа спустя. Ни Майяри, ни Ранхаш толком не знали, что им делать после свадьбы, как себя вести и нужно ли вообще как-то по-особенному себя вести. Они чувствовали, что новый статус не только связал их в глазах остальных, но и должен был как-то поменять сам ход, образ жизни.

В понимании Майяри после заключения брака сразу начиналась супружеская жизнь с её обязательствами и супружеским долгом, и сейчас её больше всего волновала больная нога мужа: ночью ей было не до того, а вот утром она рассмотрела жутковатый шрам во всей красе. Ранхаш же слышал, что после свадьбы молодые супруги на некоторое время покидали общество и оставались наедине друг с другом. Смысл этой традиции он не понимал и сейчас, хотя при взгляде на неспешно облачающуюся жену начинала шевелиться смутная догадка.

Полюбив Майяри, он захотел, чтобы она всегда была рядом. Он больше не желал быть одиноким.

– Проведёшь сегодня день со мной? – спросил он.

Майяри обрадованно вскинулась.

– А куда мы сегодня? В сыск? Или выезжаем?

– Во дворец. Побудешь в библиотеке, пока я в подземелья схожу, узнаю, нет ли чего нового.

Тащить Майяри в место, которое пока было главной ареной её ночных кошмаров, Ранхаш не хотел. Но девушка не сообразила, что о ней заботятся.

– А с тобой можно? – в её глазах светилась не замутнённая страхом мольба, и Ранхаш кивнул раньше, чем сообразил, что делает.

Им обоим не хотелось расставаться. Быть рядом, провести друг с другом как можно больше времени – вот чего они желали. А в подземелье ли, в сыске или в библиотеке… какая в целом разница?

– О, здорово! Я слышала, мастер Дагрен замечательно там поработал.

Ранхаш замер, смотря на тёмно-синее платье Майяри, и, вспомнив кое-что, вернулся в гардеробную. Он уже давно не посещал этот дом, но кое-какие вещи здесь всё же хранились и господин Ириерс, здешний домоправитель, поддерживал их в порядке.