В покои Риш поднялся мрачным, но уже более успокоенным. Иия спала, мужчина-сиделка смотрел на неё и латал ножны.

– Где Зиш? – Узээриш осмотрелся.

– За ширмой. Вроде обернулся, я слышал писк и не стал его тревожить.

– Хорошо.

Прошлый раз птенец так перепугался, увидев незнакомого оборотня, что даже охрип.

Риш заглянул за ширму и действительно увидел серого нескладного птенца, смотрящего прямо перед собой и возбуждённо попискивающего. Риш проследил за его взглядом… и оцепенел.

Напротив птенца стоял тёмно-серый зверёныш локтя полтора в длину. Нескладёныш-подросток с большими лапами, любопытно навострёнными треугольными ушами и пушистым, трубой вскинутым хвостом. Он принюхивался к птенцу и выглядел вполне доброжелательно. Но стоило ему услышать прерывистый вздох Риша, как он резко вскинул башку, и на оборотня уставились яркие глаза: один голубой, другой красный. Левая половина морды сморщилась в яростном оскале, и зверёныш бросился на Риша. Тот взмахнул когтями, но неожиданно промазал: птенец заполошно запищал, раздался треск, и мелкую тварь отбросило назад прежде, чем Риш до неё дотянулся.

А затем произошло и вовсе странное. Птенца и зверёныша притянуло друг к другу, они вмялись, будто бы слились и стали одним целым. Через минуту лохматую голову поднял Зиш, и на Узээриша уставились два разных глаза: голубой и красный. Брат моргнул, потустороннее сияние исчезло из его взора, и он торопливо отполз от Риша, испугавшись зверского выражения лица.

– Зиш! – Узээриш спохватился, убрал когти и порывисто потянулся к брату.

Тот всхлипнул и забился в угол.

– Я боюсь тебя…

– Прости меня, прости… Зиш, это же ты?

Малыш заплакал уже в голос, и встрепенулся сиделка.

– Что случилось?

– Вон! – прошипел молодой хайнес. – Выйди!

Оборотень растерянно посмотрел на него, но приказа не ослушался.

– Ну же, Зиш, – Узээриш на коленях подобрался к ребёнку и осторожно притянул его к груди. – Прости, прости. Это я виноват. Хотел пошутить над тобой, но напугал. Прости меня, прости.

Шепча извинения, Узээриш лихорадочно принюхивался к волосам мальчика, но тот пах Зишем. Он плакал как Зиш, прижимался к нему как Зиш…

Но он видел ту тварь.

– Зиш, а у тебя появился новый друг по играм? – ласково попытался выудить он признание из брата.

Тот лишь всхлипнул и отрицательно мотнул головой. В шесть лет дети ещё сами себя толком не осознают и зверя своего не слышат. Риш судорожно прижал брата к груди.

Что произошло с Зишем? С ним что-то сотворили в подземельях. Что? Кого подселили к Зишу?

В памяти всплыл недавний, не более получаса назад, разговор с помощником.

– …маги пытаются понять, что это за твари, но пока тайна их создания им не даётся, – Саврий поднял голову и положил перед хайнесом рисунок то ли лисы, то ли волка.

– Это те, что рвали моего отца? – холодно уточнил Узээриш.

– Да. Ещё семь живы. И есть несколько оборотней, у которых они в качестве звериной ипостаси. Видимо, их создали специально, чтобы заменить умерших зве…

– Убрать всех, – коротко распорядился Риш.

Саврий спокойно, ничуть не удивлённо посмотрел на него.

– Оборотней казнить, зверей убить.

Риш резко вскинул голову.

– Эй, за дверью!

Сиделка заглянул внутрь.

– Живо собирайся в храм Ваирака.

Светловолосый помощник молодого хайнеса, господин Саврий, больше известный под прозвищем Святой при Блудодее, уже поднялся к дверям храма Ваирака, когда его нагнал запыхавшийся оборотень.

– Господин Саврий, стойте! Срочное послание от хайнеса!

– От хайнеса? – Саврий принял обрывок бумаги и вчитался в знакомый размашистый почерк.

«Не трогать зверей. Я погорячился».

Майяри не кричала на весь сыск, выражая своё негодование. Не выглядела оскорблённой или обиженной. Она злилась. Злилась искренне, разъярённо щурила глаза, медленно цедила слова сквозь зубы и скалилась, как оборотница, при виде улыбающегося Казара. Пришлось отправить хаггареса домой и быстренько посадить кипящую девушку в экипаж, пока она случайно не пошатнула сыск.

– Харен, – в ярости она опять перешла на «вы», словно бы отстраняясь от возлюбленного.

Ранхаша обращение не покоробило. Да и вообще он едва сдерживал улыбку, припоминая, что в Санарише воспринимал гневную Майяри как источник разнообразных проблем. А сейчас она казалась забавной. Но Казару лучше некоторое время подержаться от неё подальше.

– Вы решили, что хаггаресские браслеты и ошейники не сострадательно по отношению ко мне, и хаггарес увиделся вам более милосердным вариантом?

Какой взгляд! Ранхаш залюбовался пламенно горящим взором. Как-то Шидай заявил, что перед разозлённой женщиной очень сложно устоять. И сейчас Ранхаш начинал понимать отца. Жутко хотелось перетащить Майяри на колени, подышать её разъярённым дыханием, почувствовать, как неуступчиво извивается её тело в ладонях, и насладиться пышущими злым румянцем щеками. И он не стал отказывать себе в желаемом.

Подавшись вперёд, мужчина с лёгкостью перетянул девушку к себе и, невзирая на сопротивление, умостил на своих коленях. Экипаж тронулся.

– Отпустите меня! – с жаром потребовала Майяри, но осеклась, стоило харену повернуть голову и взглянуть на неё жёлтыми глазами.

Зрачок у него был расширен, ноздри легонько нетерпеливо подрагивали, а руки – правая на бедре, левая на рёбрах под грудью – нежно впивались в тело, надавливая и массируя. Уши вспыхнули, и по задней стороне шеи вниз по спине потекла горячая волна.

– Живой хаггарес определённо милосерднее для тебя, чем артефакт, – глаза оборотня скользнули по её испещрённым шрамами запястьям, и Майяри поспешила одёрнуть рукава с мысленным зароком заняться ими в ближайшее время. Если хайнес пойдёт на поправку.

Мелькнула подлая мысль – ещё и разум на стороне негодяя! – что живой хаггарес милосерднее и для харена. Она не чувствовала через ткань, но воображение живо передало осязанию шершавость мужских ладоней, покрытых шрамами – хаггаресскими письменами.

– Но это определённо немилосердно по отношению к хаггаресу и ко мне.

– К тебе-то почему? – проворчала девушка, смягчаясь.

– Мне придётся постоянно быть настороже, чтобы успеть предотвратить конфликт между двумя народами.

– Я не собиралась с ним драться! – закатила глаза Майяри. – Если бы он сам в драку не полез. Но я не хочу, чтобы он отирался рядом. То, что равнинные хаги отличаются от сумеречников, я ещё готова принять, – и это действительно большая уступка, – но хаггаресы появились как охотники на хаги. Где бы хаггарес ни жил, сущность его не изменить – он охотник. И его дичь – я! И мне не нравится, что он рядом. Его присутствие так необходимо? Я готова поклясться, что буду слушать Редия и Ашия, пусть только вернут их мне.

– Ну вообще-то я искал хаггареса, чтобы снять с тебя ошейник, – признался Ранхаш. – У господина Шереха за время жизни набралось множество знакомств среди разных рас и национальностей, и он помог с поисками. А затем нанял Казара для твоей охраны.

– Хаггареса для охраны хаги?! – Майяри даже не могла понять, что ощутила сильнее – изумление или возмущение.

– В мире иногда всё меняется странным образом, – несмотря на спокойное лицо, у девушки появилось ощущение, что харен веселится. – Ты удивишься, что существуют хаги и хаггаресы, которые умудряются ладить между собой.

– Я ладить не хочу, – упрямо заявила Майяри.

У неё жизнь только налаживается. С трудом, с большими испытаниями, но налаживается. Она полюбила, на самом деле полюбила! У неё появились друзья и близкие, которых она согласна считать новой семьёй. Нашёлся Ёрдел… почти нашёлся. Она смогла рассказать Ранхашу, то, что боялась рассказывать другим, – своё прошлое. И сейчас ей предлагается подвергнуть нажитое таким трудом и болью опасности и попытаться завести дружбу с хаггаресом? Хаггаресы не вызывали у неё даже толики доверия. Нет. Однозначно нет. Никаких хаггаресов!