– Кто?! – зарычал она и через плечо Ранхаша дико сверкнула глазами на жителей общины. – Кто?! Кто посмел меня остановить?! Это ты!

Уставившись на деда, Майяри в ярости шарахнула силами по всей толпе, но налетела на щит.

– Девочка, не нужно! – старался успокоить её старейшина Гейер. – Ты сделаешь только хуже!

– Почему опять Ёрдел?! Почему он?! Почему всегда он?! – Майяри зарыдала.

– Майяри, его найдут, – Ранхаш судорожно прижимал её к груди. – Всё будет хорошо. Он же хаги, он зацепится за воздух…

Девушка завыла. А помнит ли Ёрдел, как цепляться за воздух?

Да пусть будут прокляты все боги, все до единого! Ну почему опять её брат? Ну почему? Почему ни боги, ни духи его не щадят, почему…

Задохнувшись от внезапного озарения, Майяри вновь рванула из рук мужа и закричала:

– Горный дух, где ты?! Явись! Ты должен мне! Ты обязан мне за жизнь!!! Отдай долг!!!

Руки Ранхаша вдруг ослабли, и девушка, вырвавшись, бросилась к краю стены, жадно заглядывая в плавающий внизу туман. На плечи кто-то навалился и издевательски пропел:

– И чего мы рыдаем?

Майяри резко вскинула голову и увидела располосованное линиями лицо духа. Ранхаш стоял поодаль и, судя по вздувшимся на шее жилам, пытался пошевелиться, но не мог.

– Ух, ну он у тебя и жуткий, – оценил харена дух.

Вцепившись в рубашку духа, Майяри лихорадочно зашипела:

– Ты можешь воскрешать? Можешь?!

– Смотря кого, – весело прищурился мужчина. – Если душа не успела уйти, то могу вернуть. Тело-то сваять недолго…

– Верни моего брата! – потребовала Майяри. – Верни мне его!

– Брата? – непонимающе прищурился дух. – Кто это?

– Брат! Это мой брат! – девушка затрясла явно издевающегося мужчину и тут же выпалила: – Смертный одной со мной крови!

– А-а-а… Да, – Гор прищурился, будто всматриваясь куда-то, – вижу душу… не одну. У тебя так много не нашедших покой предков, – доверительно сообщил он.

– Последний! Он умер последним! Совсем недавно… прошу, верни его…

– Точно, есть душа, оставившая тело не так давно и не успевшая найти покой. Только с ней была ещё одна жизнь, – предупредил дух, – её вернуть не могу. Увы, не властен…

– Какая ещё одна жизнь?! – рассвирепела Майяри. – Верни его, только его!

– Как пожелаешь, – расплылся в широкой улыбке Гор и исчез.

Почти тут же из пустоты на стену вышвырнуло тело, и Майяри бросилась к нему, но на полпути замерла, непонимающе смотря на отданный долг. Отмерший Ранхаш тут же подскочил к ней и крепко прижал к себе.

Лежащее на камнях тело пошевелилось, зашелестели юбки и накидками. По узкой спине скользнула длинная тёмно-русая коса, свитая словно из двух змей, брякнули тяжёлые серьги, и на четвереньки медленно, рваными движениями поднялась женщина. На маленьком бледном лице испуганно, затравленно сверкнули большие тёмные глаза, и женщина, осмотревшись, что-то тихо просила на каком-то птичьем языке.

Грудь от ужаса сдавило так, что сердце Майяри едва не остановилось.

Сбоку раздался шорох, и девушка скорее невольно, чем специально обернулась. В этот момент Ёрдел как раз подтянулся и опёрся уже обоими локтями на край стены.

– А у этого, – зашелестел на ухо невидимый дух, – ещё куча должников.

И громогласно, злорадствующе расхохотался, довольный тем, что ему удалось в очередной раз обмануть смертных.

Повисла чуткая тишина, прерываемая лишь хлопаньем кожистых крыльев и испуганным воем повалившегося на землю Рахнарра. Помертвевшая от ужаса Майяри продолжала смотреть на женщину и судорожно цепляться за Ранхаша. Она подозревала, кого воскресил дух, но боялась в это поверить.

Боги, что же она натворила! Она же хотела не этого…

Ужас неотвратимости сотворённого овладел девушкой полностью, и она уже ни о чём не могла думать. Даже о Ёрделе, который наконец забрался на стену и уставился на силящуюся подняться на ноги женщину.

Ноги её подводили. Душа, отвыкшая от тела, никак не могла вновь привыкнуть к оковам плоти. Женщина продолжала осматриваться и щебетать что-то на смутно, очень смутно понятном языке, но никто ей не отзывался. Гости смотрели на неё с изумлением и непониманием, а хозяева с потрясением и – старшее поколение – ужасом глядели то на неё, то на Майяри. На Ёрдела они уже посматривали с пониманием, заподозрив, что его призвала в этот мир сестра.

Так же, как она сейчас призвала свою бабку, погибшую менее четырёхсот лет назад.

– Дирмайя?

Майяри резко обернулась и уставилась на деда. Его глаза были потрясённо распахнуты, и он единственный, кто не отшатнулся и продолжал стоять на месте, смотря на путающуюся в одеждах женщину. Та вскинула взгляд, непонимающе огляделась и наконец направила свой взор вниз. И замерла.

Через пару десятков секунд её лицо исказилось от ненависти, и она отпрянула с такой поспешностью, что серьги в ушах укоризненно зацокали. Но уже в следующее мгновение, возрождённая вскочила на дрожащие ноги и, подхватив свои многослойные юбки, бросилась к краю стены, откуда едва не сверзилась. Молодой хайнес успел перехватить её за шиворот, за что огрёб такой яростный посыл на незнакомом языке, что перевод для понимания не потребовался.

Вырвавшись, женщина торопливо осмотрелась и поспешила, пошатываясь к южной части стены к лестнице. Так как Ранхаш был занят Майяри, Ёрдел вовсе не шевелился, пытаясь осознать, что произошло за время его отсутствия, то за возрождённой пошёл Риш. Он и помог ей, несмотря на яростное сопротивление, перебраться через трещину в стене и придержал, чтобы она не скатилась по ступеням.

Оказавшись внизу, женщина бросилась к старейшине Ирдару и, схватив его за грудки, начала трясти и что-то требовать. Щёки её раскраснелись, глаза повлажнели, но она продолжала кричать и трясти молчащего старейшину.

В детстве Майяри пытались учить языку предков – языку народа хаги. Маленькая девочка особой склонности к языкам не проявила, а учителя не стали настаивать. Для женщины это было не так уж обязательно. А став наследницей, она яро возненавидела всё, что связано со священной миссией её народа и со славными предками. И знание языка в неё вбить не удалось. Сейчас она очень сожалела о собственном упрямстве.

Опомнившийся старейшина Гейер осторожно подошёл ближе и что-то спросил у разъярённой женщины на том же певучем языке. Та посмотрела на него со злостью и испугом, но секундой спустя уже что-то торопливо щебетала.

– Госпожа, вы знаете эту женщину? – старейшина Гейер обратился уже к Майяри. – Она представляется Дирмайей.

Вместо ответа девушка со стоном закрыла дрожащими ладонями лицо.

– Госпожа Дирмайя жена старейшины Ирдара, – едва выдавила она сквозь сжатое спазмом горло. – И моя… наша бабушка.

– О, – старейшина Гейер удивлённо воззрился на женщину, – я не знал, что ты, Ирдар… всё ещё женат.

Майяри опять застонала и уже куда горестнее.

– Госпожа Дирмайя умерла триста девяносто три года назад, – выдохнула она. – Простите, это моя вина… я не хотела этого… это всё… – девушка хотела добавить, что её обманули, что она не хотела беспокоить давно усопшую и вырвавшуюся из-под власти мужа бабку, но не смогла, голос пропал.

Старейшина Гейер в немом изумлением уставился на возрождённую, потом на застывшего истуканом Ирдара и, опомнившись, прислушался к просительному щебету женщины.

– Госпожа, она спрашивает про какого-то Вардария.

Сердце завязалось в груди узлом, и Майяри очень захотелось исчезнуть. Какой ужас она сотворила…

– Это… мой отец, – всё же смогла она ответить, – он умер двадцать семь лет назад. Вместе с моей мамой он погиб под обвалом.

Задумчиво пожевав губами, старик взял в свои ладони одну из закованных в хаггаресские браслеты рук женщины и начал ласково что-то говорить.

А у Майяри голова кружилась.

Её бабушка погибла, сорвавшись со склона. Она пыталась убежать из общины с годовалым сыном и будучи беременной. Рождённая в густых лесах Многоимённых земель, она не смогла удержаться на склоне, а скованные браслетами силы спасли только сына. Майяри была почти уверена, что дух создал её такой же, какой она была в момент гибели.