– Да-а-а, – протянул Викан, уже не пытаясь шептать и сдерживать голос, – такое я точно не забуду.

Смертельная бледность залила лицо Бриша, и ужас осознания осветился в глазах.

Узээриш, до этого смотрящий на парочку ничего не выражающим взором, возвёл глаза к небу, улыбнулся и, отвернувшись, разразился хохотом.

– Ха-а-а-ха-ха-ха, – ему даже пришлось опуститься на корточки. – Уху-ху-ху-ху-ху! Я тебя даже наказывать не буду! Ха-а-а-ха-ха-ха…

– Щенки блохастые! – разъярённо шипел Шерех на Вахеша и Леахаша как на наиболее сознательных из троицы обалдуев.

Стоящий рядом господин Оирид улыбался так широко, что лицо его чуть ли не трещало: приятно всё-таки, когда не только твои внуки дурни. Хотя собственные всё же большие дурни.

Мертвенно бледный Бриш от потрясения даже стоять прямо не мог и опирался на поваленное дерево. Выглядел он совсем нехорошо, держался за живот, и Югеш смотрел на него с сочувствием, но не без веселья. Взглянув на Викана, который успел стащить платье и нижнюю сорочку и теперь щеголял в одних штанах с голым торсом, Бриш покачнулся ещё сильнее.

– Да ладно тебе, – издевательски протянул Викан, – чмокнулись разок. Чего такого?

Глухо застонав, Бриш отвернулся и склонился над землёй. Викан мстительно усмехнулся.

– А ну прекратил! – зарычал на него прадед.

– Ну это же не я целоваться лез. Я вообще был приличной барышней. А он меня связал, в беседку запихал и Тёмные знают что ещё хотел сделать.

Краску с губ Викан уже скусал, но остальное лицо продолжало оставаться накрашенным, и это странным образом делало его похожим на молодого прадеда. Фоший с удивлением отметил это.

– Есть в этом мире хоть какая-то справедливость, – желчно протянул Риш, посматривая на Викана. – Надеюсь, больше пленных барышень нет? Тогда расходимся, – оборотень нетерпеливо посмотрел на облачённую в плащ фигуру за спиной Майяри. – И живее. Хватит испытывать моё терпение.

– Охладуи, – опять зыркнул на внуков дед.

– И чего ты так рано притащился? – фыркнул в ответ Югеш.

– Птичка напела, что у вас тут что-то происходит. Приехал бы позже, пришлось бы вас из казематов вытаскивать! И отвалил бы в два раза больше денег!

– Знать бы, кто эта птичка, – Югеш обвёл многообещающим взглядом ряды хаги.

– Да я это, – поморщился всё ещё раздражённый Шерех и, вытащив из кармана письмо, вручил Оириду. – Полюбуйся, что сочинили. Ещё и обманку отца прислали.

– Ох, ну Сийлан вам и всыплет, – с предвкушением протянул дед, разворачивая письмо.

Брови его брезгливо изогнулись.

– Вот и мне показалось странным, – поддержал его Шерех. – В последнем письме ты советовал мне засунуть яйца в жопу, хотя я всего-то увёл у тебя из-под носа какой-то вонючий кустик в подарок Жадале, а тут такие любезности. Но подпись нарисовали прям всамделишную!

– Даже подделку нормальную сварганить не смогли, слюнтяи!

– Мне долго ждать? – с угрозой протянул Узээриш.

– Простите, господин…

Земля под ногами подпрыгнула, и воздух разорвал грохот.

Ударная волна снесла с ног всех, кроме харена, Майяри, которую тот придержал, и Ёрдела. Облако пыли мгновенно накрыло парк и застлало небо. Раздался протяжный, словно рёв дракона, треск, и землю сотряс новый грохот, словно обрушилось что-то огромное. Звучный перекат, как при горном обвале, звон бьющихся стёкол.

Земля дрожала ещё несколько минут. Грохот затих, пыль немного развеялась, и сквозь кроны оставшихся деревьев стал виден дом.

Половина дома.

– Вот теперь всё, – с мрачным спокойствием сказал Ранхаш.

– Харен!!! – взбешённо зарычал прижатый к земле помощником Узээриш.

– Ранхаш! – рявкнул Шерех.

Тот деловито покрутил голову Майяри, проверяя её уши, и развернулся к ошеломлённо взирающему на разрушенный особняк Оириду.

– Жертв нет, – скупо отчитался харен. – Дом проверили.

– Ты! Щенок! – Оирид разъярённо уставился на него.

– В этой груди, – Ранхаш прижал ладонь к груди Майяри, – бьётся моё сердце. Оно моё. Его никто не может украсть. Оно должно биться мирно, спокойно, не зная тревог. Оно должно быть очень счастливо. И я сделаю всё, чтобы оно было именно таким.

– Ты разрушил мой дом!

– Я пришёл с миром, – голос харена звучал так ровно, что это можно было посчитать за издёвку. – Между нами было всего лишь недоразумение. Поэтому все живы.

Оирид впился в него яростным взглядом, но взор харена не дрогнул. Некоторое время они смотрели друг на друга, затем глава жаанидыйских хаги немного расслабился и даже косо улыбнулся.

– Мы тоже встретили вас с миром.

Ширх! И за его спиной из земли выросли двухсаженные стальные лезвия.

– С миром и разойдёмся.

Лезвия опять ушли в землю.

– Но за дом ты мне заплатишь, – Оирид ткнул пальцем в Шереха.

– Никто ни за что платить не будет, – холодно отозвался Ранхаш. – Вас никто не просил трогать мою возлюбленную.

– О каков щенок! Ну тогда пусть твоя девчонка даже не ждёт компенсации, ясно?

– Займу у дедушки, – покладисто отозвалась всё ещё ошеломлённая взрывом Майяри.

– Вы, Хрибновы отродья! – Оирид развернулся к внукам. – Чтобы через четыре дня бабкин сад был таким же, как и раньше. Иначе станете внучками! Боги, одно разорение с ними!

– Ну не переживай ты так, – попытался утешить его Шерех. – Хочешь, я тебе тех вонючих кустов отжалею? Они у Жадалы ужас как расплодились.

– Харен! – Узээриш всё же поднялся с земли. – Вы что творите? Соображаете вообще или влюблённость напрочь мозги отшибла?

– Напрочь, – не стал спорить Ранхаш.

– Боги, я даже наказание придумать не могу! Так и хочется вытряхнуть из шкуры!

Сверху раздался пронзительный птичий крик, и вздрогнувшая Майяри испуганно задрала голову. Откуда-то из-за дома, стремительно молотя крыльями, вылетела огромная коричневая птица – орёл.

– Ох, летел бы отсюда, Ирриван, – поморщился Вахеш, поднимаясь.

Пыль ещё не до конца осела, и девушка не сразу заметила, что орёл кого-то преследует. А вот оборотни напряглись почти тут же. Вахеш даже замахал руками.

– Отстань от неё! Брось! – орал он.

– Если он сейчас кого-то из правящей семьи расклюёт… – Леахаш опасливо посмотрел на хайнеса.

Тот напряжённо следил за улепётывающей от воинственного орла снежной совой. Глаза его повторяли каждый зигзаг, каждый поворот, оценивали размах крыльев и всё больше и больше наливались недоумением.

Майяри сглотнула, чувствуя, как по спине ползёт липкий холод.

Отчаявшись избавиться от преследователя, сова нырнула вниз и с криком ринулась к девушке. Стремительно развернувшись, Узээриш бросил на неё пронзительный взгляд.

Майяри зажмурилась и страстно захотела попасть в сон. Можно даже в кошмарный.

С приглушённым и в то же время пронзительным – аж в ушах засвербело – криком сова спикировала на Майяри, но Ранхаш закрыл собой девушку, и птица с возмущённым «О-ок-ок-к-о-о» круто повернула в сторону, мазнув оборотня по лицу крылом. Ирриван деликатничать не стал и едва не проредил брату когтями причёску. Охнув, Майяри невольно забилась в объятия жениха поглубже. Боги, как она ненавидит больших птиц! Такие большие создания, а ума со сливу!

– Госпожа Майяри, – голос хайнеса звучал совершенно спокойно, и выглядел он довольно спокойно. И это малость пугало и наводило на мысль, что он уже что-то решил. – Вы можете мне что-то сказать?

– Я узнала об этом не более часа назад, – прямо ответила Майяри, – и не собиралась скрывать от вас. Боги, нет!

Она поспешила прикрыться от совы, которая решила повторить попытку сблизиться с ней, щитом и секунду спустя накрыла колпаком и орла, чтобы тот не задрал противника. Обе птицы разразились криками – обиженным и возмущённым – и забились в своих невидимых клетках. Убедившись, что пугающие пернатые до неё не доберутся, Майяри осмотрелась и малость поёжилась.