– Мы справимся, – Лирка мужественно сжала губы. – Я и господин Руахаш. Он обещал, что не оставит меня. И пока ещё не было случая, чтобы он не пришёл на помощь.

– Ты так в нём уверена?

Господин Руахаш произвёл на Майяри благоприятное впечатление, но она его почти не знала. Знала только, что собственного сына он всё же оставил, хоть и раскаялся в этом.

– Да, – болезненно бледное лицо Лирки слегка порозовело. – Господин Руахаш очень серьёзный и ответственный.

Молоденький жрец страдающе уставился на серьёзного и спокойного главного жреца, который весьма умело застёгивал на груди платье, натянутое прямо поверх рубашки. Закончив, Руахаш расправил кружевной воротник, встряхнул длинную юбку и с усталой брезгливостью уставился на нежный светло-золотистый шёлк.

– И эта тряпка стоит пять золотых…

Пожалуй, куртизанка обошлась бы дешевле.

– Может, всё-таки не нужно? – взмолился молоденький жрец. – Если Господин сильно разгневается, то его милость может покинуть нас.

Храм с таким количеством прихожан милость бога нескоро покинет. Но вслух Руахаш достоинство Повелителя ронять не стал.

– Господин сам пожелал именно этого.

– Ну… вы всё-таки не настолько симпатичный.

Но Руахаш неумолимо прошёл к алтарю и спокойно на него уселся.

– А если… ну вдруг… – молоденький жрец воровато осмотрелся и перешёл к крайнему средству: – Вдруг вы окажетесь в Его вкусе!

– Не окажусь, – хладнокровно отмахнулся Руахаш. – Ступай.

Младший ещё немного потоптался, но всё же ушёл. Если главный хочет злить Господина, то пусть один за это и получает.

В зале подношений воцарилась чуткая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом шёлка.

Появление Господина Руахаш почувствовал ещё до того, как на пол легла тень. Но поворачиваться не стал, позволяя Повелителю оценить подношение со всех сторон.

– Ва-а-ах, – тихо-тихо выдохнули за спиной, – какое серебро волос…

Было непривычно слышать глубокий, но не басовитый голос Господина не в голове, а со стороны.

– И кого же мне преподнёс мой строптивый ханжа-жрец? Кого-то из своих коварных родственниц? Что же ты молчишь, милая?

Руахаш не издавал ни звука. Нельзя лишать Господина возможности изумиться даром по полной.

Бог неторопливо обошёл постамент, встал прямо перед Руахашем, и косая улыбка поползла вниз, а светлые брови – вверх. Жрец уставился на своего Господина усталым взором.

– Угодил?

Высокий, хорошо сложенный мужчина с длинной растрёпанной косой пшеничного цвета вздрогнул и недоверчиво сузил тёмно-синие глаза. Почесал поросшую светлыми, почти прозрачными чешуйками шею и восхищённо прицокнул.

– Не, Руахаш, зная тебя, я ожидал чего-то такого, но чтобы ты сам…

По залу прокатился хохот. Такой раскатистый, что затаившийся в дальнем коридоре младший жрец испуганно вздрогнул. От смеха Ваирак даже присел на корточки и похлопал ладонью по полу.

– Видел бы ты себя! – веселился бог.

– Я видел, – печально отозвался Руахаш.

– Аха-ха-ха-ха-ха! А тут у тебя что? Полностью разоделся?

Ваирак нагло задрал юбку, но над начищенными сапогами не пенилось соблазнительное кружево панталон, а темнели грубые складки обычных штанов.

– Так Господин доволен даром и готов его принять? – безо всякого интереса спросил Руахаш.

– Что ты! – мгновенно отмахнулся тот и посерьёзнел. – Это… – хохот опять раскатился по залу, и Ваирак утёр проступившие красные слёзы. – Это наглое надругательство над моей священной волей. Ы-ы-ы-ы-ы, Руахаш, как тебе в голову пришло напялить это на себя?

– Мне сказали, что я симпатичный.

– Ну не настолько, чтобы на себя платье натягивать! Хотя… ы-ы-ы-ы… оно тебе чудесно подошло. Вот моя следующая воля! Я хочу, чтобы в галерее главных жрецов тебя нарисовали в этом одеянии. Ох, подожди, я ещё не насмотрелся!

Господин вновь покатился со смеху, а Руахаш продолжал сидеть на алтаре, позволяя Повелителю всласть навеселиться и насмотреться. Одно было досадно: слёзы Господина прожигали прекрасный мозаичный пол зала.

– Я могу идти? – вопросил Руахаш, стоило Повелителю немного успокоиться.

– Конечно, – хищно ухмыльнулся тот, рукавом вытирая лицо. – Иди. Я тебя даже провожу. Рукой только ухватиться не забудь.

Будучи жрецом Ваирака не первый год, Руахаш тут же выбросил вперёд руку и сжал пальцы. В то же мгновение алтарь исчез из-под него, воздух взвихрился, стены зала смазались, а ладонь сжалась на чём-то металлическо-холодном. Оборотень едва успел выпрямить ноги, чтобы не грохнуться, и тут же заскользил вбок по покатой поверхности. В лицо пахнуло ветром, истошно закричали вспугнутые птицы, а по затылку хлестнуло белое полотнище. Кое-как вернув равновесие и выпутавшись из ткани, Руахаш с тоской осмотрелся и тяжело вздохнул.

Он стоял, цепляясь за шпиль с флагом, на куполе самого видного здания Жаанидыя – здании суда. Внизу темнела статуя Идной, двигались фигурки прохожих и торопливо катились экипажи. Горожане быстро заметили новый штандарт – женщину с длинными волосами в развевающемся светлом платье – и начали толпиться внизу, с любопытством рассматривая её. «Женщина» отцепилась от шпиля и по куполу скатилась вниз на край барабана, где и замерла, загадочно копошась.

Руахаш хорошо знал Господина. И, задрав юбку, вытащил из притороченной к поясу сумы лёгкий плащ с капюшоном в тон платью. В таком можно спокойно прогуляться по городу до храма, не опасаясь, что потом будут гулять скабрёзные слухи.

Проворно спустившись по стене на задний двор суда, Руахаш оправился и нырнул на улицу. На высокую женщину в дорогом платье тут же обратились взгляды, но особого интереса она всё же не вызвала. Руахаш успел пройти два квартала, когда из переулка вышел высокий мужчина с длинной пшеничной косой – но без чешуек на шее – и нагло подхватил его под локоть.

– Ну что, Руахаш, сходим в ласкательную? – Господин подмигнул.

Ласкательной Повелитель, не очень памятливый на названия мира смертных, называл бордель.

– Такой благородной даме, как я, заходить в подобные места неприлично, – отозвался Руахаш.

Мгновение, и платье исчезло, сменившись просоленным кафтаном капитана речников. С соседней улицы донёсся изумлённый и возмущённый вопль, и Руахаш укоризненно посмотрел на Господина. Тот улыбнулся ещё шире, и левый глаз жреца закрыла косая повязка.

– Теперь прилично?

– Господин, почему бы вам не сходить одному? У меня, право, много дел.

– А кто со мной будет пить? Смертные женщины слишком быстро напиваются, и с ними уже не интересно.

Руахаш в который раз помянул недобрым словом свою устойчивость к вину.

– Хорошо. Но, Господин, я могу надеяться, что вы отправите меня в мою спальню, когда я напьюсь до невменяемости, а не в спальню хозяйки борделя, как в прошлый раз?

– А тебе что, не понравилось? – ухмыльнулся бог.

– Нет, – скорбно отозвался Руахаш, – не понравилось.

Стоило Майяри шагнуть за порог, и в комнату к Лирке попытался прорваться Узээриш.

– Нельзя, – растопырилась летучей мышью в проходе девушка. – Ей нужно отдыхать.

– Я только посмотрю, – упорствовал Риш, чувствовавший искреннее беспокойство.

Кудрявая девчонка, по сути, для него была незнакомкой, но она всё же успела ему понравиться своим железным характером и некой рискованностью, несмотря на рассудительное в целом поведение: за друзей она, похоже, была готова побить и богов, и Тёмных духов. И обморок такой сильной девушки его крепко озадачил.

Да и вина ворошила. За всё это время он ни разу не вспомнил, что подруга Майяри защищала Зиша и помогла ему самому. Терзаемый страхом за жизнь отца, он не подумал поинтересоваться её здоровьем. А она, оказывается, пытаясь остановить обвал стен, исчерпала собственную магию почти до донышка. Повезло, что зверь у неё щедрый и смекалистый, помог чем мог.