Майяри растерянно посмотрела на Ранхаша, не понимая, что имеет в виду молодой хайнес. А Ранхаш припомнил слова Викана, которые тот сказал ему, когда они искали сбежавшую на Гава-Ыйские болота Майяри.

«Такая яркая, сильная, упрямая, я бы сказал, несгибаемая. А во время боя, когда ты ещё вмешался, она почти пронзила моё сердце копьём. Ну, не в прямом смысле. Я был так взволнован, что даже понадеялся: вот она – девушка, которая возьмёт моё сердце. Просто посмотрит на него и хозяйственно приберёт к рукам. И ты знаешь, если бы у меня было чуть больше времени, то я бы, наверное, влюбился в неё. Но вот не успел».

– Яркие женщины, госпожа Майяри, – с улыбкой пояснил Риш. – Яркие даже не красотой. Характером, нравом, повадками. Необычные, притягивающие взгляд. Когда смотришь на таких, мелькает мысль, что вот она точно сведёт с ума, заставит сердце прыгать через барьеры.

– Но ведь это кажется. Это же неправда на самом деле? – Майяри невольно прижалась к боку Ранхаша.

Почему-то она припомнила взгляды парней из Санаришской школы. Нет, за ней никто, кроме Виидаша, не пытался ухаживать. Но ей казалось, что на неё смотрят не так, как на других, и боялась, что слишком выделяется, что ведёт себя как-то неправильно и тем привлекает взгляды.

– Кажется, – легко согласился Риш. – Яркий цветок просто привлекает внимание, заставляя думать, что он может стать для тебя особенным. Раздражает чувства своей приметностью. А вот менее яркая девушка, пусть и очень красивая, может долгое время ускользать от внимания, хотя и окажется ничуть не хуже. Но заметить её сложнее. Вообще-то я как раз люблю выискивать ярких среди неприметных, но и от вас отвести взгляд не смог.

– Наша первая встреча просто оказалась слишком запоминающейся.

– Весьма, – Риш перевёл взгляд на холодно смотрящего харена, и мужчины некоторое время молча глядели друг на друга. Вспоминали то, что уплывшая в обморок Майяри помнить не могла. – Мне даже пришло в голову одно из многочисленных пророчеств о нашей семье, что, мол, род наш исчезнет из-за женщины. И я подумал, что вот она, явилась!

Он засмеялся, а Майяри вспомнила жену хайрена Игренаэша.

– Оно почти исполнилось, – тихо-тихо заметила она, и Риш непонимающе вскинул брови.

– Когда? Ах, вы про это… – по лицу оборотня пробежала тень. – Иргад не собирался уничтожать семью полностью. Остался бы он. Время пророчества ещё не пришло.

– А придёт? – Майяри даже растерялась.

В мире существовали тысячи пророчеств, но большинство из них были лишь страшными сказками, и её смутило, что такой взрослый мужчина, как господин Узээриш, верит в предсказания. И судя по совершенно спокойному, с серьёзным прищуром лицу Ранхаша, верил не только хайнес.

– Когда-нибудь, – беспечно отозвался Узээриш и лукаво улыбнулся. – Мы же совы, госпожа Майяри. Мы можем отличить истину.

– То есть правящий род должен прекратить своё существование?

И он так беспечно об этом говорит?

– Когда-нибудь. Я сам чувствую, что пророчество совершенно правдивое, но в то же время понимаю, что моей семье ничего не грозит. Странно? Даже любопытно, как же так оно осуществится, если угрозы в нём нет.

Майяри порадовалась, что её лицо скрывает капюшон, ибо не была уверена, что смогла сдержать эмоции. Знал бы господин Узээриш, что перед ним сидит действительная угроза для правящего рода, которой только ключа и не хватает, чтобы стать опасной. Точнее, будет лучше, если он никогда-никогда об этом не узнает.

– А где ваш бесценный слуга?

Узээриш осмотрелся с таким видом, будто ожидал, что Казар сейчас на ходу запрыгнет в карету, и Майяри припомнила возвращение хаггареса.

Господин Шидай вернулся ранним утром – изрядно пьяный и очень-очень весёлый. Сопровождавший его Казар тоже был пьян, но не столь крепко, и даже умудрялся поддерживать качающегося лекаря.

– Сы-ы-но-ок, – протянул Шидай, дурашливо улыбаясь, – Майя-а-а-а-а-а… А! О, Пандар, красотка! Иди ко мне…

– Ах ты пьянь блудливая, – жалостливо протянула домоправительница, памятуя, по чьей вине лекарь в таком состоянии, и особо не гневаясь. – Ладно зелье подлили, но вино-то зачем жрал?

– Наливали, – оборотень отцепился от Казара и, раскинув руки в стороны, неуверенно шагнул к женщине.

Та поспешно отшатнулась и сморщила нос.

– Топай-ка ты в купальни.

От лекаря сильно пахло не только духами и вином, но и обожаемой им рыбой. Даже обеспокоенная Майяри, всю ночь просидевшая в объятиях мужа на диване в холле, немного помедлила, прежде чем подойти к Шидаю. Тот тут же навалился на её плечи, и, если бы не подоспевший Ранхаш, они бы рухнули на пол.

– Моя ты девочка, – ласково обдал лекарь Майяри рыбным духом, – ты всё-таки вышла замуж за моего мальчика. Какая ты прелесть… Иди ко мне, мой солнечный зайчик, – стиснутая девушка пискнула. – Жаль я не видел, как он тебя на алтарь сажал. Да ну… ик… Ваирак с ним. Я у Руахаша спрошу. А когда Шерех с твоим дедом поженятся… – Шидай ненадолго умолк, видимо, понимая, что выдал что-то не то. – Ну мы тебе такую свадьбу закатим!

Майяри, не спавшая всю ночь, успевшая нафантазировать различные беды, могущие приключиться с господином Шидаем, пребывала в тревожно-бодром состоянии и оговорку заметила сразу.

– Чего он с моим дедом? – подозрительно прищурилась девушка, но Ранхаш молча сграбастал охнувшего отца за талию и потащил наверх, в купальни и спать.

– Мой сладенький бука-Ранхаш, – сюсюкал лекарь. – Хочешь, я тебе косички заплету?

– Ноги переставляй, – ответил бука-Ранхаш.

Он тоже переживал за отца, несколько раз отправлял посыльных в бордель, и сейчас в нём боролись облегчение и лёгкое раздражение за напрасное беспокойство.

Пьяненький Казар соловьём заливался рядом с госпожой Пандар.

– О прекрасная, как волнительно вы выглядите. Я хочу объять вашу необъятность, – мутные глаза оборотня не могли оторваться от внушительной груди домоправительницы.

– Иди подушку обнимай, – женщина отвесила ему беззлобный подзатыльник, чем едва не отправила на пол. – Сперва в рассаднике болезней шляются, а потом к честным женщинам в постель напрашиваются.

Майяри очень хотелось сказать, что слуга наказан и сидит дома, но всё же Казар присматривал за господином Шидаем, и она хладнокровно выдала:

– Отдыхает после исполнения ответственного задания.

– Харен, я бы на вашем месте побоялся оставлять такого красавчика рядом с женой, – Риш получал особое удовольствие, подначивая самого холодного из Вотых, но реакция того пока оставляла его неудовлетворённым. – Нет, госпожа Майяри, я не хотел вас оскорбить. Слухи по городу поползут, народ любит сочинять.

– Не переживайте, господин, – прохладно отозвался Ранхаш, – наша привязанность столь очевидна, что любые сплетни засохнут на корню.

Словно подтверждая слова мужа, Майяри стиснула его руку, и Ранхаш взглянул на неё. Льдистые жёлтые глаза мгновенно потеплели, и выражение лица стало мягче. Но стоило ему опять посмотреть на хайнеса, и от мелькнувшего тепла не осталось и намёка. Риш даже решил, что ему померещилось.

– А может, всё же бросите вашего холодного мужа? – нахально прищурился он.

Ранхаш спокойно, без видимой угрозы воззрился на него, и в экипаже ощутимо похолодело.

Майяри улыбнулась с не меньшим нахальством.

– Зато я горяча за двоих, – и с удовольствием полюбовалась на вытянувшееся лицо Узээриша.

Как выяснилось, направлялись они в школу. Майяри в дела не посвятили, но она заподозрила, что покойный Деший имел связь со школой большую, чем ей представлялось раньше, и что у него могли остаться здесь сообщники. С собой они её не взяли, оставив на улице под окнами директорского кабинета, где теперь заседал господин Жейш – и любовался дивной расстановкой мебели по потолку, устроенной бездарно-талантливым Мадишем, – чтобы её было видно.

– О, смотри, Майяри!

Девушка обернулась на радостный вопль Род. И как только узнала? Она ж вся в плаще. Девчонка радостно, вприпрыжку бежала к ней, размахивая над головой курткой.