Ранхаш поморщился.

– Действует, – прошептал Шидай, сообразив, что заклятие сна только что отменилось.

В зале воцарилась тишина. Казалось, всё боялись спугнуть ставший хрупким сон харена.

Майяри обессиленно, будто из неё все кости вынули, опустилась на пол, а потом и вовсе свернулась клубочком, уткнувшись лицом в колени.

– Сейчас он проснётся и нам придётся несладко, – предрёк Шидай, сползая по стене и прикрывая глаза.

– Вам с госпожой, – поправил Казар.

– А ты меня защищаешь, – напомнила Майяри, и хаггарес озадачился.

Риш плюхнулся на диван, неожиданно почувствовав сильную усталость. В последнее время он мало спал. Дел было много, внимание хайнеса требовалось везде, а собственная недоверчивость заставляла его контролировать всё, что только можно. Преданных подчинённых и помощников остро не хватало, но после Иргада-Дешия Узээриш не был готов легко довериться прежним вассалам. Он откинул голову назад, чувствуя, как медленно, но неотвратимо закрываются глаза.

Казар тоже ощутил усталость и присел рядом с госпожой, свернув ноги кренделем и сложив руки на груди. Через пару минут он уже дремал, свесив голову вниз.

Пошевелилась Майяри только четверть часа спустя. Приподняла голову, украдкой осмотрелась и уже свободнее пошевелилась и села, стараясь не зацепить и не смазать юбкой немного кособокую печать, которую украдкой нарисовала, притворяясь смертельно уставшей.

В отличие от прошлого раза, когда она пыталась нарисовать эту же печать в бредовом состоянии, а потом пошла гулять по дворцу, сейчас Майяри ничего не напутала и рисовать странные рожи не стала.

Действие сонной печати ощущала даже она. Хотя, возможно, это просто усталость.

Девушка несколько минут просто сидела и, не отрываясь, смотрела на спящего Ранхаша. Он был единственным во всём дворце, чей сон можно было потревожить. Единственным, на кого больше не действовали её силы и магия.

Отпустить Ранхаша в горы одного Майяри не могла. Она знала, на что способны сумеречники. Они сделают всё, чтобы отвратить путника от общины. Разыграют гнев духов и спровоцируют обвал. Разрушат скалу прямо над головой незваного гостя. Разверзнут камень под ногами, задушат силами, сбросят с кручи, переломают, заставят маленький камешек пройти через грудь и застрять в сердце… Тысячи способов и ни одной причины, чтобы помиловать путника. Главное – защитить общину, не позволить раскрыть её расположение.

Они никогда не выйдут и не встретят ищущего их внимания гостя. Не спустятся для переговоров, не захотят выслушать. Только если заставить, как хайнес волей повелителя заставляет их выходить на место сбора.

Они не остановятся, если решили от кого-то избавиться. Привыкли, скрытые за горными стенами, чувствовать собственную безнаказанность, да и свою причастность выставлять напоказ не будут. Ну расшалился какой-то псих-маг, соболезнования пострадавшим. Видать, один из недобитых мятежников.

Майяри всё это прекрасно знала.

Как и знала об их могуществе.

Какую силу могут противопоставить Вотые?

Господин Шерех определённо очень хитёр, Майяри даже робко надеялась, что он действительно знает, как победить сумеречников. Но скольких оборотней он положит для достижения цели, и кем будут эти оборотни?

Злость вновь овладела девушкой.

Ранхаш – упрямый глупец! Она ведь могла пойти вместе с ними, подняться в общину и стать той, кто вынудит сумеречников открыть ворота. Да она их сама вынести сможет, главное – дождаться подходящего момента!

Поднявшись на ноги, Майяри подошла к заваленному бумагой столу, вытащила небольшой клочок и графит и размашисто написала:

«Я не сбежала. Когда поедешь меня догонять, не забудь взять всё, что там запланировал дедушка Шерех. Дар приведёт тебя за мной туда, куда нужно. Ты меня найдёшь. А я подготовлюсь к вашему приезду».

Подумав, Майяри дописала:

«А если не найдёшь, я сама вернусь через месяц».

Зачеркнула «месяц» и дописала «сорок дней». На драконе путь занял бы не так много времени, дней пятнадцать в одну сторону, но весь путь пролететь она не сможет. А в самой общине дольше, чем на три дня, задерживаться не собирается.

Странно, но сейчас девушка не ощущала сводящего с ума страха от того, что она опять окажется в общине. Почему-то Майяри владела необъяснимая уверенность, что её не смогут удержать. Может, это из-за принятого решения наконец «вырвать корень» проблем? Или из-за чёткого плана? Как бы там ни было, но Майяри чувствовала себя почти всемогущей.

Она сделает всё, чтобы вернуться домой.

В свой настоящий дом.

«Не злись на меня.

Я тоже зла на тебя.

И очень тебя люблю».

Майяри положила лист рядом с локтем мужа и замерла, мучительно борясь с желанием поцеловать его на прощание и страхом разбудить. Не зря же она обманула господина Шидая, вынудив его усыпить сына? Девушка понимала, что после нанесения печати Ранхаш станет неуязвим для неё. А бить его совсем не хотелось. Если же его усыпят немного раньше, как это сделал господин Шидай, то он ещё немного поспит сам.

А ей нужно совсем немного. Только из города вылететь.

Справившись с соблазном, Майяри отступила от стола и, подхватив саквояж, шагнула к двери. Но в этот момент Казар вдруг вскинул голову и насмешливо улыбнулся.

– И куда мы?

В первое мгновение девушка опешила, потом опасливо обернулась к Ранхашу и вновь, уже досадливо, посмотрела на хаггареса.

– За мной, – едва слышно выдохнула она и направилась к двери.

В коридоре, прислонившись к стенам, спали охранники хайнеса и господин Саврий, в неподвижном состоянии очень похожий на статую.

– Так куда мы? – повторил Казар, когда они отошли достаточно далеко.

– Пойдёшь со мной, – коротко отозвалась Майяри. – Пригодишься. Не зря же я тебе столько плачу.

– О-о-о, нас ждут приключения! – вдохновился хаггарес.

– Нет, – девушка обернулась и совершенно серьёзно заявила: – Приключения – это мы с тобой. И нас кое-кто очень ждёт.

Спустившись по лестнице, парочка вывернула в холл, и доверчивому Казару, ещё не знакомому с коварством госпожи, с глухим гулом опустилась на затылок рука стоящего за углом доспеха. Удар был так силён, что пустотелая стальная перчатка смялась, и хаггарес тут же рухнул на пол. Ну, почти рухнул. Майяри кое-как его придержала, постаралась опустить помягче и с искренним страхом осмотрела его голову. И облегчённо перевела дыхание.

– Извини меня, – она с раскаянием погладила Казара по волосам и раскрыла саквояж, надеясь найти что-нибудь, что можно было бы подложить под голову оборотню.

И осторожненько подсунула ему под щёку полюбившуюся ей книгу «Об основах наслаждения».

– Отдыхай.

Уже на улице Майяри перешла на бег, одновременно с этим приказывая ожидающему на козлах кучеру:

– Живо в сыск! Приказ харена! Живее-живее!

Девушка вскочила в экипаж, и лошади сорвались с места.

Осталась самая малость. Майяри вытащила маленький мешочек, а из него крохотный камешек-артефакт, меняющий запах. В последнее время она носила только зашитые во все манжеты артефакты, скрывающие то, что она хаги, от других хаги. Но самые важные и не очень большие амулеты продолжала таскать в саквояже. В сыскном деле они всяко пригодятся.

Оборотень-блондин с одобрительной улыбкой проводил несущийся по улицам экипаж.

Прониклась.

Вот умница.

Ну, теперь и ему пора собираться.

Оборотень поднялся на ноги и с расслабленной улыбкой в предвкушении радостного дня посмотрел на восходящее солнце. С крыши оно особенно хорошо виднелось.

У сыска Майяри выскочила из экипажа раньше, чем тот успел остановиться, и напугала своей поспешностью мнущихся у входа сыскарей. Они так и отпрянули в разные стороны. Дежурный только вяло дёрнулся, проводил девушку, пролетевшую через весь холл к двери на задний двор, взглядом и опять с тупым выражением уставился перед собой.

В такой ранний час на заднем дворе топтались вокруг старой телеги, невесть зачем притащенной сюда, только двое оборотней. Они даже не взглянули на Майяри, которая пробежала мимо и скрылась в ангаре.