– Когда ж это? – домоправитель недоумённо посмотрел на неё. – Вроде весь день на глазах была.

Кухонное ограбление и урон, нанесённый парку, он, видимо, шкодничеством не считал. Но Лирка наверняка думала иначе.

Стоило выйти в коридор, и до слуха донёсся непреклонный голос госпожи Жадалы.

– Я не пущу на ночь глядя тебя в город.

– Госпожа, – голос Лирки дрожал от сдерживаемых эмоций, и Майяри ускорила шаг, – я благодарна вам за помощь, но я хочу уйти. Вам не стоит переживать…

– Мне стоит переживать. Из этой комнаты ты никуда не уйдёшь, даже если мне придётся приставить в качестве охраны своих внуков, хотя им охранять юных женщин доверять нельзя.

– Госпожа…

– Что за спешка? Тебя кто-то обидел? Если ты переживаешь из-за поломанной мебели, то она того не стоит. Мои правнуки успели переломать в пять раз больше. И то, что нам пришлось сегодня ждать обед, не самое печальное. Да стой же ты! Подожди…

Лирка выскочила из комнаты, зацепив плечом Майяри, и бросилась прочь по коридору, сверкая босыми пятками и оставляя после себя ядрёный запах смородины и рыбы.

– Лирка! – подруга бросилась за ней.

Та скатилась по лестнице вниз, перепрыгивая через ступени, ненадолго замерла на первом этаже, пытаясь сообразить, в какой стороне выход, и рванула прочь, к холлу. Как раз в этот момент в дверь вошёл высокий мужчина в длиннополом сером плаще с капюшоном, и девушка налетела на него, едва не сбив.

– Дитя… – сдавленно охнул… похоже, жрец и невольно приобнял оборотницу.

– Держи её! – крикнул господин Фоший, тяжело громыхающий деревянной ногой по ступенькам.

Рыкнув, Лирка попробовала вырваться, но руки жреца оказались сильны, и она забилась в его объятиях.

– Да что ж такое? – горестно вздохнул Фоший.

– Лирка… – Майяри в нерешительности топталась рядом.

Продолжая молча бороться, Лирка пихнула жреца коленом, но попала в ножны, закусила губы от боли и попыталась ударить мужчину головой в подбородок. Тот уклонился, девушка невольно вскинула голову и замерла, смотря под капюшон жреца широко раскрытыми глазами.

Майяри не видела лица мужчины, его закрывал широкий край капюшона. Виднелись только гладкий подбородок и длинные серебристые волосы. Жрец замер, по-видимому, тоже смотря в глаза Лирке, и пару десятков секунд спустя губы той задрожали, глаза заблестели, и мужчина неожиданно привлёк девушку на свою грудь.

– Фоший, найди нам укромное место, – попросил он.

– Кабинет Шереха пустует, – отозвался тот. – Ты иди, я сейчас ключ принесу.

Жрец обхватил Лирку руками, закрывая её широкими рукавами, и повлёк обратно в дом, чуть ли не неся над полом. Обеспокоенная Майяри было шагнула за ним, в нерешительности остановилась, метнулась за домоправителем и опять бросилась за жрецом.

Ключ от кабинета не понадобился. Из него как раз выходил господин Шерех. Увидев жреца в обнимку с Лиркой, оборотень удивился, но, ничего не спросив, посторонился. Жрец неслышно переступил через порог, и дверь с тихим клацаньем закрылась. Щёлкнул замок. Подоспевшая Майяри дёрнула за ручку и призвала свои силы, но с изумлением обнаружила, что ей препятствует нечто, не похожее ни на магию, ни на силу хаги, ни на умение хаггаресов.

– Не пройдёшь, – уверенно заявил старый консер. – Не знаю, как они это делают. Я про жрецов Ваирака.

– Что он собрался с ней делать? – Майяри взволнованно посмотрела на оборотня.

– Не думаю, что что-то предосудительное. Последователи Ваирака обет безбрачия не дают, но у них весьма строгие взгляды на отношения с женщинами. Нет, если бы эта милейшая девочка была возлюбленной жреца, то он мог бы что-то такое позволить, но конкретно этот жрец точно не её возлюбленный…

– Вы сейчас издеваетесь?! – вспылила Майяри.

Добродушно улыбнувшись, консер приобнял её за плечи и повлёк прочь от кабинета.

– Не переживай, сейчас рядом с ней самый лучший лекарь душ.

– Какой лекарь душ?! – девушка попыталась вырваться, но высохшая рука оборотня оказалась неожиданно сильной. – Ей страшно! С ней что-то происходит…

– …но она не говорит, что именно, так? – лукаво прищурился господин Шерех. – Вот ему и расскажет.

– Она даже мне не говорит! – помешкав, Майяри всё же посчитала себя сомнительной кандидатурой для доверения тайн и добавила: – Даже Эдару.

– Что не скажешь другу, доверишь жрецу, – припомнил Шерех народную мудрость. – Боги всё равно всё видят, а жрецы говорят с богами. Так какие тайны от них могут быть? Пошли-пошли. Подслушивать и подсматривать нехорошо, боги за любопытство накажут. Проверено не единожды.

Скрипнула половица, и Узээриш остановился. Разворошённая постель была пуста. Днём он несколько раз поднимался на чердак, запретил слугам убираться здесь и не закрывал двери в покои, бдительно прислушиваясь к звукам на лестнице. Он ждал, что житель чердака вернётся.

Но подозревал, что он уже не осмелится прийти. Точнее она.

Обрывочные воспоминания прошлой ночи проносились в голове клубками неясных картинок, эмоций, ощущений и запахов и ворошили волосы на голове. Узээриш сглотнул, облизнул пересохшие губы и медленно опустился на постель. Провёл по смятой простыне рукой, пытаясь разбудить в памяти детали. Обвёл взглядом тёмную комнату и замер, настороженно прислушиваясь: кто-то поднимался по лестнице. Перед подъёмом на чердак шаги затихли, а затем раздались вновь, удаляясь куда-то вглубь этажа больных.

Посидев в тишине, Узээриш прилёг на подушку, повернул голову и уткнулся в ткань носом. Пахло пером и пылью. Чувствовалось что-то такое ещё, но запахи так переплелись между собой, что стали единым целым. Не поймёшь, где начинается один, а где другой.

Резко сев, молодой хайнес разворошил волосы пальцами и уставился злым взглядом перед собой.

– Нажрался?! Молодец!

Хотелось ударить себя.

Плечи зазудели так, словно опять ощутили прикосновение чужих ладоней, и Риш, вскочив, заметался по комнате.

– Тёмные, да кто же?! Напиться так, чтобы даже лица не вспомнить…

В памяти зашевелилось что-то ещё, и оборотень резко остановился.

Глаза шокировано расширились, и кровь отхлынула от лица.

Майяри ещё не успела переодеться, когда в спальню зашёл Ранхаш. Увидев возлюбленного, девушка тут же перестала хмуриться и ярко, широко улыбнулась. Глаза засветились радостью, щёки налились румянцем, и серо-розовое платье вдруг стало ей очень к лицу.

– Господин, – она бросилась к мужчине и обняла его. – Тебя долго не было.

Прикрыв глаза, харен прижался щекой к голове Майяри и закрыл глаза.

– Устал? Хочешь спать? Я сейчас расстелю…

Ранхаш удержал девушку, ладонь его медленно прошлась по её спине вниз и мягко огладила ягодицы.

– Устал. Хочу, – согласился он, не открывая глаза. – Но сперва хочу узнать, что у вас здесь произошло. Мне донесли, что господин Иерхарид неожиданно начал идти на поправку. Очень неожиданно. И лекари ведут себя очень и очень странно, будто что-то скрывают. Мне бы хотелось знать, имеете ли вы с отцом отношение к этому.

– Не имеем, – Майяри широко улыбнулась.

Вот и поди пойми, глядя на её радостное лицо, нагло ли она лжёт или всё же говорит правду.

Интуиция подсказала, что лжёт. Жуть недовольно вскипела:

«Её втравили в это! Заманили!»

– Это было опасно, – Ранхаш едва слышно недовольно вздохнул. – Хайнес Узээриш очень опечален состоянием отца и не может трезво оценивать действительность.

– Если господин Иерхарид умрёт, то хайрен… хайнес станет ещё опаснее. Мне уже сказали, что он наложил запрет на наш брак.

– Тебя это волнует?

– Ну, – Майяри закусила губу, – пока это неважно. Мы же всё равно… не можем. Но ведь потом… И ты говорил, что… что уже летом.

– Да, летом. Ничего не поменялось.

– А запрет?

– Забудь про него. Расскажи лучше, что ты делала весь день? Казар немногословен в донесениях. На свою сторону перетянула?