– Что за… – озадаченно поморщилась девушка, обнаружив, что на неё со всех сторон смотрят окна.
– Дом квадратом идёт, – рядом встал Харийд. Он успел подобрать скатерть и торопливо, очень сноровисто – чувствовался большой опыт – завязывал на поясе углы скатерти. Её он перебросил через левое плечо и обмотал вокруг бёдер. – Эти окна, – он указал на все окна в коридоре, – смотрят во внутренний двор. Зря ты так с ними. Выйти всё равно не сможешь, а там дальше… Стой, а они здесь вдвоём были? Да тебя недооценивают! Харен такую оплошность не допускал. Ты что делаешь?
Майяри задрала юбку, продемонстрировав штаны под ней, обвязала полы вокруг пояса и осторожно открыла окно. Свежий ночной воздух ударил в лицо, и девушка опасливо уставилась на блестящие глаза дома. За стеклами не виднелось ни единого огонька, шевеление тоже не угадывалось. Во дворике по самому центру шумел и плескался фонтан, в чьей чаше плавали уже угасающие звёзды.
Майяри оценила высоту и, резво вскочив на подоконник, одним слитным движением нырнула вниз, уцепившись сильными пальцами за край окна.
– Полоумная! – испуганно зашипел Харийд.
– Молчи! Раз не помогаешь, то не мешай!
Тишину уютного дворика их короткие переругивания ничуть не взволновали. Ловко и почти бесшумно перебирая руками, Майяри спустилась по стене вниз и присела на корточки рядом с бочкой, в которой пышно темнело нечто душистое. Через несколько секунд по другую сторону бочки, красуясь, опустился Харийд. Он-то ползаньем по стене себя не утруждал, силами опустил. Майяри взглянула на него с презрением истинной сумеречницы.
– Где все? – шёпотом недоумевала девушка. Дом начинал казаться совершенно безлюдным, что напрягало.
– Женщин и детей, вероятно, отправили в другое место, – пожал плечами Харийд. – Их бы здесь не оставили, зная, что могут нагрянуть незваные гости. Я пролетел по территории, она усеяна часовыми. Скорее всего, все вышли встречать харена. Оставили только парочку тебе, слабой, – хаги хмыкнул, – нежной девочке. И всё. А-а-а, я ещё слышал про какого-то хаггареса в подземелье.
Майяри, уже навострившаяся в сторону восточной двери, замерла как вкопанная.
– Какого хаггареса?
– Да мне откуда знать?
Пару секунд девушка просто стояла. Потом тихо вздохнула, задумчиво посмотрела на начавшее сереть небо и, забористо выругавшись, развернулась к окну.
– И куда ты опять? – Харийд уставился на забирающуюся на подоконник девушку.
– Пошли со мной, – распорядилась та. – Поможешь.
– В чём? – заподозрил неладное Харийд.
– Ты же оборотень? Вынюхаешь мне комнату лекаря.
– Я не собираюсь тебе помогать.
Глаза Майяри сверкнули в темноте почти по-звериному.
– Или ты помогаешь мне, или правящая семья узнает об одном своём неучтённом потомке.
Из-за мощной двери, обитой железными, украшенными письменами хаги полосами, доносился тихий напев из «м-м-м-н-н-н-н» на вполне узнаваемый мотив – узник мычал балладу о Гор-Гоёме. Охранники – пять мужчин-хаги весьма крепкого телосложения – с тоской и почти ненавистью смотрели на дверь и уже мечтали, чтобы их сменили. Если сперва весёлый нрав узника их забавлял, то сейчас однообразное «м-м-м», разбавленное бряканьем раскачивающихся цепей, давило на голову. Впору уже на стену лезть.
– Когда ж ему надоест? Уже второй час гундосит.
– Давайте я зайду и Молчание ему на глотке нарисую? – предложил один из охранников.
Опять повисло отягощённое соблазнительными раздумьями молчание. В камеру к узнику заходить было запрещено, но если никто не скажет, то господа ничего и не узнают.
– Нет, – с сожалением покачал головой оставленный за главного хаги. – Уже через час смена придёт. Вот они пусть его и слушают.
– Через час он уже охрипнет, – недовольно пробурчал товарищ и принюхался. – А чем пахнет?
Остальные тоже принюхались.
– Я ничего не чую.
– Сирень? Из сада прилетело?
– Нет, не сирень.
– Мерещится вам что-то. Крысиным помётом как воняло, так и воняет.
– Горит что-то, – напрягся главный. – Рихан, ты со мной. Остальные не расслабляйтесь.
Мужчины скрылись на лестнице, ведущей наверх. Некоторое время слышался только топот, потом шум, будто кто-то упал, и досадливая ругань с упоминанием обширных штанов Хрибного. Через несколько минут на лестнице опять зазвучали шаги и вернулись ушедшие, малость встрепанные и кашляющие.
– Что там?
Главный досадливо отмахнулся и, отвернувшись, закашлялся. Второй оборотень, хриплым, не своим голосом ответил:
– Факел со стены грохнулся и пламя занялось. Дыму наглотались… – он натужно закашлял.
– Крепежи давно менять пора. Я ещё в прошлую зиму господину Оириду говорил, когда в лаборатории пожар занялся.
– Ну занялся он, допустим, не из-за падающих факелов, а из-за кое-чьей криворукости.
Сдержанный смех прокатился по подземелью. Ходившие на разведку хаги наконец прокашлялись и подошли ближе.
– Слушай, – хриплоголосый повернулся к товарищу, – я тут подумал…
Мужчина заинтересованно подался к нему, и говоривший проворно сунул ладонь ему под нос и дунул. В тот же миг главный развернулся к двум оставшимся хаги и сдунул им в лица с ладони какую-то пыль. Те невольно вдохнули, закашляли и выпучили глаза.
И рухнули на пол.
Оставшиеся двое мужчин потыкали их ногами в бока, убедились, что сонная пыль сработала как надо, и Майяри распустила цветные щиты. Под обликом главного оказалась она сама, а Харийд скрывался под лицом хриплоголосого.
– Ну и методы у тебя, – проворчал парень, отряхивая ладони, – словно и не хаги вовсе.
– Мне ещё уходить отсюда, – сухо ответила Майяри, осматривая дверь, – и я не люблю, когда меня провожают.
– Я бы тебя отсюда вышвырнул! Вредительница!
По кладке вокруг двери зазмеилась трещина, раздался треск и натужный хруст, и пол под ногами слегка дрогнул. Дверь поворочалась, посыпались мелкие камешки, и массивные створки медленно вывернулись из гнезда.
– Кое-что от хаги в тебе всё-таки есть, – хмыкнул Харийд.
Майяри отставила дверь в сторону и запустила в камеру парочку зеленоватых светляков. Их сияние озарило довольно просторное узилище и крестом распятого на цепях мужчину.
– М-м-м! – Казар обрадованно уставился на Майяри, и та помрачнела.
– И зачем он тебе? – спросил Харийд.
И действительно. Такой шанс избавиться от подарочка господина Шереха.
Майяри неохотно прошла в камеру.
В глаза бросилась ещё одна деталь, говорящая, что здешние хаги всё же настроены скорее миролюбиво, чем воинственно: хаггарес был почти цел, если не считать ссадины на лбу и кровящих губ. Обычно пленным хаггаресам ломали всё, чем они могли начертить печати. Казара же распяли на манер звезды на цепях, заковав его руки и ноги в железные перчатки, в которых он не мог и пальцем пошевелить, а в рот запихали кляп.
– Поторопись и помоги освободить его. Нет, кляп в последнюю очередь!
Она совсем не горела желанием услышать, что ей скажет хаггарес. И так чувствовала себя весьма пакостно. Вроде он ей не нравится, да и вообще хаггарес, но почему-то она ощущала ответственность за него.
Будто бы уже приняла его и смирилась.
– А у него одна нога свободна, – удивился Харийд. – Эти растяпы, что ли, упустили? Или…
Майяри невольно почувствовала гордость.
– Вторую расковывай.
Совместными усилиями они стащили с хаггареса железные сапоги и перчатки, а вот кляп он вытащил уже сам.
– Боги, госпожа, вы пришли за мной!
Майяри помрачнела ещё сильнее и надулась. Казар же, безмятежно улыбаясь, приобнял её за плечи.
– Я так рад, что вы меня не бросили. Значит, – он понизил голос и коварно прошептал, – я вам всё-таки нравлюсь.
Майяри аж зубами заскрипела, но опровергать предположение не стала.
– Втроём с Редием и Ашием вам будет проще со мной справиться. Я же могу надеяться, что вы меня оградите от всех неприятностей? – она тяжело посмотрела на сиделку.
