Первые две недели, пока заживала рана, я разъезжал по городу на двуколке, одолженной у Тиглата, представляя, что я турист из двадцать первого века. Посмотреть было что, даже с учетом того, что к тому времени я видел много чего в самых неожиданных местах. Один только зиккурат Этеменанки (Дом, где земля встречается с небом) чего стоил. Это было сооружение с квадратным основанием со стороной девяносто метров и семью спиральными ярусами. Монументальная лестница вела к верхнему ярусу, на котором стоял двухэтажный храм. В высоту все это сооружение было равно длине стороны основания. Вторым знаковым местом был летний дворец, построенный вавилонским царем с понятным для русского уха и русского духа именем Навуходоносор. Там, на искусственных холмах и галереях, располагались так называемые Висячие сады Аманис, созданные для жены царя, выросшей в горах и скучающей по родной природе, и названных в честь нее. Греки считают эти сады одним из Семи Чудес Света. В этой сухой, пустынной местности любой сад кажется чудом. Все остальное было бледнее, но все равно на их фоне достижения греческой архитектуры сильно приземлялись.

Выздоровев окончательно, я переключился на загородный туризм. Местность вокруг города была мне привычна по жизни в Шумере. Те же практически голые полупустыни с солончаками. Жизнь бурлит только возле рек, берега которых поросли ивами, а мелководье — тростником. Вместе с бессами я охотился на кабанов. Они здесь не такие крупные, как на Руси или на севере Западной Европы. Охотничьих собак у нас не было, поэтому разбивали отряд на две части. Одна поднимала добычу в тростниковых зарослях, где кабаны отлеживались в грязи, и гнала в сторону другой, которая убивала еще мокрых животных копьями, дротиками и стрелами. Мяса добывали столько, что часть продавали горожанам и в итоге почти не тратили жалованье на еду.

В начале декабря доблестная македонская армия, отдохнувшая и подлечившаяся, двинулась покорять исконные земли персов. Первым делом получили, так сказать, ключи от Суз. В бытность лугалем Лагаша (сколько это веков или даже тысячелетий назад?!) я осаждал этот город. Тогда он назывался Шушан. С тех пор город сильно изменился, но привычка сдаваться без боя осталась у его обитателей. Сатрап Абулит, следуя примеру Мазея, сдал Сузы и всю провинцию без боя. За это он, как и Мазей, был оставлен на своем посту. Вместе с провинцией Абулит передал Царю Всего Александру всю казну Державы Ахеменидов, а это ни много ни мало пятьдесят тысяч талантов (тысяча триста десять тонн) серебра, сорок тысяч талантов (тысяча сорок восемь тонн) золота и девять тысяч талантов (почти двести тридцать шесть тонн) золотых монет. Большая часть денег была отправлена в Македонию и в греческие храмы. Кое-что перепало гейтарам. Наемникам, как конным, так и пешим, и македонцам-пехотинцам из этого богатства не досталось ничего. Во дворце Александр Македонский воссел на трон персидских царей, как выяснилось, слишком высокий, не дотягивался даже до скамеечки для ног, что, по большому счету, оказалось пророческим. Править Державой Ахеменидов он будет всего несколько лет.

Пока македонская армия стояла в Сузах, я решил наведаться в Лагаш, посмотреть то место, где когда-то прошла маленькая часть моей такой длинной жизни. Город я не нашел. Река Тигр изменила русло в том месте, и даже определить, где был раньше Лагаш я не смог. Видел несколько холмов, образовавшихся после разрушения каких-то строений из сырцового кирпича, но были ли это городские строения или какие-то другие, сказать не могу. Мне стало грустно, будто поехал проведать родственника и узнал, что тот давно умер.

Следующей нашей целью был Персеполь, как называли город греки, или Баирша на языке эламитов, или, по версии персов, Парса — столица Державы Ахеменидов. Македонская армия разделилась. Часть под командованием Пармениона пошла зимней дорогой, более длинной и удобной в зимнее время, а остальные под командованием Александра Македонского — по летней, более короткой, через высокие горные перевалы. На этот раз Парменион не взял с собой Скифскую илу. Поскольку у Царя Всего были свои разведчики, нам пришлось двигаться в авангарде, прикрывать обоз в случае нападения. Место, конечно, не хлебное, но и не хлопотное. Мы уже награбили столько, что я начал подумывать о прекращении сухопутной карьеры. Может быть, к этому подтолкнула и рана. Почему-то у меня не было желания проверять, что случится, если умру на суше.

Путь наш пролегал по землям, точнее, горам уксиев. Это потомки горных эламитов, которых я когда-то гонял по ущельям. Сейчас они стали грозной силой, взимавшей дань даже с царя царей Дария за проход через контролируемые ими территории. Захотели получить и с Александра Македонского. Как и положено нищему и потому скупому македонскому царю, тот платить отказался. Уксиям он пообещал, что даст деньги, и забил стрелку на первом перевале по пути в Персеполь. Когда туда сбежались желающие стать богаче, разделил свою армию на несколько отрядов и послал их уничтожать горные деревни, а сам с гейтарами поехал на разборки.

Скифской иле отдали на разграбление небольшую деревню, домов на тридцать. К ней вела из долины узкая горная дорога. Как только мы начали подниматься по ней, жители деревни, в основном старики, женщины и дети, сыпанули в горы, унося ценное имущество и уводя скот: коз, баранов, лошадей, мулов. Судя по разнообразию и количеству скота, уксии приподнялись на дани, получаемой от персов, а чем богаче становится человек, тем самоувереннее, и, как следствие, больше хочет и чаще рискует. Иначе не объяснишь ту легкость, с которой горцы поверили, что Царь Всего отстегнет им. Мы поспешили и захватили часть скота, который горцам пришлось бросить, чтобы не попасть в плен. После чего обыскали деревню. С тех пор, как я воевал с предками нынешних аборигенов, дома в горных деревнях не изменились. Да и как они могли измениться?! Архитектуру определяли доступные строительные материалы, а здесь только камней навалом. В домах всё так же воняло кизячной гарью, прокисшим молоком и копченым сыром, который имел прежний, приятный вкус. Бессы быстро нашли тайные кладовые, в которых хранились сыр, мука, пшено, и выгребли всё без остатка. После чего просигналили македонским отцам-командирам о выполнении миссии — подожгли сеновалы. В домах, сложенных из камня, особо гореть нечему, поэтому тратить на них время не стали. Точно такие же столбы дыма поднимались во многих местах в горах. Уверен, что уксии, отправившиеся за данью, если кто уцелел, с яркими эмоциями наблюдают это зрелище. Самоуверенность им в помощь!

Никогда не питал любви к горам. Подобно многим одесситам, которые любят море с берега, я любил горы из долины. Приятно было посмотреть на высокие, заснеженные вершины и даже прогуляться по удобным горным тропам, но жить там или постоянно проезжать, особенно зимой, у меня желания нет. К сожалению, наши желания редко совпадают с нашими обязанностями.

Уже несколько часов мы стоим на горной дороге перед Персидскими Воротами — перевалом, за которым начинается столичная сатрапия Персида. Ждем какой-нибудь приказ Царя Всего, передовые отряды которого пытаются расчистить путь. Как передали нам по цепочке, перевал перекрыт сооруженной недавно стеной, которую защищает армия под командованием Ариобарзана, сатрапа Персиды. Надеюсь, македонцам удастся разрушить стену и расчистить дорогу, потому что разворачиваться не хотелось бы. Отрезок дороги, на котором находится Скифская ила и следующий за ней обоз, довольна узка, в некоторых местах всего пара метров. Придется выпрягать волов и разворачивать арбы вручную.

Часа через два мои худшие предположения подтвердились. Персы вломили македонцам по самое не балуй. Самодовольные гетайры на расслабоне въехали в ловушку — самое узкое место на перевале, где на них с северного склона покатились огромные камни, а с южного полетели стрелы. Как мне рассказали, погибло несколько сотен македонцев. Что самое позорное для них, удирали так быстро, что пришлось бросить тела тяжелораненых и убитых на поле боя. По греческой вере, непогребенный будет вечно шляться по земле, ища вход в подземное царство мертвых. Вся македонская армия, опасаясь дальнейших атак, отступила настолько быстро, насколько смогла, в широкую долину перед перевалом, которая называлась Танг-э-Майран. Если бы персы прошли по гребням склонов ущелья в сторону обоза и продолжили скидывать камни на врагов, македонская экспансия здесь бы и закончилась. Наверное, маловато их, не рискнули. Что ж, если ты не добил раненого врага, он вылечится и нападет еще раз, причем с учетом предыдущих ошибок.