На этот раз мы пошли к Горгиппии (Анапе) по ветру. Миновали ее утром. Сейчас это город среднего размера по местным меркам, то есть пара тысяч жителей или немного больше. Стоит на глинистом мысе на берегу реки возле ее устья. В будущем я видел древние руины примерно в центре города Анапа. Скорее всего, то были развалины более новых сооружений, чем нынешние. Сейчас город окружен каменными стенами высотой метра четыре со стороны моря. Как там со стороны суши, с более опасных направлений, не знаю. Высаживаться и смотреть нам не с руки. И так все рыбаки и купцы, кто находился на длинном песчаном пляже, рванули под защиту крепостных стен, побросав свои лодки и галеры на произвол судьбы, а из города вышел отряд лучников и копейщиков, чтобы организовать нам достойный прием. Вот пляж останется таким же, и море будет мелким, с плавно опускающимся дном — идеальное место для отдыха с детьми. Правда, вода порой зеленая, на любителя.

Миновав город, понеслись дальше. Я был уверен, что рано утром из Горгиппии кто-нибудь да отправился в сторону Керченского пролива. И не ошибся. Где-то часа через два мы увидели одинокую тридцатишестивесельную галеру, которая бодренько рассекала водную гладь. Нас они заметили не сразу. Наверное, предполагали, что опасность может быть только впереди или с левого борта, со стороны открытого моря. Затем налегли на весла. Только вот «Альбатрос» при свежем ветре давал узлов девять-десять, а не пять-шесть, как галера. Мы быстро нагоняли ее. Кормчий понял, что удрать не получится, а помощи ждать неоткуда, и повернул к берегу. Наверное, решил, что лучше быть голодным и свободным, чем сытым рабом. Галера вылезла на песчаный пляж основательно, нашей призовой партии пришлось долго стягивать ее в воду. Боспорский экипаж наблюдал за их действиями с вершины холма метрах в трехстах от берега моря.

Везла галера керамическую посуду разных размеров. В самом низу стояли пифосы объемом в тонну или больше, с четырьмя или даже шестью ручками и обычно плоским дном. В них хранят вино, зерно, соленую рыбу. Если грунт мягкий и трудно сделать зерновую яму или цистерну для засолки рыбы, закапывают пифос по горло. Кстати, керамическая посуда в таких делах служит и после того, как разобьется. Ее размельчают и используют для получения раствора, которым обмазывают стенки ямы, цистерны. Внутри пифосов находились небольшие амфоры, разнообразные сосуды для смешивания и питья вина, миски, тарелки. Амфоры бывают разного объема, литров от пяти до пятидесяти, но стандартной считается емкостью двадцать шесть литров или греческий талант. Вся посуда была местного изготовления, не покрытая лаком, для бедняков.

Поскольку захваченная добыча была не ахти, мы еще пару дней поболтались восточнее Керченского пролива. Видимо, удравший экипаж оповестил о нас всех заинтересованных, потому что больше никого не встретили, даже рыбацкие лодки не попадались, а их в этом районе во все времена, как иногда мне кажется, больше, чем рыбы. Поняв, что больше ничего не светит, мы погребли домой.

В Херсонесе нас ожидал неприятный сюрприз. Пока мы охотились на боспорцев, они побывали у нас в гостях. Флот в составе десяти триер сделал налет на окрестности города. В гавань заходить побоялись, но окрестности разорили малехо. Наши почему-то побоялись шугануть их. Экипаж каждой триеры человек двести. Само собой, не все участвовали в высадке, так что вполне могли бы вломить непрошенным гостям по самое не балуй. Наверное, херсонесцы решили не терять людей из-за такой ерунды, как бедняцкие постройки.

Мы продали галеру и посуду, разделили деньги, после чего я решил подзавязать с пиратством. Много суеты и мало выгоды. Нет, конечно, для остальных это был вполне приличный доход. Мирным трудом не заработаешь так много за такой короткий срок. Только вот мне не фонтан рисковать судном ради ерунды. Встреча с десятью триерами могла закончиться печально. Тем более, что по нанесенному ущербу — три захваченные галеры против трех — мы сравнялись в боспорцами. Да и наступали холода, погода начинала портиться. Или я просто обленился, потому что разбогател.

Порой мне кажется, что имя (кличка) — это судьба. Если тебя прозвали Скифом-Эллином, то никуда не денешься, будешь и тем, и другим, и везде своим среди чужих и чужим среди своих. Разведка у скифов была налажена. Для них не остались в тайне ни захват боспорцами херсонесских судов, ни мой — боспорских, ни разорение наших пригородов. Наверное, пострадало имущество какого-нибудь скифа, осевшего возле Херсонеса, и он рассказал соплеменникам, из-за чего все случилось. В начале весны кочевники запросили встречу с руководством города. Поскольку напрягать с ними отношения было неразумно, демиург Агасикл согласился. По настоятельной просьбе скифов на встречу был приглашен и я. Встретились в том же зале и почти в том же составе, за исключением не приглашенного тавра Бутунатоса. Кочевникам не о чем было с ним говорить, а я не знал, зачем они приехали, поэтому и не настаивал на его присутствии. Точнее, я догадывался, что им надо. Это было не трудно, если знаешь отношения между скифами и Боспорским царством. Они помогли боспорцам подчинить Феодосию и племя фатеев, проживавшее на берегах реки Кубань в среднем ее течении. В благодарность за это нынешний царь Перисад отхватил у них часть территории, решив, что негоже кочевникам пасти свой скот так близко от Феодосии. В ответ скифы совершили несколько налетов вглубь Керченского полуострова, ограбили и сожгли несколько незащищенных селений. Эта вялотекущая война продолжалась уже семь лет. Так понимаю, кочевники решили обострить ситуацию, но у самих не хватало силенок, особенно специалистов по захвату городов.

Мои предположения подтвердились. Кривобородый Авасий не стал тянуть быка за хвост, сразу изложил, зачем они приехали. Нам предлагали совместно отомстить боспорцам за их подлое поведение.

— Мы выставим большое конное войско и немного пехоты, а вы — осадные приспособления и обслугу к ним, — предложил скифский вождь. — Если захотите, можете добавить пехоту и конницу.

Я тоже не стал издеваться над быком, спросил:

— Как будем делить добычу?

— Как обычно — кто что захватит, то и его, — ответил Гнур, обладатель пояса с изображениями скифских драконов.

— В городе будет много такой добычи, которую один человек не захватит, — подсказал я.

— Тогда поровну на каждый отряд, — предложил Авасий.

— У нас будет два отряда: осадный и обычный, — предупредил я.

— Мы согласны, — ответил за всех кочевников Гнур.

Согласие демиурга Агасикла, полемарха Харисия и басилевса Деметрия их не интересовало. Подозреваю, что скифам даже в голову не приходило, что такие вопросы должны решать люди, не проявившие себя в сражениях. Впрочем, руководящая троица была не против, как и созванные позже городской Совет и народное собрание. Боспорцы захватили наши галеры и сожгли наши пригороды, поэтому должны быть наказаны. Тем более, что в поход пойдут только добровольцы.

Желающих поживиться за счет боспорцев оказалось много. Я думал, придется уговаривать тех, кто обслуживает тараны и катапульты, а получилось, что часть их пришлось переводить в гоплиты, потому что почти все вызвались добровольцами, но половину катапульт и расчеты для них надо было оставить в городе. Согласилась отправиться в поход примерно половина фаланги, участвовавшей в сражении со скифами и все всадники. По поводу последних я не сомневался. Ясно, что в случае большого сражения атаковать будут скифы, а херсонесцам достанутся вторые роли, зато удрать на коне легко и быстро, в плену вряд ли окажешься, даже в случае проигрыша. Всего собралось без малого шестьсот человек. Это намного меньше, чем в скифских отрядах, но мы ведь высококлассные специалисты, так что имеем право на одинаковую долю от добычи.

Провожал нас весь город, торжественно и жертвенно. На рога волов, которые везли осадные орудия в целом или разобранном виде, нацепили венки из веток с молодыми зелеными листочками. Такое впечатление, будто идем на святое дело, а не ради шкурного интереса. Видимо, сказывалось отсутствие других, более интересных мероприятий.