После этого на сцену вышел демиург Агасикл и торжественным высоким голосом пробасил городской декрет, в котором говорилось, что гражданин Александр из Гипербореи за заслуги перед полисом Херсонес, выразившиеся в неоднократном взносе денег на строительство крепостных стен и башен, награждается золотым лавровым венком. Это творение херсонесских ювелиров, изготовленное из золота, добытого на моем руднике, и было на сцене водружено мне на голову. Венок весил от силы мину. Листочки малюсенькие и тонюсенькие, как сейчас настоящие на деревьях. Такой был бы к лицу моей жене, а не мне. Зато почет и уважение. Более того, декрет о признании моих заслуг и награждении будет выбит на мраморной стеле и установлен на агоре рядом с храмом Девы (Артемиды) вместе с моей статуей, за которую мне придется заплатить самому, если, конечно, пожелаю, чтобы ее изготовили и установили. Я пожелал. Не из тщеславия, а чтобы вогнать в тоску археологов, которые, надеюсь, раскопают стелу и статую и прочтут об Александре из Гипербореи. Представляю, как они будут ломать голову, пытаясь понять, где находилась Гиперборея, почему выходец из нее, обладатель типичной русской внешности, носил греческое имя, как стал настолько богат, что заслужил такую высокую награду, и так далее? В общем, перефразируя популярную русскую частушки, мимо археологов я без шуток не хожу.

Следующие три дня в театре шли пьесы великой троицы древнегреческой драматургии — Эсхила, Софокла и Еврипида. Один день — один автор. По четыре пьесы каждого. Первой идет сатировская драма, а затем три трагедии. В первый день мы посмотрели эсхиловские драму «Главк Понтийский» и трагедию-трилогию «Прометей прикованный», которого, как считал драматург, Зевс приковал именно в земле скифов. На второй день был Софокл с драмой «Эпигоны» и трагедиями «Ифигения», «Скифы» и «Алет». На третий — Еврипид с драмой «Скирон» и трагедиями «Ифигения в Тавриде», «Ифигения в Авлиде» и «Орест». Пьесы были подобраны так, чтобы имели хоть какую-то связь с Таврикой, скифами, Ифигенией, оказавшейся у тавров по воле богов, и ее братом Орестом, вызволившем сестру. Декораций не было. Актеров всего три. Выступают на высоких котурнах и постоянно меняют маски, причем не только для обозначения другого героя, но и для выражения эмоции. Видимо, предполагалось, что зрители настолько тупы, что не догадаются, что герой в данный момент горюет, а не стебётся. Это мне напомнило закадровый смех. Сюжеты в лучших традициях соцреализма: герои накапливают проблемы, а потом появляется первый секретарь обкома (бог) и мигом разруливает все. Акустика в театре великолепная. Жена мне говорила, что в предпоследнем ряду слышно не только актеров, но и как на сцене падает на пол какая-нибудь маленькая вещь. Впрочем, слух у моей жены такой хороший, что дома слышит комплименты, которые я говорю на агоре другим женщинам.

На новых клерах урожай зерновых собрали такой большой, что часть отправили в Афины. К тому времени наследники Александра Македонского, которых стали величать диадохами (приемниками), встретились в Трипарадисе и поделили между собой империю, договорившись жить в мире и согласии. Следствием перемирия стало то, что все стороны перестали нападать на купеческие корабли. Само собой, пиратов, расплодившихся за время смуты, это не касалось, трудились, не щадя живота своего.

Я подождал еще год и тоже решил воспользоваться миром и навестить Египет, прикупить там экзотических товаров да и просто прометнуться по морям. Нагрузив судно традиционными экспортными товарами Херсонеса — мукой, бычьими и овечьими кожами и вяленой рыбой — отправился в Афины. В Мраморном море заметил, что торговых судов стало намного меньше. Как мне сказали гераклейские купцы, из-за последних войн деловая активность сместилась на Черное море и в западную часть Средиземного, где набирали силу Карфаген и пока мало кому известные римляне, постоянно воюющие со своими соседями этрусками и самнитами.

Афины казались опустевшими. По крайней мере, на агоре народа было раза в два меньше, чем перед началом походов Александра Македонского. Видимо, большая часть бездельников, раньше тусовавшаяся здесь, перебралась в Азию. Говорят, диадохи предпочитают набирать на важные административные посты греков, а не персов, и к ним ломанулись все, кому надоела спокойная и бедноватая жизнь на Балканском полуострове.

Я выгодно распродал привезенное. Купец по имени Евфиний, который забрал оптом всю привезенную мной муку, поинтересовался, не хочу ли я стать гражданином Афин? Цена вопроса — тридцать мин серебром, в два раза дешевле, чем мне обошлось херсонесское гражданство. Как я слышал, несколько лет назад афинское гражданство и вовсе бесплатно дали нескольким боспорским поставщикам пшеницы.

— Что так дешево? — поинтересовался я.

— Привлекаем в город состоятельных людей, — непривычно коротко ответил Евфиний.

Подозреваю, что таким образом пытаются укрепить власть олигархов. Демократическая форма правления, при которой чернь время от времени грабила богатых, начала изживать себя. Богачи всех стран соединялись, чтобы защититься. В конечном итоге богатые всегда побеждают, потому что умнее и, что важнее, беспринципнее, коварнее.

Из Афин отправился в балласте по знакомому маршруту — на остров Родос, чтобы загрузиться там вином. Здесь жизнь бурлила. Освободившись от персидского бремени и изгнав македонский гарнизон после смерти Царя Всего Александра, остров стал независимой олигархической республикой. Особенно бурно шло строительство в городе Родос, столице острова. Пока что на входе в порт нет бронзового колосса — гигантской статуи бога Гелиоса. Зато вино уже прекрасное. Я заполнил им трюм для Египта и взял несколько бочек для себя. Длинными и тоскливыми, зимними вечерами буду сидеть у очага, попивать мелкими глотками ароматный напиток, словно пропитанный солнечным светом и запахом лета, и вспоминать теплое во всех отношениях Средиземное море.

Александрия тоже растет ни по дням, а по часам. Она превращается в основной порт по экспорту зерна со всего Нила. Река сейчас была многоводна, начался разлив. По ней вывозили на больших баржах прошлогоднее зерно. За то время, что я не был в Александрии, в ней появилось сразу несколько кварталов. Тем, кто поселился в новых домах, а среди них было много греков, очень нравилось родосское вино, поэтому расхватали его мигом.

Когда я грузился зерном на Афины, пришло известие, что умер Антипатр, назначив наследником не своего сына Кассандра, а Полиперхона, которому было за семьдесят. Я помнил Полиперхона командиром хилиархии (одна шестнадцатая часть фаланги — тысяча двадцать четыре человека). Наверное, за время похода в Индию он поднялся по служебной лестнице. Поговаривали, что в молодости Полиперхон был македонским Робин Гудом, но потом повзрослел и пошел служить в армию царя Филиппа, где сделал головокружительную карьеру. Само собой, решение отца не устроило Кассандра, сбежал в Малую Азию к Антигону, который пообещал вернуть ему власть. Антигон по кличке Циклоп, потому что один глаз потерял еще на службе у царя Филиппа, был сатрапом Фригии, в походе царя Александра за пределами Малой Азии не участвовал, но, как старый ветеран, пользовался уважением в македонской армии. Наверное, поэтому на их стороне выступил Птолемей, сатрап Египта. В Александрии и других египетских портах начали снаряжать военные триеры для похода на Пелопоннес, где почти все полисы поддержали Полиперхона, потому что он пообещал им свободу. Я не стал дожидаться полной загрузки, рванул в Афины, а то ведь решат, что пшеница для врага, и заберут ее вместе с судном.

В Афинах я так и не выгрузился, несмотря на то, что добрался без приключений. Да и кто мог меня перехватить, если плыл напрямую, добравшись раньше, чем сюда пришла весть и присоединении Птолемея к Кассандру и Антигону?! Пирей был захвачен македонским гарнизоном под командованием Никанора, друга Кассандра. Входы в гавани были перекрыты цепями, порт не работал. Галеры выгружались и грузились, где придется. Им легче: вытянули на берег носом — и выгружайся. «Альбатросу» нужен был причал или лодки. Поэтому я отправился на остров Хиос. Там с радостью купили пшеницу и продали вино и мастику — ароматическую смолу мастичных деревьев, которую сейчас используют в парфюмерии, медицине, виноделии… Кстати, это первая из известных мне жвачек. Смола быстро размягчается и меняет цвет со светло-зеленого на белёсый, становясь похожей на своих продвинутых потомков. Говорят, полезна для дёсен и зубов.