Возле острова Тенедос, который находится юго-западнее входа в Дарданеллы, нас поджидал сюрприз. Мы шли к нему вдоль берега против северо-восточного ветра на веслах со скоростью узла два-три. В будущем суда с малой осадкой проскакивали к проливу между этим островом и материком, сам несколько раз так делал. Главное было не налететь на маленькие островки севернее Тенедоса, которые хорошо отбивал локатор. Сейчас у меня нет локатора, но и скорость не та. Венецианцы построят на острове крепость с высокими стенами и многоугольными башнями. Симпатичная такая крепость, как я называю, открыточная. Туристы будут приплывать на остров, чтобы сфоткаться на ее фоне. Сейчас на ее месте поселение, обнесенное каменной стеной трехметровой высоты. От этого поселения к нам и устремились две триеры. Я не стал выяснять, какие у них намерения. В том бардаке, что сейчас творится в этих краях, командир любого уровня сам себе сатрап и диадох. Былые заслуги могут не помочь мне. «Альбатрос» на веслах быстро развернулся и под всеми парусами рванул в обратную сторону. Триерам не хватило буквально минут пять, чтобы догнать нас до того, как мое судно набрало скорость. Я уже приготовился к бою и пожалел, что за последние годы привык к тому, что на мое диковинное судно никто не нападает, расслабился. Так запросто оказаться в рабстве.

Мы оторвались от триер мили на две, после чего они перехотели играть в догонялки и погребли в Тенедосу. Я приказал взять правее, полборта к ветру, и повел судно на северо-запад. Удаляться от Дарданелл не было желания. Иначе застрянем здесь до поздней осени, когда местные мореманы уйдут на отдых. Когда Тенедос скрылся из вида, взяли еще правее, пошли на веслах на север, а потом и на северо-восток, в сторону острова Имроз, который находится северо-западнее входа в Дарданеллы. Приближаться к нему не стали, легли в дрейф. Мало ли, вдруг и там дежурит пара триер, командиры которой хотят быстро разбогатеть?!

К вечеру ветер стих, и мы погребли в сторону пролива Дарданеллы, стараясь держать подальше от Тенедоса. Когда стало темно, опять легли в дрейф, подождали восхода луны, которая только начала стариться. Ее серебристая дорожка сперва проходила примерно посередине пролива, что облегчало нам жизнь. Гребцы налегали на весла, догадываясь, чем может закончиться для нас встреча с триерами. Трудились почти без отдыха до рассвета. К тому времени мы уже были возле выхода из пролива. Задул ветер, и мы пошли под парусами курсом крутой бейдевинд вдоль южного берега Мраморного моря, чтобы подальше убраться от пролива. Через часа три, когда гребцы немного отдохнули, опять пошли на веслах против ветра. За все это время нам не попалось ни одного судна, если не считать рыбацкие лодки, которые, завидев нас, сразу улепетывали к берегу. Видимо, судоходство в этих водах стало слишком опасным. Значит, не зря я испугался триер.

На ночь мы удалились к центру Мраморного моря и там легли в дрейф. Ветер опять утих, так что я не стал отдавать плавучий якорь. Долго не мог заснуть, лежал на кормовой палубе, любовался звездами. Вот ни за что не хотел бы оказаться на планете любой из них. При всей моей страсти к скитаниям покидать Землю нет желания. Даже если там будет рай. Точнее, и тем более, если там будет рай.

Поутру ветер задул с северо-запада, что дало возможность гребцам отдохнуть. Подняли паруса и в полборта, потихоньку, пошли к проливу Босфор. Добрались до него к вечеру. Шли так, точно направляемся в Византий — будущую столицу Ромейской империи, которую позже ученые назовут Византийской. Сейчас это быстро растущий, независимый полис. Он уже вылез за пределы старых крепостных стен, строит новые. В будущем весь Византий станет несколькими кварталами в центре Константинополя. В бухте, которую в будущем назовут, как и полуостров, Золотым Рогом, а сейчас именуют просто Рогом, стоят три триеры. Судя по всему, экипажи на берегу. Наверное, решили, что на сегодня всё. Какой дурак попрется в темноте по проливу?!

Мы опять ждали восхода луны, после чего гребцы налегли на весла. Босфор в четыре раза короче Дарданелл и течение в нем слабее, причем в южной части вдоль европейского берега течет на север. Мы «оседлали» это течение и с часик двигались на узел-полтора быстрее. Потом оказались в главном течении, встречном, из-за чего сразу сбавили узла три. В северной половине пролив был шире и течение слабее. До рассвета успели выйти в Черное море и удалиться от берега настолько, что его не было видно. Я приказал выставить гребцам амфору неразбавленного вина. Пусть пьют по-скифски — заслужили.

Война диадохов то разгоралась, то затихала на время, но не прекращалась полностью. Всегда находился кто-нибудь, кого текущий расклад не устраивал. При этом настоящий наследник Александр Четвертый, малолетний ребенок, был вне игры. От его имени правил Кассандр, владеющий на данный момент европейской частью бывшей империи. От него и прибыл в Херсонес посол, чтобы навербовать добровольцев. Это был юный македонец по имени Тразимах, внучатый племянник Кассандра. В походах Александра Македонского не участвовал в силу своего возраста, но, судя по пламени в речах и отблескам этого пламени в глазах, собирался прославиться на поле боя и даже пасть смертью храбрых. Встретился он и со мной. Как положено, пообещал золотые горы. То, что я не нуждался в горах золота и не горел желанием пасть рядом с ним, Тразимах воспринял, как оскорбление. Я не помнил, кто из диадохов в конечном итоге победит, чем закончится их война, не считая развала на части империи Александра Македонского, поэтому и отказался. Тем более, что моя жена Аня опять была беременна. Обидно будет оставить не родившегося ребенка сиротой. Я посоветовал Тразимаху заняться чем-нибудь созидательным, хотя бы, следуя моему примеру, производством детей. Пылкий юноша изобразил на смазливой мордашке всё призрение, какое только способен был выдавить из себя. Гадостей не наговорил потому, как он выразился, что дядя рассказывал обо мне, как об отважном командире. Я передал Кассандру привет и просьбу больше не присылать ко мне воинственных придурков. После этих слов Тразимах с видом одновременно гордым и обиженным удалился из моего дома. Из Херсонеса он уплыл с полусотней таких же юных недоумков, мечтающих о военных подвигах, славе и прочих блестящих приманках для бестолковых.

Из-за этой войны судоходство в Мраморном и Эгейском морях сократилось до минимума. Торговые галеры сновали только между соседними портами. В Средиземном море торговля сместилась в западную часть его. Только на Черном море сократилась незначительно. В основном перевозили товары между севером и югом и западом и востоком. Мой «Альбатрос» работал на первом направлении, мотался между Херсонесом и Гераклеей. Туда вез изделия из бронзы и золота, шкуры, соль и пшеницу, а обратно — оливковое масло и изделия местных ремесленников. Аменемуна справлялся со своими обязанностями, даже лучше меня разбирался, какие товары будут пользоваться спросом там и тут, поэтому я не вмешивался. Остальными делами занимались сын Алексей, которого к тому времени женил на Ксанфе, дочери демиурга Агасикла, и зять Филактемон, сын басилевса Деметрия, за которого выдал свою дочь Европу. Им здесь жить, пусть напрягаются. А я, как только становлюсь очень богатым, сразу теряю интерес к процессу накопления денег. Капает больше, чем успеваю тратить — и ладно.

Второй причиной было рождение двойняшек моей женой, мальчика и девочки, получивших имена Аристотель и Аристоклея. Помня, что четвертый ребенок удаляет меня из эпохи, перестал выходить в море на своем судне. Пусть судьба догонит меня на суше, если сумеет. Интересно, чем закончится такое перемещение и состоится ли вообще? Может, умру наконец-то, хотя уже так привык жить. Продержался я на суше семь лет. Ходил, конечно, купаться в море с Аристотелем и Аристоклеей, но заплывать далеко опасался. Ничего не случалось, и я решил, что данная установка не работает.