— Вполне, ваше царское величество, — в полной тишине за всех отозвался генерал Левенгаупт, самый старший в чине. Шведы пребывали в растерянности — никто не ожидал столь великодушных условий от победителя. А с другой стороны они понимали, что ситуация может измениться кардинально — стоит только победить царю Петру. Тот пока преданный союзник датчанам, и вряд ли согласится поступиться их интересами. Так что все стало предельно ясно — хочешь, не хочешь, а воевать придется.

— Да, господа, совсем забыл, вот грамота короля Карла, написанная для вас всех — прочитайте ее, прошу вас!

Алексей протянул Левенгаупту бумагу с печатью, а сам отошел к Фролу, став так, чтобы шведы не видели, что тот оттирает ему лицо от грима. Он видел недоверие бывших противников — в Москве распространились слухи что царевич был ранен в лицо во время бегства, а так можно было объяснить случившуюся мистификацию. И когда он повернулся и снова подошел к генералам, те оторопело уставились на его лицо.

— Вынужденная мера, господа — с таким изуродованным лицом я был в Швеции — там полно недоброжелателей вашего короля, и меня таким все запомнили. Вы должны понять — когда по пятам идут убийцы, то приходится изменять свою внешность, одежду и документы.

— О да, ваше величество, вы совершенно правы!

Левенгаупт поклонился, за ним последовали и генералы. Алексей понял, что королевская грамота прочитана, приказ Карла будет ими выполняться в точности, о чем его тут же уведомили.

— В полном распоряжении вашего царского величества! Приказывайте — а мы исполним, как надлежит!

— Генерал Левенгаупт — назначаю вас командующим!

— Простите, государь, фельдмаршал Реншильд старший в чине!

— Его нужно казнить за то жуткое убийство плененных при Фрауштадте русских солдат, которых он приказал заколоть или расстрелять. Полтысячи солдат и офицеров, которых зарезали как овец!

Лица шведов окаменели — война жестокая вещь, но выходку Реншильда порицали многие — все же не стоило так поступать. Петр пожалел фельдмаршала, но у царя Алексея иное мнение.

— Карл просил за него, а потому я не повешу его как преступника. Но для меня он человек без чести — вышлю с позором, и все дела. Вы служите, пока мир не будет заключен — тогда мы обменяемся пленными. Вернетесь на родину в привычном обмундировании, его приказано пошить. С мушкетами и фузеями, а также пушками — я верну королю уже готовые и сколоченные войска, вы меня понимаете, господа?! Вам ведь предстоит по возвращении сразу же сражаться с датчанами и пруссаками!

— Да, государь!

— Граф, — Алексей обратился к Левенгаупту, — подберите из своих офицеров три десятка наиболее хорошо знающих русский язык — их нужно распределить по стрелецким и драгунским полкам, дабы они советовали моим полковникам как правильно поступать.

— Хорошо, ваше царское величество!

— В Москве собрано где-то около трех тысяч шведов, и ваши соотечественники продолжают прибывать. Все получат серое обмундирование, не нужно выделяться. Я повелел всех шведов отправлять в Москву, где-бы они только не находились. Но пока можете сколотить костяки пехотных и драгунских полков — первые в два батальона по две роты каждый, а вторые в два-три эскадрона. В роте два плутонга, а там развертывайте до полного штата по мере прибытия пополнений.

— Будет шесть полков инфантерии, государь, по три сотни в каждом. И столько же конницы, но по двести драгун. Кого поставить на полки?

— Вы лучше меня знаете своих офицеров и генералов, граф. На ваше усмотрение. Все необходимое доставляют в Преображенское и Коломенское, начинайте формирование немедленно. Господа, надеюсь на вас — ваша служба пойдет на пользу и королю Карлу!

— Фельдмаршал Реншильд никак не должен добраться до своего короля, — Алексей мотнул головой, ощерился. Да, в политике часто приходится идти поперек своих желаний, но спускать шведу массовое убийство русских солдат молодой царь не желал категорически.

— Я обещал, вернее Фрол, но все равно я, что фельдмаршала незамедлительно отправлю через свои земли, и он минует их спокойно и в полной безопасности. Но ведь на польских землях творится сплошное безобразие — и я за панство, что погрязло в смуте, не отвечаю. Так ведь, господин прусский полковник — ведь Реншильд и ваш враг?!

— Государь, не извольте беспокоиться — фельдмаршал навсегда останется в Польше, я о том позабочусь. Я был при Фрауштадте после бойни, и видел, как шведы на спор стреляли, бились об заклад — сколько наших можно одновременно насадить на пику, или пробить пулей из мушкета.

По ухмылке Силантия стало понятно, что высочайшее поручение он выполнит в точности. И Алексей тут же пояснил:

— Его должны убить «поляки», сторонники короля Августа — сие должно быть выполнено нарочито, с особым зверством. Нужно найти таких людишек, тебе не стоит выходить на первый план.

— Такие люди есть, государь — мы с ними свели знакомство. Но если им заплатить, то они не просто зарежут.

— Пятьсот талеров получишь золотом и серебром. Ах, уж эти поляки — они такие затейники, любят мучить тех, кто им враг. Но не я им судья — пусть за все «брат» Август отвечает, что не может их в узде держать.

— Все будет исполнено в точности, великий государь, — старый драгун низко поклонился, и, повернувшись, вышел из кабинета с ужасающей ухмылкой на суровом лице.

Алексей пожал плечами — никогда бы не подумал, что займется организацией убийства, но царское ремесло оказалось таково, что «чистыми» руки никак не сохранишь. Но создавать свое КГБ было необходимо до крайности — Ромодановский, конечно, предан, как-никак тесть, но если имеешь дело со спецслужбами, то нельзя складывать, как говорится, все «яйца в одну корзину». Так что «прусский полковник» как нельзя лучше подошел для группы «внешних ликвидаторов», в то время как «датский генерал», куда как пронырливый, хитрый и умный, возглавил сию возрожденную структуру Приказа Тайных Дел, пока укрытую от любопытствующих глаз фасадом Посольского Приказа. Последний возглавлял Петр Андреевич Толстой, доказавший свою полезность. А если начнет финтить, так за ним и пригляд строгий имеется, причем с разных сторон.

— Число приказов до двух десятков сокращено будет, сие только полезно. А то в нынешних шести десятках сплошная бюрократия, коррупция и запутанность, они друг друга подменяют. Так что «укрупнение» пойдет только на пользу, не будет чехарды.

Алексей внимательно посмотрел на предложенную ему роспись Приказов, с описанием задач, которые они выполняют. Он взял за правило при любом деле вначале истребовать докладные записки, с внятными предложениями, что необходимо исправить, создать заново или упразднить. И знакомился с существом возникшего вопроса, для разъяснения дополнительно встречался с теми людьми, кого считали знающими. И лишь после этого принимал решение, внося необходимые дополнения, или отсекая ненужное, или даже, на его взгляд, вредное.

Такой подход отнимал чудовищно много времени, но позволял избежать ошибок. Очень не хотелось «наломать дров», как постоянно происходило с «папенькой», один указ которого дополнял предшествующий, при этом оба противоречили друг другу, а возникшую сумятицу усиливал добавляемый царем очередной указ, более новый — Петр писал их буквально на «коленке», думая, что этим устраняет то, что показалось ему неудачным.

«Финансами будут ведать три Приказа — Податный собирать налоги, Казенный расходовать денежные средства, а Монетный Двор не только чеканить новые деньги, но и контролировать добычу драгоценного металла. А вот Ревизский будет контролировать их все, для чего там будет особый «стол» с дьяком и подьячими. Вроде такая структура вырисовывается, а то сбор налогов ведется всеми кому не лень — взыскивают с населения сурово, но немалые суммы при этом разворовывают, особенно в ландратах, да и бургомистры от них не отстают — сплошное хищение, ОБХСС на вас нет.