– Интересно, есть ли в вашем арсенале хоть что-нибудь, что… не ранит, господин ректор?

Вздрогнула и шагнула назад – на гладкой поверхности зеркала, одно слово за другим, вдруг проступило.

«С удовольствием приглашаю тебя проверить, моя дорогая Видящая».

На следующий день – к счастью, я все же уснула – меня разбудил не будильник, не даже какое-нибудь очередное едкое сообщение… где-нибудь на потолке.

Меня разбудила… горничная! Настоящая горничная – в черном платье, фартуке и наколке! Пожилая и полная – со странным облегчением отметила я. Но тут же снова прищурилась, с подозрением разглядывая впорхнувших вслед за старшей женщиной двух вполне себе аппетитных тетенек, каждая с ворохом тряпья в руках.

Мгновенно оккупировав всю мою комнату, горничные представились Алевтиной, Софьей и Зоей, и первым делом принялись открывать широкие шторы и поднимать жалюзи, заливая кровать хмурым, косым, утренним свет.

Я тоже слегка нахмурилась – день обещал быть отвратительным и пасмурным.

– Присядьте, мадам, – с легким поклоном обратилась ко мне горничная. – Я поставлю ваши подушки для завтрака.

Ого! Мои брови полезли на лоб. Завтрак в постель, да еще и «мадам»?! Серьезно?!

– Меня вообще-то Лена зовут, – с опаской отозвалась я, но все же привстала, позволяя девушкам поставить за моей спиной подушки, прислонив их к изголовью.

– Просим прощенья, мадам, – поклонились все трое. – Мы так зовем всех гостей господина директора.

– Точнее, гостьей, – пробормотала Софья.

– Потому что их слишком много, чтобы помнить всех по именам… – еле слышно, себе под нос хихикнула та, что назвалась Зоей.

– Шиш! – зашипела на нее старшая, зачем-то щелкнув пальцами. – Не смей так с дамами Демьяна Олеговича разговаривать! Сколько бы их ни было, это не твое собачье дело!

– Хорошо-хорошо… – замахала руками наглая горничная. – Тем более, что эта явно не задержится здесь надолго… Снимай марево, Аля, а то гляди вон, пялится уже…

Я действительно пялилась. Мало того, у меня просто челюсть отвисла от изумления. Даже если бы я не была «гостьей господина директора» – как можно так говорить о человеке… в его присутствии?!

Пока я изумлялась и проверяла щипками за руку, не сплю ли, Софья вкатила в комнату в тележку, на которой помещалось закрытой серебряной крышкой блюдо, кувшин с каким-то соком, вазочка с приятно благоухающими цветами и чайный набор.

– Демьян Олегович передал букет, – объяснила горничная – как мне показалось, скрывая на губах легкую усмешку.

На колени мне водрузили поднос на складных ножках, открыли крышку на серебряном блюде… и в нос мне ударил настолько божественный, настолько аппетитный аромат, что на мгновение я даже глаза закрыла от восторга.

– Я говорила, она человечка… – услышала презрительное, не успев прийти в себя. – У них никто блюда соусом из ореха парту не сдабривает.

Что за черт?!

Я резко открыла глаза – опять эта несносная Зоя! Уже открыв рот, чтобы нахамить ей в ответ и вообще разогнать всех этих змеюк подколодных, я вдруг остановилась, сообразив, что происходит нечто не совсем… обычное.

Нечто, к чему лучше прислушаться и понять, нежели рубить с плеча.

– У простых людей много чего не делают, – между тем пожала плечами Алевтина. – Это не дает тебе права использовать марево, чтобы обсуждать гостей Демьян Олегыча за их спиной. Вот пожалуюсь на тебя управляющему, будешь знать. А еще того хуже, Ольге Борисовне… Она тебе язык-то твой болтливый в миг вырвет и замаринует для какого-нибудь зелья…

Зоя испуганно замолчала, и пока я пыталась вспомнить, кто такая «Ольга Борисовна», старшая горничная вновь щелкнула пальцами. Словно легкая паутина слетела с обеих молодых женщин, растворившись в тусклом утреннем свете, и обе тут же повернулись ко мне с заботливо-услужливым выражением лица.

– Кушайте, мадам, кушайте. Остынет… А мы пока ваш новый гардероб развесим в шкафу.

– Новый гардероб… – ошалело повторила я, следя за ловкими, быстрыми движениями горничных и чувствуя, что окончательно запуталась во всем.

Что за гардероб они мне принесли? Что за марево, которое «использовать нельзя»? И кто к чертям, эта «Ольга Борисовна», которую служанки боятся как огня, а мне – «гостье Демьян Олегыча» – хамят прямо в лицо?!

Не зная, как реагировать, я опустила глаза к тарелке и снова отдалась во власть совершенно невероятного аромата. Решила наконец, что ничего не случится, если я поем – может, мозги заработают.

На вкус мой завтрак – яйца Бенедикт под этим самым соусом из ореха… как же его… парту! – почти побивал вчерашнее ризотто. Особенно учитывая, что вчера я была не настолько голодна – во всяком случае, не голодна до еды.  Сегодня же у меня просто за ушами трещало – опомниться не успела, как тарелка была вычищена подчистую!

Надо будет обязательно достать этот орех и рецепт соуса – смутно думала, борясь с желанием вылизать остатки…

– Думаешь, Ольга Борисовна и эту выживет?

Чуть не подавившись, я осторожно подняла глаза от тарелки – снова Зоя, черт бы ее побрал! И снова вокруг нее «марево» – прозрачная, похожая на паутину субстанция, которая передвигалась вслед за ней, куда бы она ни шла.

– Тебе-то какая разница, кого она еще выживет? – старшая горничная, как ни в чем не бывало, подлила мне в стакан сока. – Ты главное, делай, что Ольга Борисовна велела. Помнишь, что она нам обещала за колечко на пальце?

Зоя вдохновленно закивала.

– Забудешь такое, как же…

– Вот и делай. Записывай все, что происходит, рассказывай, как на духу обо всех гостьях, и будет тебе счастье. И поменьше трепись при людях – а то напорешься когда-нибудь на Видящую, мало не покажется…

Я наконец-то поняла, что происходит – они думают, что я не слышу их! Разговаривают под защитой какого-то колдовства, создавая его вокруг себя всякий раз, когда хотят потрепаться без чужих ушей!

Какое, однако, полезное колдовство… Хотя, быть способной слушать сквозь это колдовство – еще полезнее! В сто раз полезнее! Это же просто нереально круто!

Вдохновившись, я даже бровью не повела в следующий раз, когда служанки заговорили о явно не предназначенных для меня вещах – сидела тихо, как мышь, жевала тост с вареньем, слушала и запоминала.

Узнала, между прочим, что семья господина ректора действительно долгое время жила за границей, что отец его уже умер, а мать живет в Лондоне, где владеет каким-то старинным дворянским титулом – не поняла только европейским или русским.

Выяснила, что Демьян Олегович давно в разводе, но детей так и не завел.

И вспомнила, наконец, как именно он назвал помощницу, «заработавшуюся» в его резиденции допоздна. Ольгой!

Так вооот кто раскинул на моего коварного змия сети… Я откинулась на подушку, покусывая кончик цветка, который в задумчивости вытащила из вазочки на подносе.

Вот кому охота залезть в темное-претемное сердце ректора Гордеева… и наверняка еще больше ему в штаны…

Как интересно. Значит, получается, я для нее – соперница? Или просто очередная «мадам», которую она думает выжить обычными для нее методами?

Записывать они за мной собираются – надо же! Интересно зачем? Для шантажа? Или еще чего похуже?

В любом случае, надо всё рассказать Демьяну, решила я. Как только появится возможность… Не объяснять же какой-то влюбленной стерве, что я тут всего лишь Видящая, которую наняли шпионить за врагами ее будущего жениха?

Я чуть не подпрыгнула, поняв, что в первый раз в жизни назвала господина ректора по имени – пусть только у себя в голове.

– Демьян… – заставила себя шепотом повторить. – Демьян… – и, поморщившись, выплюнула кусочек лепестка, который случайно откусила, вспоминая, как горячо и тесно втиралась в него вчера, забравшись к нему на колени. И как сжала зубами его губу, припухшую от поцелуев…

Черт бы его побрал, как же привыкнуть-то к такому? И как не загораться вновь и вновь, рисуя в голове жаркие картины вчерашнего вечера? Совершенно непонятно.