– Покажи мне… потрогай себя так, как тебе приятно… я хочу посмотреть…

– Х-хорошо… – я уже ничего не соображала – кровь шумела, бурлила по венам, в бедрах все скрутилось в тугой, горячий комок… Боже, я делаю это… трогаю себя сквозь трусики под его взглядом – без сомнения жарким, пожирающим меня, каждое мое движение…

Пальцы сами по себе нашли нужный ритм, вдавливаясь между складочек, втирая в клитор совершенно мокрую, тонкую ткань...

– Да, малыш… давай… сделай себе хорошо…

Я дернулась, когда поверх моей ладони легла его, направляя меня так, чтобы убрать в сторону трусики, погрузить пальцы в горячее озеро под ними…

Я ахнула, выгибаясь от неожиданной остроты ощущения кожи к коже, но его пальцы там же, где и мои, напомнили, как это прекрасно, как он меня трогает, а не я сама… И вызвали дикое желание заставить его продолжать… трогать.

Даже не трогать, нет. Я вдруг поняла, что одной мастурбации, даже с его помощью, мне не хватит, что я страстно, ужасно хочу кончить по-другому… «по-взрослому». Прямо здесь! Прямо в ресторане – пусть и под колпаком морока...

И я знала, как заставить его сделать это.

– Демьян…

– Что, детка?

– Трахни меня. Пожалуйста…

Я зажмурилась, не веря, что сказала это. Вдруг пришел страх – а если так сразу нельзя? Если после первого раза надо подождать – хотя бы сутки? Вдруг у меня там разрывы, в которые я могу занести заразу…

Но было уже поздно – потому что он делал это. Рыча и ругаясь, дергал меня наверх, на себя, раздвигая складочки, растягивая и насаживая на только что освобожденную из штанов эрекцию… 

– Оххх… – мы оба выдохнули – настолько сразу, плавно и глубоко он проскользнул внутрь. До самого конца, заполняя меня и становясь моим стержнем вместо размягшего позвоночника.    

– Замри… – Демьян судорожно сглотнул.

– Хорошо… – дрожа как осиновый лист, я положила голову ему на плечо, замирая. И эта поза – абсолютной, беспрекословной покорности почему-то невероятно возбудила меня, подводя к самому-самому пику.

– Вот так… не двигайся… совсем не двигайся… – ритмично, кругами он поглаживал меня по обнаженным бедрам, забирая то наверх, к спине, то спускаясь к самому влагалищу, заставляя кусать губы и сжиматься внутри вокруг его члена. Словно провоцировал меня – ну, давай, попробуй ослушайся. Только попробуй.

– Не могу… – захныкала я наконец, начиная ерзать на нем, втираться клитором в грубую ткань ширинки…

– О черт… – он стиснул мои ягодицы. – Хорошо… давай… уже можно…

Что можно? – хотела было спросить я, но тело поняло раньше меня, тело знало, чего хочет!

Прыгать! Ездить на нем! О да… Бедра мои сами поднялись, напряженные мышцы на мгновение задержали на самом конце пронзающего меня органа… и резко опустили вниз.

– Ох твою ж… – крепкие пальцы впились мне в попу, словно не желали повторения… но тут же отпустили, сдаваясь, позволяя мне снова подняться, снова скользнуть вверх по всей этой великолепной длине… и снова замереть в упоении на самом верху,  

По звукам, Демьян ударился несколько раз затылком о стену за его спиной.

– Не справляешься? – задыхаясь, я снова сползла вниз, сжимая его так плотно, что сама чуть не кончила. О да, это была насмешка – но не столько поиздеваться над ним, сколько привести его в чувство, потому что если кончит он, на всей этой красоте можно будет поставить точку…

– Еще одно слово, и я затрахаю тебя до смерти прямо на этом столе, – прорычал в ответ, сам подхватывая меня, поднимая и насаживая на себя, подталкивая снизу бедрами.

– Это… я тебя… затрахаю… – стиснув зубы, процедила в ответ, сопротивлялась его темпу, пытаясь установить свой, одновременно сопротивляясь подкатывающему неминуемому оргазму…  

И сдалась как раз в ту секунду, когда и он сдался, отпуская меня в скачку – безумную, бесконтрольную и сладостно-порочную, невозможную даже в мыслях еще неделю назад. Потому что даже представить себе такое было трудно – что оргазм может быть не сразу весь, а вот такой – нескончаемый, томный, растянутый на долгие-предолгие секунды, почти целую минуту… И что можно не просто принимать, а оседлать его, не отпускать и настигать снова и снова, туго сжимаясь и вздрагивая под новыми волнами неги и сладости...

И даже чувствуя внутри растекающуюся, густую сперму, можно не сдаваться и продолжать скользить вверх и вниз по этому охренительному, всё еще твердому и горячему стволу… пока всё вдруг не кончится и не свалишься куда-то, обессиленная, взмокшая и почему-то вся в слезах…

– Хочу… хочу знать… – растирая слезы кулаком, лихорадочно прошептала я, зажмуриваясь.

Хочу видеть, что у тебя в сердце – сейчас, когда ты сжимаешь меня крепко-крепко, словно пытаешься слиться, шепча мне в волосы что-то горячее и совершенно непонятное… когда ты не контролируешь эмоции и еще не успел поднять защитные стены.

Часто задышав, я чуть приподнялась, над ним, оперлась рукой о стену… и распахнула внутреннее зрение, раскинула его во все стороны.

Но произошло вовсе не то, что я ожидала.

О да, стены упали – но не внутренние, а вполне реальные. Физические. А точнее стена за спиной Демьяна – та, в которую он ударился затылком.

Хотя нет – не упала, а скорее растворилась, став эфемерной и полупрозрачной субстанцией, за которой отлично была видна соседняя комната – какое-то подсобное помещение с полками, забитыми съестными припасами.    

А в ней, в этой комнате…  все тем же бестелесным зрением я увидела страшное – высокого, немного сутулого человека в темной маске на всё лицо. Не видя меня и не подозревая, что за ним наблюдают, этот человек держал в руках маленькую темную бутылочку, похожую на те, в которых продают йод. И обильно поливал из нее тарелку с какой-то едой, которую держал для него другой мужчина – судя, по одежде, официант.

Паника захлестнула меня сразу же, мгновенно и с головой. И даже не столько от того, что некто в маске снова пытается отравить меня (нас?), сколько от понимания, что сейчас официант с отравленным салатом появится здесь. Там, где все пропахло сексом и где наши тела все еще соединены в одно целое в самых интимных местах.

А вдруг Демьян настолько расслабился, что официант увидит нас, вот таких? Увидит мою голую задницу в задранном платье? И то, что виднеется у меня между ног?!

– Идут… сюда идут! – запаниковала я, вырываясь из рук, все еще сжимающих мои бедра.

– Откуда ты знаешь… черт… – Помогая мне подняться, ректор издал короткий, глухой стон, и я замерла в ужасе. Услышат. Точно услышат.

Но тут уже и Демьян пришел в себя – поднял меня, растрепанную и растерзанную, предательски тяжело дышащую, резко задвинул в угол скамейки и что-то сделал, отчего воздух вокруг загустел, зашумел и накалился магией.

– Ты под мороком, не бойся. Тебя никто не увидит и не услышит...

– Ага… – растерянно выдохнула, пытаясь все же хоть как-то привести себя в порядок. Что было довольно трудно, учитывая, что я вообще не видела, как выгляжу.

– Прошу прощения за такую ужасную задержку, – услышала знакомый голос – уже не обиженный, а елейный, промасленный лживой заботой. – Господин директор приносит вам свои глубочайшие извинения и просит принять замену блюду, которое вам не понравилось. Совершенно бесплатно.

– Как это мило с его стороны, – издевательски заметил Демьян, под ехидством пытаясь скрыть возбуждение. Наверняка, еще и салфеткой со стола прикрылся. – И все же я просил аннотацию, а не замену блюду. Не люблю, когда мне лгут.

– Пожалуйста, – официант зашуршал бумажкой. Салат был приготовлен вчера вечером и сразу же отправлен в холодильник. Без заправки. Вот тут все даты и часы приготовления.

– Вы издеваетесь, милейший? А как же запах протухшего маринада?

– Возможно просто маринад… на любителя. Понюхайте этот салат, уважаемый – он приготовлен только что, а запах ничем не отличается… И вот – новая аннотация, конкретно на эту порцию...