Он был настолько «тут», что я возблагодарила богов, что меня переодели в нечто вроде пижамы, пусть и тонкой, но зато с длинными штанами – иначе бы вся моя задница уже была на виду.

Минус был в том, что под пижамой у меня ровным счетом ничего не было – даже белья. И тому, что через пару секунд я начала чувствовать в районе ляжек и ягодиц, тонкий шелк явно не был помехой.

– Ты слишком много ходишь… – разминая мою задницу, прокомментировал Демьян – как мне показалось, не очень одобрительно. – Попа у женщины должна все же быть помягче.

– Мммм… – ответила я, имея в виду, что да хожу много. И еще что-то промычала невнятное, подразумевая, что нет, не нужна мне мягкая попа – и такая вполне устраивает.

Говорить по-человечески категорически не получалось.

К счастью, массаж спустился ниже, в сторону ног и подколенных чашечек, и я снова обрела дар речи – временно.

– Где… где ты так научился? – выдохнула, даже вспомнив, что в свете последних событий следует обращаться к ректору на «ты».

– Очень далеко отсюда. А что, хорошо получается? – он усмехнулся и что-то такое проделал с моими икрами, что я чуть не заплакала.

– Еще, еще… – захныкала, совершенно потеряв стыд. Через пару минут икры мои горели, как и все остальное тело, и морально я была готова на очень и очень многое.

И это многое обещало быть.

– Массаж ступней я делаю только избранным, – глухо протянул мой ректор, как-то очень резко подтянувшись и повиснув надо мной на руках, весьма красноречиво толкнувшись в меня пахом. – И только после секса.

Я распахнула глаза, убедилась в том, что все еще не вижу… и вдруг запаниковала – мало того, что слепая, я еще и в полной власти мужчины, который явно считает, что божественным массажем он заслужил секс! Сердце забилось часто-часто, а в голове все никак не могло устаканиться решение – что хуже, лежать вот так, попой кверху, или все же перевернуться на живот, где смогу хотя бы руками отбиться?

– Расслабься, иначе снова мышцы окаменеют.

На плечо мне легла рука, пальцы принялись проминать ключицу… У меня тут же снова отключился мозг и отвисла в блаженстве челюсть.

Может предложить ему трахнуть меня во время массажа – если уж ему так сильно хочется? Так мы, по крайней мере, удовлетворим обоих.

Однако руки вдруг сменились губами, и я задохнулась от неожиданных и совершенно иных ощущений – острых, пугающе ярких. Тело мгновенно напряглось, собралось, готовое то ли податься вверх, вжаться в мощное мужское тело сверху, то ли взвиться в воздух и сбросить его…

– Не надо… – пискнула, вся сжимаясь и крепко зажмуриваясь.

Явно раздраженный, он перестал целовать меня, поднялся, и я почувствовала, как воздух рядом со мной пустеет и холодеет.

– Что «не надо», Елена? – звякнуло стекло, потом послышался звук жидкости, которую куда-то наливали. –  Тебя явно возбуждает все, что я делаю с тобой. Что за гребанное ханжество?

Это прозвучало так грубо по сравнению с его ласками еще пару минут назад, что мои глаза тут же заплыли слезами. Вот только потрахаться ему и нужно от меня… только ради этого он меня и обрабатывал так настойчиво…

А как отказала – сразу стал грубым и злым.

– Ничего не надо, – буркнула, отворачиваясь и сворачиваясь в позу младенца. – Вы лучше ищите способ, как сделать меня зрячей. А то ведь толку от меня, такой…

Воздух рядом снова потеплел, и меня довольно резко повернули лицом к… чему-то совершенно неразличимому.

– Я не знаю, чего ты ждешь от меня, Никитина, – прошипел, низко склонившись надо мной. – Но что бы это ни было – это как минимум самонадеянно… А то, что я все еще не трахнул тебя во всех позах, какие только могут прийти мне в голову – как минимум неправильно. Потому что я хочу тебя, Елена. И уже давно. А то, что я хочу, я в конце концов получаю – так уж сложилось, понимаешь?

Не договорив, он отпустил меня и глубоко выдохнул, успокаиваясь.

– Зрение я тебе верну, как и обещал. И сделаю тебя моей ровно в следующую минуту после этого – потому что хочу видеть твои глаза, когда буду брать тебя в первый раз.

***

«Брать тебя»… «Брать тебя в первый раз»… – крутилось у меня в голове с тех пор, как он ушел.

Вот значит, как он себе это представляет… Брать он меня будет! Как шлюху, как его бессловесную, бесправную собственность… как игрушку – причем, еще и очень полезную игрушку.

Я всхлипнула, натягивая по уши одеяло.

Спасибо хоть «драть» не сказал…

Чтобы не так сильно расстраиваться, переключилась на другую важную часть его речи.

Каким образом он «уже давно» меня хочет?! Он же совершенно не замечал меня до того момента, как пару дней назад я с дуру решила, что поцеловать ректора – это лучше и безопаснее, чем отдавать огромный долг Бурковой.

Или это я не замечала его внимания?

Уставившись в надоевший уже серо-багровый туман, я пыталась вспомнить хоть один жаркий взгляд, хоть один комплимент, хоть одно ласковое слово в мою сторону! Ничего! Ничего я от него не видела, не слышала и не чувствовала. Да и что я могла почувствовать – обыкновенная «людишка» или как там они нас, простых людей называют…

– Стоп! – сказала самой себе вслух.

Была людишка. Была! Но теперь-то я – нет! Теперь я довольно сильная Видящая, которая должна уметь видеть не только магию, но и эмоции! И еще много чего – помнится, Демьян сам хотел, чтобы я угадала его возраст!

Я даже присела на кровати от волнения.

Ну, конечно! Точно так же, как я смотрела в глубь, в самую суть стены, разглядев в ней сокрытую от людских глаз, секретную дверь, так же, как увидела, ливреи вместо костюмов на прислужниках господина ректора… Я могу попытаться заглянуть в душу Демьяну – в самую, самую его душу, какая бы «темная» она ни была! Увидеть то, что он ко мне чувствует! И может быть тогда… если я увижу как сильно и давно он меня хочет, мне будет легче воспринять его поползновения!

Потому что когда давно хотят кого-то… есть шанс, что это больше, чем просто похоть. А что еще нужно девушке для того, чтобы спокойно отдаться на милость мужчины и облегчить всем жизнь? Конечно же, осознание, что всё это не «просто похоть».

Вдохновившись, я чуть было не вскочила с дивана – по привычке походить по комнате, ускорить мыслительный процесс.

И сразу же скисла, вспомнив, что я теперь не только «видеть вглубь» не могу, но и просто видеть.

Легла обратно на диван закрыла глаза… полежала так минут пять, вслушиваясь в тишину комнату и потрескивания камина.

И тут новая идея сначала затеплилась в груди, а потом всколыхнула меня, захватив похлеще первой.

А что если… не посмотреть, а прочувствовать?! Ведь я же не только вижу то, что не должна… но и слышу! А раз слышу, то возможно, от физического зрения мои способности не так уж и зависят!

Когда же еще проверить эту теорию, как не сейчас – когда зрение покинуло меня?

Снова сев и спустив с дивана ноги, я попыталась сосредоточиться – сначала на своих эмоциях, позволив себе вновь прочувствовать весь гнев, всё смятение и весь страх, которые испытала, когда Демьян поставил меня на колени в той аудитории. Затряслась даже от злости, ненавидя его!

Чуть поостынув, откинулась на спинку дивана, заставляя себя расслабиться и вспомнить, как он испугался, когда я загибалась от боли, как успокаивал меня, держал за руку и грозился принести мне голову моего отравителя.

Прочувствовав все это и поиграв с собственными эмоциями, я попробовала перекинуть ощущения наружу, переключиться с осознания себя на окружающий меня мир, тонущий во мраке. Уловить эмоции тех, кто находился вблизи моей сенсорной досягаемости.

И уловила – настолько оглушающую, настолько сильную и резкую волну ненависти, что меня чуть не раздавило ею, и пришлось срочно «выключить» все те сверхъестественные органы чувств, которые я только что в себе обнаружила.

– Елена, значит… – промурлыкал где-то рядом со входом приятный женский голос. – Что ж… приятно познакомиться… Интересно, только… Премудрая или Троянская?