Он снова завел «Додж» и двинулся в сторону Хэвена.

Он не проехал и мили, как почувствовал, что ему становится плохо. Он решил, что таким образом дает о себе знать страх и не стал обращать на это внимание. Потом, когда ему стало хуже, он стал перебирать в уме (как склонны поступать люди, когда понимают, что тошнота, как маленькая черная туча, расположившаяся у них в желудке, проходить не собирается), что именно он съел утром. Но свалить вину на еду он не мог. Утром, проснувшись, страха он не испытывал, он только предвкушал что-то неопределенное и чувствовал возбужденное напряжение, поэтому он отказался от привычного завтрака из яичницы с беконом и ограничился чаем с поджаренным хлебом. Вот и все.

Я хочу домой! Голос становился все более пронзительным.

Леандро двигался вперед, мрачно стиснув зубы. Сенсация находится в Хэвене. Если он не попадет в Хэвен, не будет и сенсации.

Что и требовалось доказать.

На расстоянии меньше мили от городской черты — день был зловещим, мертвенно-тихим — какое-то гудение, жужжание раздалось с заднего сиденья, что было настолько неожиданно для него, что он вскрикнул и вновь затормозил машину.

Он повернулся и вначале не мог понять, что же он увидел. Он подумал, что скорее всего это галлюцинация, вызванная усиливающейся тошнотой.

Когда в прошлый уикэнд он и его мама были в Хэлифаксе, он взял своего племянника Тони прокатиться до Дайэри Квин. Тони (которого Леандро про себя считал невоспитанным поросенком) сидел на заднем сиденье, увлеченный пластиковой игрушкой, которая выглядела, как игрушечный телефон. Игрушка называлась Мерлин и была собрана на микропроцессоре. Она была запрограммирована на несколько незамысловатых игр, которые требовали небольших усилий памяти и знаний элементарной математики. Леандро помнил, что она издавала еще какие-то тикающие звуки.

Должно быть Тони забыл ее, и сейчас она сходила с ума на заднем сиденье, красные огоньки вспыхивали и гасли в случайной последовательности (но в случайной ли? или они зажигались слишком быстро, чтобы он мог уловить закономерность?), вновь и вновь повторяя свою серию звуков. Она работала сама по себе.

Нет… нет. Я заехал в какую-нибудь яму или что-то в этом роде. Переключатель сработал. Вот и все. Она заработала.

Но он видел маленький черный выключатель на боку игрушки. Он стоял на «выкл». Но Мерлин продолжала гудеть и жужжать. Это напомнило ему игральный автомат в Лас-Вегасе, отсчитывающий крупный выигрыш.

Пластиковая коробочка начала дымиться. Пластик прогнулся… опустился… потек, как воск. Лампочки вспыхивали все быстрее-быстрее. Внезапно они все зажглись разом, ярко-красным цветом, приборчик издал придушенный жужжащий звук. Коробка развалилась. Короткий ливень из пластиковых обрывков. Обивка сиденья под игрушкой начала тлеть.

Позабыв о своем желудке, Леандро вскочил на сиденье и ударом сбросил обломки на пол. На том месте, где лежала Мерлин, осталось обгоревшее пятно.

Способность выделять простые математические ряды. О чем я думаю? Это я, Джон Леандро, заваливший экзамен по алгебре в колледже? Это ты всерьез? Не обращай внимание, и сматывайся побыстрее!

Нет!

Он вновь запустил «Додж» и двинулся вперед. Он не проехал и двадцати ярдов, как внезапно с безумным весельем подумал:

Способность выделять простые математические ряды подтверждает существование общего случая, не так ли? Можно выразить это следующим образом, если хорошенько подумать: aх[2]+bxy=сy[2]+dx+ey+f-0.

Да. Это верно, если а, b, с, d и f константы. Я так думаю. Да. Честное слово. Но нельзя, чтобы а, b или с были нулем — это испортит все к черту! На f наплевать! Ха!

Леандро почувствовал, что его вот-вот стошнит, но он тем не менее издал пронзительный победный смех. Одновременно он почувствовал, что его мозги как бы приподнялись, покинув его череп. Хотя он и не знал этого (поскольку он обычно спал, когда они в школе проходили эти теоремы), но он только что переоткрыл общее квадратическое тождество для уравнения в двух переменных, которое действительно можно использовать для вычисления простых сумм. Это-то и заставило потечь его мозги.

Через некоторое время кровь хлынула у него из носа мощным потоком.

Это означало конец первой попытки Джона Леандро добраться до Хэвена. Он включил задний ход, и пока машина неуклюже ползла назад, он сидел, покачиваясь из стороны в сторону, закинув руку за спинку сиденья и смотрел через заднее стекло слезящимися глазами, кровь стекала ему на плечо.

Он двигался задним ходом примерно с милю, затем развернул машину назад. Он осмотрел себя. Вся рубашка промокла от крови. Однако он чувствовал себя лучше. Немного лучше, поправил он. Но терять время он не стал; доехав до Трои, он припарковал машину возле универмага.

Он зашел внутрь, ожидая увидеть обычный набор седовласых джентльменов, смотрящих на него с молчаливым удивлением, как истинные янки. Но в магазине оказался лишь один продавец, да и тот не выразил никакого удивления, — ни по поводу крови, ни по поводу вопроса Леандро, есть ли в магазине рубашки.

— Похоже, что нос у вас не в порядке, — мягко сказал продавец, выкладывая на прилавок кипу маек. Необычно большой набор для такого маленького магазина, подумал Леандро — он понемногу брал себя в руки, хотя голова у него все еще болела и в желудке было неспокойно. Поток крови из носа сильно его напугал.

— Вы не ошиблись, — ответил Леандро. Он попросил продавца показать ему майки, поскольку ладони у него все еще были вымазаны медленно подсыхающей кровью. Майки были всевозможных размеров, на одних было написано: «Где же, к черту, эта Троя, штат Мэн?» На других был изображен омар, с подписью: «Лучший хвост, что я нашел в Трое, штат Мэн». На третьих была нарисована огромная муха, которая выглядела как какой-то космический монстр. «Птица из штата Мэн» — гласила надпись.

— У вас, однако, большой набор, — заметил Леандро, выбрав футболку самого маленького размера с «Где же, к черту, Троя…» Он подумал, что футболка с омаром была забавней, но подумал, что надпись вряд ли понравится маме.

— Да, — ответил продавец. — Нужно много. Хорошо идут.

— Туристы? — мысли Леандро снова понеслись со страшной скоростью, стараясь составить возможный ответ. Он подумал, что он вновь дошел до чего-то очень важного; сейчас ему казалось, что это гораздо важнее, чем когда-либо он мог предположить.

— И туристы тоже, — ответил продавец, — но их не очень много этим летом. Главным образом людям вроде тебя.

— Вроде меня?

— Да, ребятам, у которых кровь идет из носу. Леандро смотрел на продавца с открытым ртом.

— Кровь течет, пачкает рубашки, — сказал продавец. — Так же, как вы запачкали свою. Им нужна чистая, а если они местные — я думаю, вы не издалека, то багажа у них нет, а значит, и смены белья. Поэтому при первой возможности они покупают новую. Я не имею ничего против. Если бы я оказался за рулем в рубашке вроде вашей, то меня бы просто вырвало. Этим летом я повидал много дам — приятных и хорошо одетых дам, заметьте, — от которых несло как от сточной канавы в свинарнике.

Продавец расхохотался, продемонстрировав совершенно беззубый рот.

Леандро медленно произнес: «Я правильно вас понял? Другие люди возвращались из Хэвена и из носу у них шла кровь? Не только я один?»

— Только вы? Черт, конечно, нет! В тот день, когда хоронили Рут Маккосланд, я продал пятнадцать рубашек! За один день! Я уже подумывал о том, чтобы уйти на покой и на проценты купить себе дом во Флориде.

Продавец вновь рассмеялся.

— Это были не хэвенцы.

Он произнес это так, будто бы это должно было все объяснить — и вероятно, по его мнению, это действительно объясняло все. — Кое у кого из носов все еще текло, когда они заходили в магазин. Кровь била, как из фонтана! Иногда и из ушей. Адская картина.

— И никто не знает об этом?

Старик пристально посмотрел на Леандро.

— Ты знаешь, сынок, — ответил он.