— Могу, но стоит ли тратить время. У меня другая идея. — Ее взгляд коснулся на мгновение лица Гарденера, задумчивый и подсчитывающий. Это был, взгляд, который Гарденер не мог просто расшифровать. Затем Бобби отошла к навесу.

Гарденер последовал за ней и увидел, как Бобби рывком открыла большую зеленую металлическую коробку, привешенную к опоре. Она перебрала инструменты и всякий мусор внутри, и затем вернулась с транзисторным приемником. Он был меньше, чем те, которые его помощники превращали в Новые и Улучшенные аккумуляторы, пока Бобби восстанавливала силы. Гард никогда не видел такого радиоприемника раньше. Он был очень маленьким.

Кто-то из них притащил его прошлой ночью, подумал он. Бобби вытащила короткую антенну, вставила компенсатор в гнездо, а вилочку себе в ухо. Гард вдруг вспомнил Фримана Мосса, заводящего колышущуюся аппаратуру, как дрессировщик слонов, который гоняет больших ребят по центральной арене.

— Это недолго, — Бобби направила антенну на ферму. Гарденеру показалось, что он как-то слышит тяжелое колебание — не воздуха, а чего-то внутри воздуха. На какое-то мгновение его голова наполнилась музыкой, а потом — болью в области лба, как будто он выпил слишком много холодной воды очень быстро.

— Что теперь?

— Мы ждем, — сказала Бобби и повторила:

— Это недолго.

Ее задумчивый взгляд снова скользнул по лицу Гарденера, и на этот раз он подумал, что понял ее взгляд. Она хочет, чтобы я что-то увидел. И сейчас как раз есть возможность мне показать.

Он уселся около края котлована и достал из грудного кармана очень старую пачку сигарет. Оставалось две. Одна была сломана, а другая гнутая, но целая. Он поджег ее и закурил, размышляя и не очень огорчаясь отсрочкой. Она давала ему возможность просмотреть свои планы еще раз. Конечно, если он свалится замертво, как только они пройдут через круглый люк, это будет некоторой помехой в осуществлении планов.

— А, ну вот и мы! — сказала Бобби, вскакивая.

Гард тоже встал. Он огляделся, но сначала ничего не заметил.

— Вон там, Гард. На тропинке, — Бобби говорила с гордостью ребенка, демонстрирующего свою первую яхту из мыльницы. Гарденер наконец увидел и рассмеялся. Он совсем не хотел смеяться, но ничего не мог с собой поделать. Он все время думал, что свыкся с чудным новым миром хэвенской супернауки, оснащенным судом присяжных, но любое новое странное сочетание откидывало его обратно в кроличью нору. Как сейчас.

Бобби улыбалась, но слабо, смутно, как будто смех Гарденера, так или иначе, ничего не означал.

— Это действительно выглядит немного странно, но все, что надо, оно сделает. Лови меня на слове.

Это был «Электролюкс», который он видел на складе. Он не двигался по земле, а плыл над ней, его маленькие белые колеса вертелись. Его тень отбегала с одной стороны, как такса на поводке. Сверху, где обычно помещалась вакуумная кишка, торчали две тонкие проволоки в форме V. Это антенна, догадался Гарденер.

Теперь оно приземлилось, если так можно назвать снижение с трех дюймов высоты, и покатило по изрытой земле зоны раскопок к навесу, оставляя узкую колею за собой. Оно остановилось под коробкой выключателя, который контролировал канат.

— Смотри, — сказала Бобби тем же поглядите-на-мою-яхту-мыльницу голосом.

Раздался щелчок. Гудение. Теперь тонкий черный шнур поднялся из бока пылесоса, как поднимается веревка из плетеной корзины в индийском фокусе. Только это не было веревкой, Гарденер заметил; это был кусок коаксиального кабеля.

Он поднимался в воздухе… выше… выше… выше. Он коснулся края коробки переключателя и пополз вокруг к центральной части. Гарденер почувствовал спазм отвращения. Как будто глядишь на что-то сходное с летучей мышью — что-то слепое, у чего есть радар. Что-то слепое, что может… может искать.

Конец кабеля нашел кнопки — черную, которая заставляла подъемник подниматься и спускаться, и красную, которая его останавливала. Конец кабеля коснулся черной — и внезапно затвердел. Черная кнопка мягко утопилась. Мотор за навесом заработал, и подъемник скользнул в котлован.

Напряжение кабеля уменьшилось. Он соскользнул к красной кнопке «Стоп», отвердел, нажал ее. Тогда мотор заглох — наклонившись, Гарденер мог видеть подъемник, болтающийся напротив стенки разреза в футах двенадцати ниже кабель поднялся и нажал снова на черную кнопку. Мотор опять заработал. Подъемник вернулся. Когда он достиг края котлована, мотор автоматически отключился.

Бобби повернулась к нему.

— Вот, — сказала она. — Работает отлично.

— Это невероятно, — произнес Гарденер. Его взгляд бегал от Бобби к «Электролюксу», пока кабель нажимал кнопки. Бобби не манипулировала с радио, как Фриман Мосс со своим «воки-токи», но Гарденер заметил легкую морщину от напряжения, и то, как ее глаза опустились за секунду до того, как коаксиальный кабель перескочил с черной кнопки на красную.

Выглядит как механическая такса, что-то с тех иногда хороших фантастических фильмов Келли Фрис. Вот на что это все похоже, но ведь это не робот, вовсе нет. У этого нет мозгов. Бобби — его мозги… и она хочет, чтобы я знал это.

На складе было много таких привычных приспособлений, выстроенных вдоль стены. То, на чем попыталась остановиться его мысль, было моечной машиной с бумеранговой антенной вверху.

Склад. Черт возьми, появляется интересный вопрос. Гард открыл рот, чтобы спросить… и закрыл его снова, пытаясь в то же время утолщать щит для мыслей, насколько это возможно. Он почувствовал себя человеком, прогуливающимся у самого края пропасти в тысячу футов глубиной, который любуется восходом.

Никто не возвращался… насколько я знаю… и склад закрыт на висячий замок снаружи. Так как Фидо-Пылесос выбрался?

Он был уже готов задать этот вопрос, когда вспомнил, что Бобби и не упоминала о том, откуда «Электролюкс» появился. Гард внезапно ощутил запах своего пота, горький и противный.

Он поглядел на Бобби и увидел, что она смотрит на него, с этой улыбкой, раздражающей улыбкой, которая означает, что она знает, что Гарденер думает… но не то, о чем он думает.

— Откуда он появился, кстати? — спросил Гарденер.

— О…он был рядом, — Бобби поводила неопределенно рукой. — Самое главное, что он работает. Важно для неожиданной отсрочки. Или ты хочешь продолжить?

— Ладно. Только я надеюсь, что его батарейка не сядет, пока мы будем внизу.

— Я — его батарейка, — сказала она. — И пока я в порядке, ты можешь подняться снова. Гард. О'кей?

Твой страховой полис. Да, я думаю, я это понял.

— О'кей, — сказал он.

Они пошли к котловану. Бобби села в подъемник первая, пока кабель тянулся из бока «Электролюкса —, чтобы запустить кнопку. Подъемник пришел снова наверх и Гарденер шагнул в него, держась за канат, в то время как он уже начал спускаться.

Он бросил последний взгляд на оснащенный батарейками старый «Электролюкс и подумал опять: «Как, черт возьми, он выбрался наружу?»

Затем он провалился в туманность котлована и во влажный каменный запах мокрых скал; гладкая поверхность корабля вырастала слева от него, как стена небоскреба без окон.

Гард слез с подъемника. Он и Бобби стояли плечами к круглому пазу люка, который имел форму большого иллюминатора. Гарденер чувствовал, что он не может оторвать глаза от знака, выгравированного на нем. Он нашел в нем что-то из своего детства. Тогда была вспышка эпидемии дифтерии в пригороде Портленда, где он рос. Два мальчика умерли, и отдел здравоохранения объявил карантин. Он вспомнил себя, идущего в библиотеку, рука надежно зажата в руке матери, и дома, которые они проходят, с прибитыми табличками на дверях, где то же самое слово — черными тяжелыми заглавными буквами. Он спросил маму, что оно означает, и она сказала, что, значит, в доме больной. Это хорошее слово, сказала она, потому что предупреждает людей, чтобы не заходили. Если они зайдут, сказала она, они могут подхватить заразу и разнести ее.