– Ваше величество, я же все их выбросил! – воскликнул да Понте.

– И позволили Фигаро перехитрить графа. На этот раз я хотел бы получить от вас что-нибудь оригинальное. Сюжет, который будет уместен всегда. Если опера понравится, каждый из вас получит по двести дукатов вместо обычных ста.

Это составляло годовое жалованье придворного композитора. Вольфганг воскликнул:

– Ваше величество, я готов писать для вас такую оперу каждый сезон!

– Сначала давайте посмотрим, что получится из этого заказа. Насколько я понимаю, у синьора поэта уже найден сюжет. Будем надеяться, что сюжет действительно нов и оригинален, как он нас уверяет.

Да Понте с самоуверенным видом начал излагать свой сюжет, и Вольфганг готов был поклясться, что он не сам его придумал. Либреттист же продолжал рассказ, считая, по-видимому, само собой разумеющимся, что Вольфганг его примет. Да и как он мог отказаться от такой возможности? Вольфганг внимательно слушал.

– Дон Альфонсо, человек уже немолодой, утверждает, что верных женщин в природе не существует, – говорил да Понте, – ему возражают двое его приятелей – офицеры Гульельмо и Феррандо, они верят, что их невесты – сестры Фиордилиджи и Дорабелла – им, безусловно, преданы. Тогда дон Альфонсо предлагает своим бравым друзьям-неаполитанцам пари: если они в течение суток будут точно исполнять все, что он им скажет, он сумеет доказать, что невесты их – обманщицы. Молодые офицеры принимают пари. Чтобы испытать своих невест, они делают вид, будто уезжают на поле боя, а затем возвращаются, переодетые албанцами. Красивые молодые люди, в которых невозможно узнать Гульельмо и Феррандо, начинают ухаживать за сестрами и быстро добиваются взаимности. После этого Гульельмо и Феррандо возвращаются уже в своем собственном облике и уличают невест в неверности. Но в конце все объясняется и происходит всеобщее примирение.

Вольфганг уже слышал эту историю раньше: о ней немало говорили в Вене, как о случае из жизни, но когда Иосиф стал аплодировать, Вольфганг понял: выбора нет.

– Ваше величество, я назову оперу: «Cosi fan tutte», – воскликнул да Понте с таким видом, будто название только что пришло ему в голову.

– «Так поступают все», – с удовольствием перевел Иосиф, – что ж, название подходящее.

Да Понте быстро закончил либретто, и по мере того как в голове у Вольфганга начали рождаться музыкальные образы, прежнее возбуждение и радость овладели им. Равнодушно относиться к своим героям он не мог, лишь испытывая к ним любовь и сострадание, он мог вдохнуть в них жизнь. И поскольку сюжет целиком был посвящен любви, Вольфганг писал музыку, говорившую о преданности, о расставании, о неверности и раскаянии, музыку эмоциональную и красивую, поэтичную и нежную.

Пока он сочинял оперу «Так поступают все», Констанца родила пятого ребенка – Анну Марию. Через час после рождения младенец умер от кишечных спазм, но Вольфганг глубоко упрятал скорбь и отчаяние и не дал своему настроению отразиться на музыке. Констанца поправилась быстрее, чем он ожидал, словно смирилась с неизбежностью смерти ее новорожденных детей, и новая опера стала гимном любви более, чем какая-либо другая из его опер, Чем уродливее жизнь, тем прекрасней должна звучать его музыка. Вольфганг пытался побороть постоянную усталость, одолевавшую его, не обращать внимания на боли и частые простуды и старался уверить себя, что на свете лишь одна музыка имеет значение, она лилась у него из самого сердца.

Пригласив Гайдна и Пухберга на генеральную репетицию, Вольфганг начал сомневаться, правильно ли поступил. Их может шокировать сюжет, хотя музыка получилась удивительно приятной – он вложил в нее всю душу.

Михаэль Пухберг, круглолицый толстяк с брюшком, не обладал музыкальными способностями; купец с практической сметкой, он в то же время был истинным поклонником и любителем музыки. Ему льстила компания двух лучших музыкантов империи. Пухберг мечтал послушать, как они будут говорить о музыке, и в частности обсуждать методы композиции. Вместо этого Гайдн жаловался Моцарту, как ему плохо живется при дворе графа Эстергази – в скучном месте, тогда как Вольфганг уверял, что Гайдну повезло хотя бы в одном – он имеет обеспеченный доход. Денежные вопросы, казалось Пухбергу, занимали обоих композиторов гораздо больше, нежели его самого.

Однако стоило прозвучать первым аккордам, и Вольфганг застыл словно статуя, а Гайдн даже закрыл глаза. Пухберг тоже притих, хотя ему о многом хотелось расспросить друзей.

После репетиции Гайдн сказал:

– Вольфганг, вы великолепно умеете использовать вокальные данные певцов. Вам следует радоваться и гордиться собой.

Вольфганг просиял; повернувшись к Пухбергу с таким видом, словно мнение купца он ценил так же, как мнение Гайдна, он спросил:

– А что думаете вы, Михаэль?

– Чудесная музыка. В ней столько чувства, столько любви, хоть текст и легкомыслен. Я полагаю, опера понравится императору.

– Если он хоть немного соображает, – пробормотал Гайдн. – Тогда нашему дорогому другу станет полегче. К сожалению, все в этом мире преходяще.

– Пожалуй, – сказал Вольфганг. – За исключением музыки! Она неподвластна времени, и, если она хороша, ей уготована вечная жизнь.

Вошел да Понте и порывисто обнял Гайдна, приветствуя почетного гостя. Либреттист кивнул Пухбергу и сказал, обращаясь к Вольфгангу!

– Генеральная репетиция прошла блестяще, премьера состоится двадцать шестого, на сей раз уже определенно.

На следующий день после премьеры «Так поступают все», 27 января 1790 года, Вольфгангу исполнилось тридцать четыре года.

На премьере император сказал да Понте и Вольфгангу, что эта опера-буффа понравилась ему больше всех остальных их совместных сочинений.

– Музыка просто восхитительна, и сюжет веселый и забавный, – похвалил император.

Вольфганг на этот раз ему поверил. Потому что действительно получил за свою оперу двести дукатов. Иосиф распорядился дать пятнадцать спектаклей и намекнул, что в скором времени понадобится еще опера в таком же роде.

Вольфганг был вне себя от счастья. После стольких лет тяжелой борьбы за существование император наконец уверовал в его талант оперного композитора.

Через три недели Иосиф II скончался, и все постановки оперы на время национального траура были отменены.

Леопольд, правитель Тосканы и брат Иосифа II, сменил его на троне. В Вене ходило множество всяких слухов о переменах, предстоящих в придворном музыкальном мире – новый император не одобрял большинство назначений Иосифа, – и Вольфганг лелеял надежду, что при дворе Леопольда для него найдется лучшее место

Когда миновали месяцы траура, в придворном театре было назначено пять представлений оперы «Так поступают все». Вольфганг подал петицию эрцгерцогу Франциску – наследнику Леопольда и его любимцу, который в прошлом весьма одобрительно относился к музыке Вольфганга, – с просьбой назначить его на место помощника придворного капельмейстера. Он указал в петиции на свой опыт в сочинении духовной музыки и предлагал свои услуги королевской семье в качестве учителя музыки. Петиция его была оставлена без внимания.

Вольфганг продолжал получать каждые три месяца свое жалованье, но на жизнь не хватало. Двести дукатов, полученные за новую оперу, быстро ушли на расплату с долгами. Вольфганг пытался найти учеников, но никто не проявлял желания брать у него уроки. Он сочинил два струнных квартета – Артариа пообещал их продать, однако желаюших купить их оказалось так мало, что вырученная за проданные экземпляры сумма не покрыла даже расходы по переписке партитуры. В конце концов, Вольфганг вернулся к Генделю и стал сочинять для ван Свитена новый аккомпанемент к «Празднику Александра» и «Оде святой Цецилии» за ничтожное вознаграждение.

Констанца снова заболела, ей помогали лишь лечебные ванны в Бадене, и, несмотря на долги, Вольфганг постарался послать ее туда на все лето. Когда она упрекала его в том, что он вечно не в духе, он не признавался, что сам часто чувствует недомогание и мучается из-за долгов. Вольфганг не хотел волновать Констанцу, однако его беспокоило собственное здоровье: стоило ему избавиться от одной болезни, как на него тут же наваливалась другая. Все это Вольфганг скрывал от Станци, но отделаться от печальных мыслей, неотвязно преследовавших его, не мог.