Когда в коридоре послышались шаги, Али с надеждой встрепенулась и, позабыв о трости, выглянула из гостиной.

Эмрис нёс Флориану на руках, рядом с ним шагал Ристон. От всех них пахло снегом, и холод, пробежавшись по коже, снова напомнил о себе. Алита подошла ближе, вглядываясь в пострадавшую, — сомкнутые ресницы, одежда в снегу, безвольно поникшие руки, на которых уже не было роскошной муфты.

— Она… — не договорив до конца, Али осеклась.

— Жива, — ответил Киллиан. — Сильное переохлаждение. Ещё она, кажется, ударилась головой, потому из носа пошла кровь.

— Мы отнесём её в её комнату, и я позову экономку, — сказал Эмрис, в голосе которого беспокойство мешалось с облегчением.

«Но как она отстала от других, да и каким образом умудрилась получить такую травму?» — задумалась Алита. Что-то не сходилось. Несмотря на уверения в собственном бесстрашии, Флориана Эдевейн предпочитала комфорт и едва ли стала бы далеко отходить от тропинки, по которой двигались остальные. Но для того, чтобы поговорить с молодой альдой, требовалось дождаться момента, когда она придёт в себя. Кроме того, задать вопрос о том, почему та обманула, рассказывая о своём посещении прачечной, тоже следовало бы.

Али вздохнула. Спать не хотелось. После того, как они с Бертиной, князем Чаудхари и Гидеоном Ли вернулись в замок, им принесли горячий яблочный сидр с мёдом и специями, который оказал бодрящее действие, да и после случившегося она очень сомневалась, что сможет заснуть. Перед внутренним взором мелькали то силуэты окутанных снежной шалью деревьев, то прячущаяся в облаках луна, то горящие красным глаза баргеста, то беспомощный вид Флорианы, который был ей совершенно не к лицу. Как бы ни вела себя альда Эдевейн, в ней чувствовалась внутренняя сила, стержень, закалённый жизнью в жарком и влажном, но всё же довольно суровом климате, где, если верить рассказам очевидцев и книгам, властвовали на редкость жестокие порядки.

— Вы ещё здесь? Я думал, что вы уже ушли к себе, — произнёс Гидеон Ли, когда она собиралась вернуться в гостиную за забытой тростью. — Альда Эдевейн жива, но не совсем здорова, вы знаете?

— Да. Вы видели их? — спросила Алита и снова ощутила странную неловкость, находясь с ним наедине. — Будем надеяться, что она поправится.

— Возможно, вы станете защищать своего кузена, но я считаю, что в том лишь его вина. Затея с вечерней прогулкой с самого начала казалась возмутительной. Как жаль, что ни у кого не хватило здравого смысла, чтобы отговорить его! — запальчиво добавил собеседник.

— Боюсь, он бы послушался только своего дядю, а тот не пожелал вмешиваться, — отозвалась Али, мысленно соглашаясь с его словами. Прогулка только ухудшила их положение. И встреча с баргестом, и случившееся с Флорианой — всё это не к добру. Когда альд Торнбран сможет послать за доктором? И не опоздает ли помощь?

— На вас я не сержусь, — уже чуть более миролюбиво сказал альд Ли. — Вы мне кажетесь весьма разумной особой. Такой, которая, как говорится, семь раз отмерит перед тем, как отрезать.

— Увы, не всегда, — ответила она. — Что ж, я думаю, все мы устали, и мне пора к себе. Доброй ночи!

— Постойте! — Гидеон Ли догнал её у кресла, где Алита оставила трость. — Что вы думаете об альде Брогане?

— Об альде Брогане? — недоумевающе переспросила Али.

— Я понимаю, что о мёртвых плохо не говорят, но он был дурным человеком, поверьте мне! Связывался с незаконными делами, помогал разорить честных людей, ни во что не ставил женщин! Я не оправдываю душегубство, но никто бы не посчитал его невинной жертвой!

— Почему вы мне об этом говорите? — насторожилась она.

— А разве не вы горячо интересуетесь убийством? Расспрашиваете, кто где находился, и всё прочее. Ваш родственник дал вам такое поручение, чтобы не заниматься этим самому?

— Можно и так сказать, — радуясь, что её тайна пока не раскрыта, проговорила Алита. — И что же, у вас есть подозреваемый? Или вам что-то известно?

— О том, что мне известно, я уже рассказал альду Торнбрану, но из-за смерти поверенного я пока не включён в число его наследников.

— Так, значит, вы были одним из тех, кто поделился с ним информацией?

— Именно. Кажется, вы собирались к себе. Проводить вас?

— Нет, спасибо, — отозвалась Али, услышав за приоткрытой дверью голос Киллиана. — Пожалуй, я ещё немного побуду здесь. До завтра, альд Ли.

— До завтра.

Через некоторое время после того, как Гидеон Ли вышел в коридор, в гостиную заглянул Ристон.

— Эмрис сейчас у дяди, — сообщил он.

— Как альда Эдевейн?

— Пока без сознания. Там сейчас всем распоряжается экономка, в хвост и в гриву погоняет камеристку и горничных, так что наша помощь больше не нужна, — произнёс Киллиан, входя в комнату. Алита шагнула к нему, и он сразу же заключил её в объятия, крепко прижав к себе.

— Я тут кое-что узнала, — вспомнив недавний разговор с альдом Ли, сказала она, неохотно поднимая голову от плеча Ристона, к которому приникла щекой.

Алита так и не легла спать. Бодрствовала, пока одна из горничных не принесла известие о том, что Флориана Эдевейн пришла в себя. Компанию в ночном бдении в гостиной составляли Киллиан и Эмрис, который хмурым вернулся после разговора с дядей и тоже, судя по всему, потерял всякое желание ложиться в постель, несмотря на позднее время. До его прихода Али успела рассказать Ристону о своей беседе с Гидеоном Ли. Увы, вопросов тот оставил больше, чем ответов, и всё же ей показалось, будто у них наконец-то появилась ещё одна зацепка.

Получив разрешение навестить больную, Алита переступила порог спальни молодой альды и попросила прислугу оставить их наедине. Пострадавшая полулежала в кровати, облачённая в ночную рубашку с трогательными кружевными манжетами на тонких запястьях. Белоснежное одеяние подчёркивало тёплый цвет кожи, однако под глазами залегли синие тени, а губы время от времени нервно вздрагивали.

— Что вы здесь делаете? — скорее удивлённо, чем неприязненно, спросила Флориана.

— Мне нужно поговорить. Я не отниму у вас много времени. Альда Эдевейн, вы можете рассказать, что с вами случилось?

Безупречный лоб прорезала хмурая линия. Флориана поморщилась, точно от боли. Пальцы, лежащие поверх одеяла, сжались в кулак.

— Кажется, мы ходили в лес, и я свернула с тропинки, — наконец ответила она. — Но почему? Не могу вспомнить…

— Пожалуйста, постарайтесь, альда Эдевейн, это очень важно!

— Нет, нет, не получается! Голова начинает болеть. Какая разница? Главное, что меня нашли вовремя. А всё остальное не имеет значения.

— Вы ошибаетесь, альда Эдевейн, однако… Ещё один вопрос. Почему вы сказали, что испачкали платье вином, если на самом деле оно было в крови?

— Что? — вскинула на собеседницу изумлённый взгляд тёмных глаз Флориана. — Какое платье, чья кровь? О чём вы говорите?

— Платье, которое вы принесли в прачечную в день убийства. Вы сказали мне, что накануне Эмрис Торнбран случайно облил его вином, но солгали. Почему?

— Не помню, не помню! Оставьте меня! Прекратите! — Флориана прижала ладони к вискам и зажмурилась. — Уходите отсюда!

Али прикрыла дверь и, стоя в коридоре, помедлила, обдумывая услышанное перед тем, как вернуться к Киллиану и Эмрису. Вспоминая так странно закончившийся разговор, она пыталась понять, могла ли Флориана Эдевейн притворяться. Или же та действительно ничего не могла вспомнить? Но по какой причине? Что-то происходящее напоминало — что-то знакомое по работе в столице.

Алита покрепче сжала надёжную трость и заторопилась обратно в гостиную. Ристон и племянник владельца замка оставались там, ожидая её возвращения. Судя по всему, Эмрису всё же удалось уговорить приятеля выпить немного глинтвейна, и его пряный аромат наполнял комнату, за окнами которой властвовала зимняя ночь.