— Гораздо лучше. Просто надоело отдыхать. Тут вы меня наверняка понимаете, — добавил он, кивнул на трость, приставленную к креслу. Мужчина выглядел бледным, однако даже недомогание не помешало ему одеться со всей тщательностью. В облике Валентайна Эштона не наблюдалось и тени небрежности.

— Понимаю. Наверное, вы решили выбрать себе книгу для чтения? — предположила Алита. — У альда Торнбрана отличная коллекция всевозможных жанров.

— Должно быть, с книгами зимовать в замке не так скучно, — заметил собеседник, занимая соседнее кресло. Его взгляд без особого интереса скользнул по книжным полкам и вернулся к девушке. — Но печатные буквы не заменят живых голосов.

— Как сказать… — задумчиво протянула она. — Для меня книги во все времена оставались добрыми друзьями. Они не предают и всегда готовы поддержать мудрым и участливым словом.

Али смотрела на сидящего довольно близко Валентайна и ощущала нечто странное. Щемящую, почти болезненную нежность, которая сжимала сердце, и острую, горькую, как полынь, тоску. Отчаянно хотелось протянуть руку, ещё больше сокращая расстояние между ними двумя, и коснуться тонкой, точно у девушки, руки молодого альда, расслабленно лежащей на подлокотнике кресла.

Её пальцы уже пошевелились, стремясь ощутить желанное прикосновение, когда Алита усилием воли сдержала себя и вдруг осознала так же, как в случае с Флорианой, что эти чувства принадлежат не ей. Их испытывала вовсе не она, а другая. Та, которой уже нет в живых.

— Альд Эштон… — произнесла Али дрогнувшим голосом. — Это ведь о вас тогда рассказывал альд Торнбран, обратив всю историю в сказку? Ведь вы же… тот самый молодой человек, в кого влюбились две сводные сестры?

— Вот как? — тяжело выдохнул он. — Уж не знаю, как вы догадались, но это правда. Поверьте, я и не думал, что… По молодости все немного легкомысленны, правда? Я был не слишком-то уверен в себе тогда, да и сейчас, по правде говоря, тоже, потому и дразнил понравившуюся мне девушку, делая вид, будто увлечён её сестрой, но даже не подозревал, что всё так закончится. Моя возлюбленная утонула, а вторая… Её постигла ещё более страшная судьба, о чём вам уже известно со слов альда Торнбрана. Ума не приложу, зачем ему понадобилось ворошить прошлое, да ещё и представлять меня каким-то завзятым разбивателем девичьих сердец! Да, ваш родственник тоже присутствовал при тех событиях, однако его они напрямую не касались. Не стоило нам сюда приезжать…

— А в итоге вы женились на подруге той, которую любили, — констатировала Алита.

— Бертина очень поддержала меня, когда всё случилось, утешала, находилась рядом, горевала вместе со мной. Если бы не она… Мне казалось, что я и сам тогда приблизился к неминуемой гибели.

— Вы не задумывались над тем, кто мог столкнуть девушку в пруд?

— Столкнуть? — На лице собеседника отразился внезапный испуг. — Но ведь с ней произошёл несчастный случай! Она не умела плавать, боялась воды… В тот день подморозило, и дорожка, что шла мимо пруда, стала скользкой.

— Вы уверены, альд Эштон? — насторожилась она. — Подобное убийство очень легко замаскировать под случайность. Я знаю… то есть, я читала, что такое бывает. Может быть, враги имелись у родителей сестёр? Кто-то ведь унаследовал их поместье и прочее имущество?

— Имущество? — растерянно переспросил Валентайн. — Вы думаете, они были богаты? Ничего подобного! Семья к тому времени почти полностью разорилась, поместье пришлось заложить. Для них крайней необходимостью стало выдать дочерей замуж, иначе тем пришлось бы пойти в гувернантки или компаньонки!

— Разорение? Значит, материальной выгоды трагедия семьи никому не принесла? Никаких алчных родственников… — понимая, что одна из её теорий прямо сейчас разбивается вдребезги, выдохнула Али и неосознанно почти до боли сжала руки.

— Меня не волновало отсутствие приданого, так что я написал родителям, чтобы известить их о том, что собираюсь сделать предложение, — сказал альд Эштон, опуская голову. — Однако официально мы не успели стать женихом и невестой. Письмо пришло уже позже.

— Простите… — Алита посмотрела на него в упор. — Мне неприятно бередить вашу печаль, напоминая о потере, но, пожалуйста, расскажите мне всё, что знаете. Подозреваете ли вы кого-нибудь в похищении второй сестры?

— Альда Брогана разве что, но о мёртвых плохо не говорят, да и к ответственности его уже не привлекут, — вздохнул собеседник.

— Почему альда Брогана? — растерялась Али. Она готовилась услышать любое имя, но никак не это. — Разве он…

— Он ухаживал за ней и наверняка сделал предложение о браке, но она ему отказала, что в её положении являлось не самым разумным… Хоть он и был значительно старше, альд Броган мог себе позволить содержать супругу и обеспечивать всем, к чему она привыкла в родительском доме. Я думал, что после того, как я женюсь на её сестре, она образумится и выберет другого. Однако этого так и не произошло. Не могу отделаться от мысли, что в случившемся с ней есть и моя вина…

Алита смотрела на склоненную голову Валентайна Эштона и пыталась понять, что она сейчас чувствует. Всё это время соблазнитель девушек представлялся ей почти демоническим роковым мужчиной, хладнокровно играющим чужими сердцами, но казавшийся порядочным и застенчивым человек, которого Флориана Эдевейн когда-то назвала домашним кроликом, никак не вязался с этим созданным фантазией образом. Да, он выглядел довольно привлекательно, однако за его словами ощущалась искренность и звучала тоска, которая тяжёлым грузом лежала на сердце.

— Скажите, альд Эштон, почему вы ухаживали за сестрой вашей любимой, давая той ложные надежды? Вы ведь не могли не понимать тогда, что поступаете плохо и неправильно. Что ваши слова и действия могли ранить их обоих.

— Я осознал уже позже, — повинился он, ещё ниже опуская голову. — Такую линию поведения я придумал не сам, поскольку, как уже сказал, страдал от неуверенности в себе и старался вести себя так, чтобы никто этого не заметил. Мне подсказали, что делать, чтобы добиться внимания понравившейся девушки.

— И кто же дал вам совет? — уже начиная догадываться, каким будет ответ собеседника, поинтересовалась у него Али.

— Ваш родственник. Альд Сайлас Броган. В то время я даже завидовал вашему кузену, потому что у него есть такой дядя.

— Но у вас ведь имеется и своя голова на плечах! — не выдержав, повысила она голос. — Разве так сложно было подумать самостоятельно? Попробовать хотя бы на мгновение поставить себя на место девушки, с чувствами которой вы так легкомысленно играли?

— Я ведь не воспользовался её благосклонностью, хотя мог бы, — пробормотал Валентайн. — Альд Торнбран как-то намекнул, что я… что она не отказала бы мне даже в самых смелых ласках. Однако же, когда мои намерения в отношении её сестры стали самыми серьёзными, я немедленно поставил её в известность и прояснил, что между нами не может быть ничего…

— Знаю, — перебила его Алита. Именно тот разговор она и видела во сне. И ощущала всю ту смесь боли, отчаяния и ненависти, которую пережила темноволосая девушка, получив отказ. Любовь только со стороны могла бы почудиться цветочным лугом, где всё сказочно и безмятежно. Иногда она превращалась в поле боя, в выжженную грозой степь, в бескрайнюю пустыню, где уже никто не ждал прихода дождя. — Как вы могли не осмысливать того, что альд Торнбран управлял вами, точно марионеткой? Вам по душе пришлось быть безвольной игрушкой в руках кукловода?

— Позвольте, но я…

— Все ваши оправдания уже ничего не исправят. Они запоздали. Если бы вы с самого начала были искренни и не разыгрывали того спектакля, чтобы разжечь ревность, возможно… Но вам ведь нравилось чувствовать себя, как вы сами только что сказали, разбивателем девичьих сердец? Даже если впоследствии вы о том и пожалели, факта случившегося ваше раскаяние не отменяет.