"Хэлло! Это еще что такое? — подумал Дигори. — Вероятно, пожарная машина. Интересно, где горит? Черт побери, она же скачет сюда... Конечно, это она". — Нет необходимости объяснять, кого он называл она.

 И вот в пале зрения Дигори ворвался кэб. На сиденьи кучера не было никого, но зато наверху, на крыше, и не сидя, а стоя, раскачивалась, чудом сохраняя равновесие, сама Ядис. Кэб на полной скорости огибал угол, и одно колесо его вращалось в воздухе. Это была воистину Верховная королева и Ужас Чарна: зубы ее были оскалены, глаза полыхали огнем, длинные волосы развевались за спиной, как хвост кометы. Она немилосердно настегивала лошадь. Ноздри лошади раздулись и покраснели, бока покрылись пеной, она бешено неслась к парадной двери, всего в каком-то дюйме проскочила мимо фонарного столба, а потом резко осела и встала на дыбы. А кэб врезался-таки в фонарный столб и развалился на части. Колдунья умудрилась вовремя соскочить и великолепным прыжком опустилась прямо на спину лошади, устроилась верхом и нагнулась вперед, к ее голове, нашептывая в ухо какие-то слова. Но, казалось, слова эти не успокаивали лошадь, а наоборот, еще больше взбесили. Лошадь тут же снова взвилась на дыбы и заржала, скорее, завизжала. Ее глаза горели, зубы дико оскалились, хвост и грива взвились. И лишь искусный наездник мог усидеть у нее на спине.

 Не успел Дигори перевести дух, как градом посыпались новые события. Чуть ли не по пятам за первым ворвался второй кэб. Из него на ходу спрыгнули двое: какой-то толстый человек в сюртуке и полисмен. Потом подъехал третий кэб, из которого выпрыгнули еще два полисмена. После этого понаехало еще человек двенадцать, большей частью мальчишки-рассыльные на велосипедах. Они названивали в свои колокольчики, орали и свистели. И под конец привалила толпа всякого люда, разгоряченного бегом. Судя по лицам, они были на верху блаженства. По всей улице в домах распахивались окна, у парадных дверей появились горничные или лакеи. Все спешили поглазеть и потешиться.

 Тем временем обломки первого кэба зашевелились — их расталкивал нетвердыми руками какой-то старик, пытаясь безуспешно встать на ноги. Несколько человек сразу кинулись ему на помощь. Его дергали то в одну сторону, то совсем в другую, и если бы его предоставили самому себе, он выбрался бы куда быстрее. Дигори догадался, что этим старым джентльменом, скорее всего, должен быть дядя Эндрю, но не видел его лица: высокий цилиндр был нахлобучен на голову так, что поля доходили до плеч.

 Дигори понесся вниз, на улицу, и замешался в толпе.

 — Вот эта женщина! — кричал толстый джентльмен, указывая на Ядис. — Это она! Приступайте к исполнению своих обязанностей, констебль. Она набрала вещей у меня в магазине на сотни... да нет, на тысячи фунтов. Видите жемчужное ожерелье у нее на шее? Оно мое. А все, что я получил в уплату, — синяк под глаз, и больше ничего.

 — Это она, шеф! — кричали из толпы. — Как она ему аккуратно подбила глаз — лучше и не сделать! Мастерский удар, ничего не скажешь. И вдобавок, черт подери, силы ей не занимать!

 — Вам нужно приложить к глазу сырой бифштекс, мистер, — посоветовал толстяку посыльный из мясной лавки. — Все будет в порядке!

 — Тихо! — крикнул самый важный из полисменов. — Объяснит мне кто-нибудь, что все это значит?

 — Я ведь уже рассказал вам, что она... — снова начал толстый джентльмен, но тут кто-то в толпе выкрикнул:

 — Эй! Глядите! Этот старикан из кэба вот-вот улизнет! Не пускайте его! Они были вместе!

 Старый джентльмен, который, бесспорно, был дядей Эндрю, наконец-то встал на ноги и потирал ушибленные места.

 — Тогда, — повернулся к нему полисмен, — скажите вы, что все это значит?

 — Это... просто... недоразумение... шутка, — послышался из- под шляпы голос дяди Эндрю.

 — Ну, теперь уже нет, — сурово произнес полисмен. — Не вижу ничего смешного. Слышите, снимите эту шляпу!

 Это было легче сказать, чем сделать. Поглядев, как дядя Эндрю безуспешно возится со своим цилиндром, два других полицейских с разных сторон ухватились за его поля и общими усилиями содрали цилиндр с головы старика.

 — Благодарю вас, спасибо! — слабым голосом проговорил дядя Эндрю. — Большое спасибо! Ах, боже мой! Я страшно потрясен. Если бы кто-нибудь дал мне маленький стаканчик бренди...

 — А теперь, прошу вас, уделите мне немного внимания, — сказал полисмен, доставая очень большую тетрадь и очень маленький карандаш. — Являетесь ли вы попечителем этой юной особы?

 — Осторожнее! — выкрикнули несколько человек враз, и полисмен успел вовремя отскочить на шаг назад.

 Лошадь как раз нацелилась лягнуть его, и это могло его убить. После этого Колдунья повернула лошадь так, что та стала головою к толпе, а задними ногами на тротуар. В руке Колдуньи оказался длинный сверкающий нож, и она начала освобождать лошадь от постромок, связывающих ее с обломками кэба.

 Все это время Дигори пробивался на такое место, откуда можно было бы дотянуться и дотронуться до Колдуньи. Но сделать это было не так-то просто, потому что с той стороны, которая была ближе к дому, столпилось больше всего народу. А чтобы, обогнув толпу, приблизиться к Колдунье с другой стороны, нужно было проскользнуть между задними ногами лошади и перилами, огораживающими маленький дворик у входа в подвал (ибо, к вашему сведению, в доме Кеттерли был подвальный этаж). Если вы хоть что-то знаете о лошадях, особенно если вам доводилось их видеть в таком же состоянии, как эта лошадь, то вы должны понять, что это было крайне рискованным делом. Дигори хорошо разбирался в лошадях, но крепко стиснул зубы, готовясь сделать рывок к ней, как только представится благоприятный момент.

 Тут какой-то краснолицый джентльмен в шляпе-котелке начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу, расталкивая всех широкими плечами.

 — Эй! С вашего позволения, джентльмены, — говорил он. — Лошадь, на которой она сидит, моя. И кэб, который она разнесла вдребезги, тоже мой.

 — Будем разбираться по порядку, — сказал полисмен. — Подождите минуточку, пока подойдет ваша очередь.

 — Нет у нас этой минуточки, шеф, — возразил кэбмен. — Я лучше всех знаю, что такое эта лошадь. Это не обычная кляча. Ее отец был кавалерийским строевым конем, ходил под офицером — а это, позвольте вам сказать, не шутка. И если вдобавок эта молодая особа еще раззадорит ее, то дело легко может дойти до смертоубийства. Эй, джентльмены, пропустите меня к ней.

 Полисмен был только рад, получив столь благовидный предлог убраться подальше. Кэбмен шагнул к лошади, поглядел вверх на Ядис и сказал не таким уж нелюбезным тоном:

 — Прошу вас, миссис, разрешите мне подойти к ее голове, и тогда вы сами сможете сойти с нее наземь. Ведь такой леди, как вы, вряд ли нужны всякие лишние неприятности. Сейчас вам надо поскорее попасть домой, выпить чашечку хорошего чаю, а потом лечь в постель и спокойно выспаться. Уверен, что когда проснетесь, будете чувствовать себя намного лучше. 

 Тем временем он протянул руку к лошади и взялся за уздечку.

 — Стой смирно, Ягодка! — сказал он. — Тише, старушка! Вот так!

 И тогда в первый раз заговорила Ядис.

 — Пес! — сказала она ясным и холодным голосом, да таким звучным, что он сразу перекрыл весь шум и гвалт. — Не смей прикасаться к коню королевы! Ибо я — императрица Ядис!

 Ха-ха! Она говорит — императрица? Вы только поглядите на нее! — сказал кто-то в толпе.

 Другой подхватил:

 — Трижды ура в честь императрицы из Кольнейской Тюрьмы!

 И несколько человек грянули вслед за ним: “Уррра!” На щеках Ядис вспыхнул румянец, и она даже слегка поклонилась.

 Но приветствия потонули в громовом хохоте. Она поняла, что над нею потешаются. Тогда лицо ее исказилось, она переложила нож в левую руку и, безо всяких предисловий, сделала такое, на что было страшно смотреть. Легко, очень легко, будто то была самая обычная вещь на свете, она вытянула вверх правую руку и открутила одну из перекладин с фонарного столба. Если она и утратила в нашем мире какую-то часть своей магической силы, то сил телесных у нее не убавилось. Колдунья согнула и оторвала железную перекладину, словно то был брусок ячменного сахара. Она подбросила вверх свое новое оружие, подхватила его на лету и послала лошадь вперед.