Долину, в которой они очутились, со всех сторон окружали высокие крутые горы; высоко в небо возносились снежные вершины, одна из них алела, отражая свет заката.

 — Я голодный, — заявил Дигори.

 — Что ж, давайте подкрепимся, — Летунья захватила зубами огромный пучок травы.

 Спустя некоторое время она подняла голову и, все еще жуя траву, произнесла с битком набитым ртом: 

 — Ну что же вы? Не стесняйтесь. Тут с избытком хватит на всех.

 — Но мы не можем есть траву, — грустно произнес Дигори.

 — Хмм, хмм, — сказала Летунья все еще с полным ртом. — Хммм, хммм... Совершенно не представляю, что нам в таком случае делать. И ведь такая чудесная трава...

 Полли и Дигори в ужасе глядели друг на дружку.

 — Я думаю, кое-кто мог бы позаботиться о нашей еде, — заметил Дигори.

 — Я уверена, Аслан снабдил бы вас едой, если бы вы его попросили, — сказала Летунья.

 — Неужели он и без наших просьб не знал, что нам надо что-то есть? — сказала Полли.

 — Наверняка знал, — отвечала Летунья, прожевывая новую порцию травы. — Но мне кажется, что ему нравится, когда его о чем-нибудь просят.

 — Но теперь-то нам что делать? — спросил Дигори.

 — Даже не представляю, — задумалась Лошадь. — Может, все-таки попробуете траву? Уверяю вас, она вам очень понравится.

 — Ох, да не будь ты такой дурочкой! — сказала Полли и топнула ножкой. — Разумеется, люди могут есть траву так же, как ты — баранье жаркое!

 — Ради бога — не вспоминай про жаркое и про другую еду! — взмолился Дигори. — От этого становится только хуже.

 Дети начали советоваться, что же им предпринять. Дигори рассудил, что в их положении Полли лучше всего при помощи колец попасть домой. Там она раздобудет еду и попытается вернуться сюда. Сам же он, пообещав Аслану выполнить его поручение, не может так поступить — наверняка дома его что-нибудь задержит. Но Полли ответила, что не бросит друга. Дигори сразу согласился и назвал ее поступок благородным.

 — Послушай, — сказала Полли. — Я совсем забыла! Утром я сунула в карман пакетик ирисок, и от них еще что-то осталось. Думаю, это все-таки лучше, чем лечь спать натощак.

 — Намного лучше! — оживился Дигори. — Только осторожней двигай рукой в кармане, а то коснешься кольца.

 Но легче сказать, чем сделать: вдвоем они кое-как справились с этой деликатной задачей. Дети извлекли из кармана маленький бумажный пакетик и с сожалением обнаружили, что тот превратился в сплошной липкий комок. Проще было отрывать от него кусочки, нежели пытаться выделить отдельные ириски. Разумеется, кое-кто из взрослых (они обычно поднимают много шума из-за гигиены и прочих таких вещей) на их месте предпочел бы вовсе остаться без ужина, чем есть такие конфеты.

 Всего в пакетике было девять ирисок, и Дигори пришла в голову блестящая мысль — съесть по четыре штуки, а девятую закопать в землю.

 — Понимаешь, — сказал он, — если железяка, оторванная от фонарного столба, выросла в маленькое фонарное дерево, то почему бы ириске не вырасти здесь в ирисковое дерево?

 Полли сразу согласилась, и они вырыли среди травы маленькую ямку и посадили кусочек ириски. Потом они съели остальные, долго смакуя каждый кусочек. Конечно, трапеза получилась скудная, несмотря на то, что вместе с конфетами, не удержавшись, они съели и бумажки.

 Когда Летунья закончила свой собственный превосходный ужин, она улеглась под деревом, а дети сели рядом с нею по обе стороны, тесно прижавшись к ее теплым бокам. Лошадь прикрыла их крыльями, и они почувствовали себя по-настоящему уютно. Когда на небе высыпали яркие юные звезды нового мира, они все еще болтали обо всем на свете: о том, как Дигори надеялся сделать хоть что-нибудь для мамы и как вместо этого ему приходится выполнять другое поручение. Потом они повторили приметы того места, куда их послал Аслан: зеленая долина, голубое озеро, холм у дальнего края озера и сад на вершине холма... Разговор становился все тише и медлительнее, и они понемногу засыпали. Вдруг неожиданно Полли, вздрогнув, села и прошептала:

 — Тссс!

 Они молча прислушивались.

 — Это был просто ветер в деревьях, — вскоре сказал Дигори.

 — Я в этом не уверена, — возразила Летунья. — Подождем еще немножко... Вот опять! Клянусь Асланом, тут кто-то есть!

 И Лошадь, изрядно повозившись в темноте, шумно поднялась на ноги. Дети уже встали и вглядывались в темноту. Летунья рысила туда-сюда, взад и вперед, принюхивалась и тихо, но возбужденно ржала; дети ходили на цыпочках и заглядывали за каждый куст и каждое дерево. Полли была совершенно уверена, что один раз видела вполне отчетливо какую-то высокую, темную фигуру, которая быстро скользила от них на запад. Но поймать им никого не удалось, и под конец, утомившись, Летунья опять улеглась наземь, а дети снова приютились — точнее не скажешь — под ее широкими крыльями. И почти сразу же уснули. Но Летунья еще долго не спала и шевелила в темноте ушами, а порою по ее коже пробегала легкая дрожь, словно на нее садились мухи. Но наконец заснула и она.

— Проснись, Дигори! Да проснись же! — услышали они голос Полли. — Оно и в самом деле выросло, твое ирисковое дерево! Да и утро самое чудесное!

 По лесу растекались первые солнечные лучи, трава серебрилась от росы, а паутина так и сверкала. Совсем рядом с ними стояло невысокое деревце с темным стволом и ветками, величиной примерно с яблоньку. Его белесоватые листья чем-то напоминали бумагу, а ветки гнулись под тяжестью усыпавших их небольших коричневых плодов, немного похожих на финики.

 — Ура! — крикнул Дигори. — Но сначала надо искупаться!

 И побежал сквозь цветущую чащу вниз, к реке. Случалось ли вам, читатели, купаться в горной реке, с ее быстринами и водоворотами, такой мелкой, что камешки на дне сверкают на солнце всякими оттенками — красным, голубым, желтым? Это так же чудесно, как и купание в море, а иногда даже еще лучше. Конечно, потом Дигори пришлось натягивать одежду на мокрое тело, но полученное удовольствие позволяло забыть эту мелкую неприятность. Когда он вернулся, вниз к реке спустилась Полли — чтобы тоже искупаться. По крайней мере, так она заявила, но мы-то знаем, что плавала она не очень хорошо, поэтому на этот счет не стоит задавать слишком много лишних вопросов. И Летунья проведала речку — только для того, чтобы, став на самой середине, вдоволь напиться. И пила она очень долго, а потом тряхнула головой и заржала.

 Тем временем Дигори и Полли занимались ирисковым деревом. Плоды его оказались восхитительными — сочные и мягкие, они не очень-то походили на обычные ириски, но все-таки вкусом чем-то их напоминали. Превосходным получился завтрак и у Летуньи: отведав чудесных плодов и похвалив их, она тем не менее заявила, что трава по-прежнему нравится ей больше, и в этот утренний час особенно хороша. Потом дети не без труда взобрались ей на спину и полет возобновился.

 Он произвел на них даже большее впечатление, чем вчера — отчасти из-за царившей повсюду утренней свежести, а отчасти из-за того, что только что вставшее солнце светило за спиной, а когда солнце не бьет вам в глаза, глядеть вперед намного приятнее. Это было чудесное путешествие. Со всех сторон над ними вздымались огромные снежные пики, но долины, оставшиеся далеко внизу, были такими зелеными, а реки, начинавшиеся у ледников, такими синими, что земля под ними казалась гигантской ювелирной витриной. Им очень хотелось, чтобы эта часть их приключений продолжалась как можно дольше, — дольше, чем она окажется на самом деле. Но им не пришлось разочароваться. Вскоре они начали принюхиваться к воздуху и спрашивать друг друга:

 — Что это?

 — Ты не знаешь, чем это так пахнет?

 — Откуда это?

 Этот божественный запах, теплый и золотистый, как будто источаемый самыми чудесными в мире цветами и плодами, поднимался им навстречу.