— Ну вот, как только тот кентавр увидел меня и Корина, то, говорят, показав на меня, произнес: “Настанет день, и этот мальчик спасет Арченланд от самой страшной опасности, какую суждено изведать этой стране”. Услышав такое, мои отец и мать, конечно, очень обрадовались. Но там был еще кое-кто, кого эти слова совсем не обрадовали. Звали этого типа лорд Бар, и был он у отца лордом-канцлером. Похоже, он натворил каких-то дел — проворовался или что-то в этом роде, я не очень хорошо понял. Ну, отец освободил его от должности. Больше ему ничего плохого не сделали и даже разрешили, если он хочет, и дальше жить в Арченланде. Но он, мне кажется, все-таки был очень плохим, потому что затем стал брать деньги у тисрока и передавать ему в Ташбаан множество самых секретных сведений.

 Так что, как только он услыхал, что я спасу Арченланд от какой-то большой опасности, так сразу и решил, что меня надо убрать с дороги. Я уж не знаю, как, но ему удалось меня украсть, и он поскакал вместе со мною вниз по течению Стрелы, к побережью. Он все приготовил заранее. Там у него стоял корабль с людьми из числа его приверженцев. Добравшись до корабля, он тут же вышел в море. Но отец, хоть и не сразу узнал, помчался вслед за ним, как ветер. Когда отец добрался до побережья, лорд Бар уже отплыл, но корабль был еще виден с берега. И отец меньше, чем за двадцать минут, снарядил один из своих боевых кораблей.

 Наверно, погоня была жуткая. Они плыли за галеоном Бара шесть дней, а на седьмой нагнали и заставили принять бой. Это был великий морской бой, и мне много рассказывали о нем вчера вечером. Он длился с десяти часов утра до заката. Наши в конце концов захватили корабль, а самого Бара убили в бою. Но еще рано утром один из его людей сказал Бару, что их наверняка догонят. И тогда Бар передал ему меня и отправил куда-то на корабельной шлюпке. Никто эту шлюпку больше не видел. Но это была, конечно, та самая лодка, которую Аслан (он тут, похоже, участвует во всех историях) вытолкнул на берег в нужном месте, чтобы Аршиш подобрал меня. Хотел бы я знать, как звали того рыцаря, — ведь он сохранил меня живым, а сам умер от голода.

 — Если спросишь Аслана, он, скорее всего, скажет, что это часть чьей-то совсем другой истории, — промолвила Аравис.

 — Я уж и забыл, как он говорил мне это, — сказал Кор.

 — А я хотела бы знать, сбудется ли пророчество и от какой такой великой беды тебе предстоит спасать Арченланд.

 — Ну, — Кор несколько смутился. — Они, похоже, считают, что я их уже спас.

 Аравис захлопала в ладоши.

 — Конечно же! — воскликнула она. — Какая же я глупая! И что тут было спрашивать! И так ясно, что никогда Арченланд не был в такой опасности, как теперь, когда Рабадаш со своими двумя сотнями переправился через Стрелу. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы ты не подоспел вовремя. Неужели ты хоть чуточку не гордишься этим?

 — Сказать по правде, я скорее чего-то побаиваюсь.

 — Значит, теперь ты будешь жить в Анварде, — сказала она, и в голосе ее прозвучала легкая грусть.

 — Ох! — воскликнул Кор. — Совсем забыл, зачем я сюда шел. Отец хочет, чтобы и ты тоже жила с нами. Он говорит, что с тех пор, как умерла матушка, при дворе нет ни одной настоящей дамы. Не знаю, почему, но они называют это двором. Давай, Аравис, соглашайся. Отец тебе понравится и Корин тоже. Они же не такие, как я, — воспитаны и образованы, как полагается, так что можешь не бояться, что они...

 — Да кончай ты, — сказала Аравис, — а то мы с тобой по-настоящему подеремся. Разумеется, я согласна.

 Тут к ним, наконец, присоединился Бри. Состоялась встреча трогательная, радостная и торжественная. Узнав, в чем дело, Бри, хоть и не избавился от прежнего гнетущего настроения, согласился немедленно отправиться в Анвард, а потом, на следующий день, вместе с Хвин пересечь перевал и спуститься в Нарнию. Все четверо очень тепло простились с Отшельником и пообещали вскоре его навестить. И не кончилось еще утро, как они вчетвером отправились в путь. Бри и Хвин ожидали, что Кор и Аравис поедут на них верхом, но Кор объяснил, что ни в Нарнии, ни в Арченланде никому и в голову не приходит ездить на Говорящих Лошадях, исключая случаи войны, когда каждый должен делать то, что у него лучше всего получается.

 Это снова напомнило бедняге Бри, как мало он знает о нарнианских обычаях и сколько он может там наделать ужасных ошибок. И в то время, как Хвин уже уносилась вдаль в счастливых мечтах, Бри с каждым шагом становился все более нервным и неловким.

 — Выше голову, Бри, — подбадривал его Кор. — Мне ведь приходится теперь не легче, чем тебе. Даже хуже. Тебе-то не придется получать образование. А я буду учиться читать и писать, изучать геральдику и танцы, историю и музыку. Ты же будешь носиться по траве и кататься на холмах Нарнии, сколько тебе угодно.

 — В этом-то вся трудность! — простонал Бри. — Катаются ли по траве Говорящие Лошади!? А если они этого не делают?- Я не перенесу, если и мне придется отказаться! Что ты думаешь об этом, Хвин?

 — Я-то буду кататься в любом случае, — отвечала Хвин. — И вряд ли там кто даст хоть два кусочка сахара за то, чтобы узнать, катаетесь вы или нет.

 — Хорошо, — сказал Бри. — В таком случае, мне сейчас надо хорошенько покататься — может быть, в последний раз. Подождите меня минуточку.

 Но ждать им пришлось не менее пяти минут. Наконец он снова встал на ноги, тяжело отдуваясь, весь в засохших листьях подорожника.

 — Теперь я готов, — сказал он мрачным, замогильным голосом. — Веди нас, принц Кор! Нарния и Север!

 Но глядя на него, можно было подумать, что он направляется на похороны, а не возвращается из плена и рабства к свободе и давно утраченной родине.

 Новый поворот дороги вывел их из леса, и перед ними раскинулся зеленый луг, а за ним, на лесистом склоне хребта, укрывающего лес от ветра, стоял замок Анвард. Был он выстроен из теплого, красно-бурого камня и выглядел очень старым и уютным.

 Они еще только приближались к воротам, а король Лун уже вышел им навстречу. Он совсем не походил на короля, каким его представляла Аравис. Дело в том, что как раз в это время вместе со старшим егерем он отправился осматривать псарню и облачился в самое поношенное из своих платьев. Он поклонился Аравис, а потом подал ей руку с таким горделивым изяществом, что это не опозорило бы и императора.

 — От всего сердца говорим вам — добро пожаловать, юная госпожа! — обратился он к девочке. — Будь жива моя дорогая жена, мы, конечно, оказали бы вам лучший прием, но и теперь постараемся сделать для вас все, что сможем. Сожалею, что по злосчастному стечению обстоятельств вам пришлось оказаться так далеко от родного дома, что не может не быть для вас весьма горестно. Мой сын Кор уже рассказал мне о ваших приключениях, что вы пережили вместе, и о вашей великой отваге.

 — Прежде всего ему следовало бы рассказать о своей отваге, сир, — ответила Аравис. — Чтоб спасти меня, он кинулся на льва.

 — Ах, вот как! — глаза короля Луна засияли. — Об этой части ваших приключений я еще не слышал.

 И Аравис тут же поведала о ней. Раньше Кору хотелось, чтобы все узнали эту историю, но он понимал, что самому рассказывать ее нельзя. Сейчас же он не испытал того удовольствия, которое предвкушал. Слушая рассказ Аравис, он чувствовал себя не в своей тарелке. Довольно глупым, по сути дела, был его поступок. Но отец очень обрадовался тому, что узнал. И в течение нескольких последующих недель рассказывал его историю всем и каждому столько раз, что Кору уже хотелось только одного — чтобы того происшествия не было.

 Затем король обратился к Бри и Хвин и приветствовал их с неменьшей учтивостью, чем Аравис. Он задал им много вопросов об их семьях и о том, где они жили в Нарнии до того, как попали в плен. Лошади испытывали некоторое стеснение и отвечали ему немногословно — они еще не привыкли говорить на равных с людьми, то есть с людьми взрослыми. Разумеется, Кор и Аравис были не в счет.