Потом он увидел в дальнем конце двора тусклый свет, падающий из раскрытой двери. Подойдя ближе, он заметил каменные ступени, ведущие к двери. Эдмунд попытался подняться по ним. Поперек порога лежал громадный волк.

 — Все правильно, — успокоил себя мальчик. — Это каменный волк. Он не может причинить мне вреда.

 И занес ногу, чтобы переступить через зверя. Но тут огромная тварь вскочила, шерсть на ней ощетинилась; разинув громадную красную пасть, волк прорычал:

 — Кто ты? И куда прешь? Стой, чужеземец, и говори, кто ты такой!

 — С вашего позволения, сэр, — пролепетал Эдмунд, задрожав так, что еле выговаривал слова. — Меня зовут Эдмунд. Я — тот Сын Адама, которого несколько дней назад встретила в лесу ее величество. Я принес ей новость. Мой брат и сестры сейчас в Нарнии, недалеко отсюда, в доме у Бобров. Она... она хотела их повидать...

 — Я доложу о тебе ее величеству, — ответил волк. — А ты тем временем стой смирно у порога, если тебе дорога жизнь.

 Волк скрылся в доме.

 Эдмунд стоял и ждал, его руки и ступни сводило от холода, сердце бешено колотилось в груди. Вскоре серый волк — это был Маугрим, капитан Тайной Полиции королевы, — выскочил из двери и объявил:

 — Входи! Входи, счастливый избранник королевы, а может, и не такой уж счастливый!

 Эдмунд вошел, стараясь изо всех сил не наступить на лапы крутившегося вокруг него волка, и оказался в длинном и мрачном зале с колоннами, заставленном, как и двор, статуями. У самой двери стоял маленький фавн с очень печальным личиком. Эдмунд не мог удержаться от мысли, что, может быть, это и есть тот самый приятель Люси. На весь зал в дальнем его конце горела одна-единственная лампа, и под нею восседала Белая Колдунья.

 — Я пришел, ваше величество! — воскликнул Эдмунд, нетерпеливо подбегая к ней.

 — Как ты смел явиться один? — жутким голосом спросила Колдунья. — Я же сказала, чтобы ты привел остальных!

 — Простите, ваше величество, я сделал все, что мог. Я их привел, они совсем рядом. В маленьком домике на плотине выше по реке, с Бобрами.

 На белом лице Колдуньи появилась жестокая усмешка.

 — И это все твои новости? — спросила она.

 — Нет, ваше величество, — сказал Эдмунд.

 И рассказал ей все, что успел услышать до того, как покинул дом Бобров.

 — Что? — вскрикнула королева. — Аслан? Это правда? Если я узнаю, что ты мне солгал...

 — Простите, ваше величество, но я лишь повторил их слова, — запинаясь, возразил Эдмунд.

 Но королева уже не обращала на него внимания. Она хлопнула в ладоши. Немедленно явился тот самый гном, которого Эдмунд уже видел с нею раньше.

 — Закладывай мои сани, — приказала Колдунья. — И возьми упряжь без бубенчиков.

 А теперь вернемся в домик Бобров и посмотрим, что делали в это время господин Бобер, госпожа Бобриха и оставшиеся с ними дети. Как только господин Бобер сказал: “Нельзя терять ни минуты”, они все начали одеваться, лишь госпожа Бобриха кинулась к стене и начала выбирать мешки. Положив их на стол, она приказала:

 — А ну-ка, господин Бобер, снимите с балки вон тот окорок! И прихватите пакетик чаю. И сахар. И спички. А вы кто-нибудь подайте мне три каравая хлеба — из того ящика в углу.

 — Госпожа Бобриха! — закричала Сьюзен. — Что вы делаете? — Укладываю рюкзаки, милочка, — спокойно отвечала госпожа Бобриха. — Неужели вы считаете, что можно отправиться в путь, не взяв с собою никакой еды?

 — Но ведь у нас нет времени! — тараторила Сьюзен, поспешно застегивая пальто. — Она появится здесь с минуты на минуту!

 — Не так уж сразу, — успокоила госпожа Бобриха. — Мы успеем собраться. Если все прикинуть, господин Бобер, раньше, чем через четверть часа, ей до нас не добраться.

 — Но ведь нам надо оторваться от нее, успеть как можно дальше уйти, — сказал Питер. — Мы должны попасть к Каменному Столу раньше, чем она, не так ли?

 — Вы же сами понимаете, госпожа Бобриха, — поддержала брата Сьюзен. — Как только она увидит, что нас здесь нет, она полетит туда стрелой.

 — Да, именно так она и сделает, — сказала госпожа Бобриха. — Но нам никак не попасть туда раньше нее, как бы мы ни спешили, ведь мы пойдем пешком, а она помчится в санях.

 — Значит, нам уже не на что надеяться? — спросила Сьюзен.

 — Сейчас для нас главное, милочка, не суетиться понапрасну. Достаньте-ка мне из верхнего ящика комода дюжину носовых

 платков... Конечно, нам надо надеяться. Раньше нее нам туда не добраться, но мы можем от нее спрятаться, а потом пойти такой дорогой, что ей и в голову не придет нас там искать... Так что, может быть, мы еще и пробьемся.

 — Вы абсолютно правы, госпожа Бобриха, — сказал господин Бобер. — Но было бы лучше выбраться отсюда побыстрее.

 — И вам, господин Бобер, излишняя спешка тоже ни к чему, — возразила жена. — Ну вот. Уже почти все готово. Я собрала четыре рюкзака и пятый, поменьше, для самой маленькой. Для вас, моя милочка, — она поглядела на Люси.

 — Ах, пожалуйста, сколько угодно.

 — Тогда все готово, — госпожа Бобриха только теперь позволила супругу помочь обуть теплые сапожки. — Наверно, — сказала она вдруг, — моя швейная машинка тяжеловата, и ее мы не унесем.

 — Я бы сказал: даже слишком тяжеловата, — ответил супруг. — Неужели она понадобится тебе в дороге?

 — Мне просто не по себе, как только подумаю, что с нею сделает Колдунья, — сказала госпожа Бобриха. — Она ее либо разобьет, либо украдет, с нее станется.

 — Ох! — не выдержали дети. — Пожалуйста! Поторопимся!

 Наконец они вышли наружу. Только господин Бобер немного задержался, запирая дверь.

 — Ей придется немного повозиться, пока она откроет.

 Они двинулись в путь гуськом, с тяжелыми мешками за плечами. Когда они вышли, снег уже перестал падать, и ярко светила луна. Впереди цепочки был господин Бобер, за ним Люси, потом Питер, потом Сьюзен, а замыкала отряд госпожа Бобриха. Господин Бобер вывел их по плотине на правый берег, а потом по какой-то очень крутой и извилистой тропке среди деревьев спустился вниз к самой реке. Теперь над ними с обеих сторон возвышались крутые склоны долины, ярко освещенные луной.

 — Чем ниже мы будем держаться, тем лучше, — объяснил он. — Внизу на санях не проехать, придется ей ехать поверху.

 Если глядеть на эту картинку из окна, покачиваясь в удобном кресле, их поход мог показаться даже приятной и забавной прогулкой. Сначала, пока они уходили подальше от домика, Люси радовалась. Но они все шли и шли, и рюкзак у нее за плечами как бы наливался тяжестью. Вскоре Люси уже спрашивала себя: на сколько

 ее хватит? Некоторое время спустя, она удивилась, что до сих пор терпит. Она уже не глядела на ослепительно сверкавшую замерзшую реку, на ледяные водопады, на белые громады деревьев, на огромную яркую луну — она смотрела только вниз, на маленькие короткие лапки господина Бобра, которые с быстрым топотком семенили по снегу. Похоже, он совсем не собирался останавливаться и не нуждался в отдыхе. Потом луна пропала, и снова пошел снег. Под конец Люси так устала, что начала засыпать на ходу.

 Она пришла в себя, увидев, как господин Бобер свернул от берега вправо и повел их куда-то вверх по крутейшему склону. И она совсем проснулась, увидев, что господин Бобер лезет в какую- то нору и вот-вот целиком исчезнет в ней. Это было маленькое отверстие в береговом обрыве, почти целиком скрытое в кустах, густо разросшихся по его краю. Когда же Люси ясно поняла, что происходит, наружу торчал только кончик его хвоста.

 Люси тоже нагнулась и поползла вслед за Бобром. Почти сразу она услышала, как за нею, пыхтя и задыхаясь, лезут остальные. Вскоре все пятеро были уже внутри.

 — Где мы? — послышался в темноте усталый и какой-то бледный голос Питера. (Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду, говоря, что голос его звучал бледно).