— Ну, — замялась Сьюзен, — и я бы сказала то же, что и Питер... если б не лес и фавн. Не может же это быть правдой!

 — Я бы не стал утверждать столь категорично. Обвинить человека, которого всегда знали как правдивого, — это очень серьезно. Я бы на вашем месте не торопился.

 — Но мы боимся, что с Люси происходит нечто худшее, — вздохнула Сьюзен.

 — Вы хотите сказать — помешательство? — произнес совершенно невозмутимо профессор. — Можете сразу выкинуть эту мысль из головы. Всякий, кто ее увидит и побеседует с ней, скажет, что девочка вполне нормальная.

 — Но тогда... — начала Сьюзен и запнулась. Она раньше и представить не могла, что пожилой человек способен говорить так, как говорил сейчас профессор.

 — Логика! — проворчал профессор, как бы разговаривая сам с собой. — Почему в школах их не учат мыслить логически? Ведь ясно же, что здесь есть лишь три возможных объяснения: либо ваша сестра лжет, либо она безумна, либо говорит правду. Вы сами мне сказали, что раньше она не лгала, и совершенно очевидно, что она не безумна. И пока в руках у нас не будет бесспорных доказательств противного, нам остается принять ее рассказ за правду.

 Сьюзен сердито глянула, но по выражению лица профессора поняла, что тот и не думает шутить.

 — Рассказ за правду, сэр? — удивился Питер.

 — Что вас смущает? — поинтересовался профессор.

 — Да вот хоть бы это: если рассказ — правда, то почему об этой стране не знает никто, кому приходилось раньше открывать шкаф? Ведь когда мы пошли посмотреть еще раз, ничего там не нашли. И в тот раз даже Люси не притворялась, будто там что-то есть.

 — И что же из этого, по-вашему, следует? — поинтересовался профессор.

 — А то, что если бы там что-то на самом деле было, то было бы всегда.

 — А откуда у вас уверенность, что раньше ничего не было?

 Питер не знал, что ему сказать.

 — А как же со временем? — спросила Сьюзен. — Люси просто не успела бы где-нибудь побывать... Она выбежала оттуда чуть ли не следом за нами. Пробыла она меньше минуты, но уверяла, что прошло несколько часов.

 — Для меня именно это обстоятельство и делает ее рассказ очень правдоподобным, — заверил профессор. — Если в этом доме есть дверь, которая ведет в некий иной мир, а я должен предупредить вас, что дом очень старый и очень странный, сам я знаю о нем далеко не все... Если, повторяю, она действительно побывала в ином мире, то совершенно необязательно, чтобы время в нем текло так же, как у нас. Там может быть свое время, отличное от нашего. Вполне вероятно, что сколько бы времени вы ни провели там — здесь это не займет и минуты нашего времени. А я не уверен, что девочка ее возраста додумалась до такой идеи самостоятельно, поэтому считаю, что так все и было. Если бы она вздумала притворяться, то, скорее всего, спряталась бы где-нибудь и просидела там вполне приличное время, а уж потом вышла бы и начала рассказывать свою историю.

 — Что же, вы и в самом деле считаете, что стоит только завернуть за угол или открыть шкаф, как откроется иной мир, вроде этой Нарнии? — спросил Питер.

 — А почему бы и нет? — сердито произнес профессор, снял очки и принялся их протирать, бормоча себе под нос: — Хотел бы я знать, чему их теперь учат в школах?

 — Но нам-то что делать? — растерялась Сьюзен, почувствовав, что беседа отклонилась от главного вопроса: как быть с Люси.

 — Дорогая моя юная леди! — профессор вдруг насмешливо посмотрел на нее и на Питера. — Я могу предложить лишь один план действий, но думаю, что он заслуживает внимания.

 — Какой? — спросила Сьюзен.

 — Попробуйте каждый заниматься своим делом, — ответил он.

 И на этом беседа закончилась.

 После разговора положение Люси стало более терпимым. Питер следил, чтоб Эдмунд больше не высмеивал ее, а она, как и все остальные, не чувствовала никакого желания снова вспоминать о платяном шкафе. И о том, и о любом другом платяном шкафе на свете. Шкафы стали для них запретной темой. Таким образом, хотя бы внешне все выглядело так, будто на этом приключении поставлена точка. Но до настоящего конца было еще далеко.

 Дом профессора, о котором он и сам знал мало, действительно был очень старым и очень знаменитым. Люди со всей Англии приезжали и просили разрешения осмотреть его. О доме рассказывалось во всех путеводителях и даже в исторических книгах. Причем истории там были даже более странные, чем та, в которую попала Люси. Всякий раз, когда прибывала группа туристов, осматривающих достопримечательности, и просила разрешения осмотреть дом, профессор такое разрешение давал. Тогда миссис Макриди, экономка, водила их по всему дому, рассказывала о картинах, доспехах, редких книгах в библиотеке и о многом другом. Но надо заметить, что миссис Макриди не очень любила детей, и еще ей не нравилось, когда мешали во время экскурсий, задавая неуместные вопросы. Поэтому чуть ли не в первое утро, наряду с прочими наставлениями, она предупредила Питера и Сьюзен:

 — Запомните еще вот что: не попадайтесь мне на пути, когда я вожу по дому посетителей!

 — Неужели вы думаете, что кто-то из нас захочет потратить целое утро, таскаясь по дому с толпой чужих взрослых? — раздраженно спросил Эдмунд, а остальные подумали то же самое.

 Из-за этой причуды миссис Макриди и продолжились приключения детей. Спустя несколько дней после разговора с профессором Питер и Эдмунд осматривали рыцарские доспехи и обсуждали, нельзя ли взять ненадолго кое-какие вещи и поиграть с ними в лесу. Вдруг в комнату вбежали девочки и возбужденно закричали:

 — Скорей отсюда!

 — Идет Макриди, а с ней целая банда!

 — Точнее не скажешь! — проворчал Питер, и все четверо побежали в дальний конец комнаты, к двери.

 Они пробежали Зеленую Комнату и скрылись в библиотеке, но вдруг людской гомон послышался впереди. Они поняли, что миссис Макриди вместо того, чтобы как обычно начать осмотр с главной лестницы, почему-то повела группу по запасной. И то ли от неожиданности они потеряли голову, то ли миссис Макриди решила поймать их на месте преступления, то ли в этом доме действительно свило себе гнездо некое волшебство, захотевшее загнать их в Нарнию, но им казалось — куда бы они ни направлялись, туристы гнались за ними по пятам. Наконец Сьюзен не выдержала и сказала:

 — Сколько хлопот из-за этих экскурсантов! Давайте скорее в комнату со шкафом — отсидимся, пока они не пройдут. Комната пустая, никто не будет туда заглядывать.

 Как только они вбежали в комнату, в коридоре послышались голоса, а потом кто-то с той стороны двери стал нащупывать ручку... И вот ручка поворачивается.

 — В шкаф! — приказал Питер. — Живо! Больше некуда!

 Он быстро открыл шкаф, мгновенно все четверо забились внутрь, прикрыли дверцу и затаились, переводя дыхание. Питер держал дверь приоткрытой — как всякий благоразумный человек, он помнил, что никогда-никогда не следует запираться в каком бы то ни было шкафу.

 — Эта Макриди и не торопится, — прошептала Сьюзен. — Похоже, она и не думает идти дальше. А у меня страшная судорога. Свело ноги.

 — Да и нафталином тут пахнет отвратительно! — присоединился к ней Эдмунд.

 — Наверно, карманы пальто набиты им, — заметила Сьюзен. — Это от моли.

 — А мне что-то колет в спину, — пожаловался Питер.

 — Оно холодное? — спросила Сьюзен.

 — Еще какое! — сказал Питер. — Но вдобавок тут висит что-то мокрое. Что тут такое устроили? И сижу я на чем-то мокром. И с каждой минутой все мокрее.

 И он завозился, поднимаясь на ноги.

 — Давайте выходить отсюда, — решил Эдмунд. — Их не слышно. Они, по-моему, ушли.

 — Ой-ой-ой! — вдруг вскрикнула Сьюзен.

 Все повернулись к ней выяснить, в чем дело.

 — Я, оказывается, сижу спиной к дереву, — прошептала Сьюзен дрожащим голосом. — И вы посмотрите — там, над ним, свет.