Сглотнув вставший ком в горле, я посмотрел на нее совершенно другим взглядом, нежели прежде. Стройное тело без грамма лишнего жира, пышная грудь и нежная кожа.

Решив, что в любом случае ничего не потеряю, я поднялся и объявил:

- Вставай, пора двигаться дальше.... Но мы еще вернемся к этому разговору.

Дорога до аптеки заняла куда больше времени, чем я рассчитывал. И не потому, что бешеные чинили нам препятствия, это я взял в расчет, а потому, что скорость Лизы оставляла желать лучшего.

А еще она была жуть как неуклюжая. Такое чувство, будто под ноги совсем не смотрит, и в результате часто падала. Один раз так вообще посреди дороги запнулась и своим промедлением чуть нас обоих не погубила.

Но вот, наконец, мы добрались до промежуточного пункта назначения - аптеки. Одноэтажное здание из белого кирпича, незамысловатой вывеской “Аптека” и железной дверью, сейчас настежь открытой.

«Плохо дело», - нахмурился я, слыша доносящиеся изнутри грохот и звуки бьющегося стекла.

Лекарства, бесспорно, необходимы. Без них любая царапина может обернуться смертью. Что уж говорить о серьезных ранах и заболеваниях. Сейчас как никогда будут востребованы перевязочные материалы, обезболивающие, обеззараживающие, противовирусные и прочие препараты.

И даже если мне самому они не понадобятся, среди выживших наверняка найдется полно диабетиков, аллергиков, сердечников и других нуждающихся в постоянном приеме лекарств. Все это добро при необходимости можно будет выгодно обменять.

Но и риск, бесспорно, велик. В аптеке может находиться сколько угодно бешеных или, что еще хуже, мутантов. Так войдешь, и можешь уже не выйти.

- Жди меня здесь, - сняв рюкзак, бросил я Лизе и, крадучись, направился прямо к аптеке.

Жаль, окон не было. Так бы заглянул и прикинул, а стоит ли оно того? Но чего нет, того нет.

Бросив скептический взгляд на ПМ, решаю в этот раз задействовать тяжелую артиллерию. Воткнув в землю меч, который был слишком острым, чтобы носить его без ножен за поясом, я с автоматом наперевес врываюсь в аптеку.

Внутри царит темнота. Но по едва заметным мельтешащим силуэтам понимаю, что не напрасно взял с собой автомат. Не снимая пальца с курка, открываю по ним шквальный огонь, и в ярких вспышках дульного пламени засуетились десятки бешеных.

Расстреляв всю обойму за секунды, отбрасываю дымящийся автомат и, применив скоростной навык, выбегаю наружу. Подхватив по дороге Кромсатель, резко разворачиваюсь, приготовившись с боем встретить преследователей, которые не заставили себя долго ждать.

Вскоре из аптеки, толкаясь и мешая друг другу, высыпалась гурьба выживших после обстрела бесов.

Бросившись к ним с пятикратно превосходящей скоростью, бритвенно острое лезвие так и мелькало в воздухе. Целясь в жизненно важные органы и уязвимые места человеческого тела, я уворачивался, смещался от встречных ударов и так убил пятерых из шести противников, провожаемый голубыми шарами энергии.

И лишь на последнем, шестом, уверенный в скорой победе, заканчивается действие навыка и меня настигает мощный удар кулаком в грудь, роняя на землю. От резкой вспышки боли из ослабевших рук вылетает Кромсатель.

Превозмогая ноющую боль, тянусь к кобуре, и щелкает кнопка-застежка, но не успеваю вытащить пистолет. Стремительный как у змеи бросок, и бешеный придавливает меня к земле всеми своими 80-тью килограммами и, обхватив шею мозолистыми руками, начинает душить.

Ощущая сильное давление на гортань, я в панике пытаюсь вытащить пистолет, однако бешеный всячески мешает мне до него дотянуться. В его глазах я замечаю проблески разума. Или мне так только кажется?

И пока одна рука тянулась к пистолету, другая активно шарилась по земле в поисках Кромсателя.

Кислородное голодание с каждой секундой ощущалось острее. Движения стали вялыми, зрение помутилось, а в груди нестерпимо жгло.

«Это...конец?», - приходит осознание неизбежного.

Я сдался. Сопротивляться уже просто не было сил. А бешеный, почувствовав это, усилил нажим, и веки начали медленно опускаться. Ощущая близость смерти, тело расслабилось, готовясь погрузиться в беспробудный сон.

Кап, кап, кап. Вдруг на куртку закапала кровь, и бешеный с торчащим из груди Кромсателем заваливается набок. Оковы с шеи спадают, и я делаю жадный, глубокий вздох.

Склонившись надо мной, стоит крепко сбитый парень лет 25-26 с волевыми чертами лица, пронзительными карими глазами и роскошной шевелюрой кудрявых, белокурых волос.

Протянув руку, чтобы помочь мне подняться, он спрашивает:

- Ты как, парень, в порядке?

- Жить буду, - отвечаю я, хватаюсь за руку и поднимаюсь. Не отпуская руки, представляюсь и говорю: - Лёха. Похоже, теперь я твой должник.

- Валентин. Приятно познакомиться, - крепко сжимает он мою руку и возвращает Кромсатель. Как положено, рукоятью вперед. - Рад слышать. Мне как раз нужна помощь, - сказав это, в небе сверкнула молния, и пошел дождь.

Стремительно набирая обороты, дождь вскоре перерос в ливень и задул сильный, почти штормовой ветер.

Как люди прячутся от дождя, так и бешеные пропали с улиц, стоило начаться дождю. Почему они панически боятся воды, как знать. Но эта их особенность в будущем спасет сотни тысяч, если не миллионы человеческих жизней.

Скрываясь в аптеке, я наблюдал с порога за обстановкой на улице, пока Лиза с Валентином набивали найденные здесь же пакеты медикаментами. После буйства бешеных многое пропало, однако кое-что осталось. Но даже этого “кое-что” нам за глаза.

- Давайте шустрее. Они могут прийти в любой момент, - поторапливал я их, крепко сжимая Кромсатель, и без конца косился на приставленный к стенке калаш.

- Готово, - первым подошел ко мне Валентин с пухлым пакетом в одной руке, заимствованным у меня Ножом Познания в другой, а карман его брюк оттягивал пистолет.

- Лиза, блин, поторапливайся! - прикрикнул я на копошащуюся впотьмах девушку, и обратился к нему: - Мы до тебя через магазин пройти сможем?

Немного подумал, он закусил губу и ответил:

- Да, но придется сделать небольшой крюк. Может, лучше на обратном пути заглянем?

Он не хотел терять ни минуты, боясь, что бешеные в это время заберутся к нему в дом и убьют всю семью. Я его понимаю, и обещал помочь. Все-таки он спас мою жизнь. Но, и это очень большое но, есть пара нюансов:

- Я все понимаю, правда. Но ты подумай вот о чем. Допустим, мы заберем твою семью и сразу двинемся к магазину. Сколько мы тогда потеряем, минимум полчаса? А сколько, по-твоему, продуктов уцелеет? Сколько еды бешеные затопчут, разорвут или, не дай бог, к херам магазин спалят? Чем ты детей кормить тогда будешь? А я своих людей? Чтобы выжить, нам потребуются бойцы. Один в поле не воин. А голодный боев - плохой боец. Так что прошу, потерпи. Уверен, с ними все будет в полном порядке.

- Тебе легко говорить. У тебя-то здесь никого, - упрекнул он меня.

- Твоя правда, никого. Все кто мне дорог за тысячи километров отсюда и я никак не могу им помочь, - при упоминании близких, я завелся. - Но есть одна девочка, которой я обещал помочь. И знаешь, что она мне сказала, когда я уходил? Что будет ждать меня столько, сколько потребуется. Девочка, собственноручно убившая младшего брата, осталась одна с его телом в пустой, темной комнате. Рядом с ней нет ни мамы, ни бабушки, а дядя, заменяющий ей отца, скорее всего мертв. Либо, что еще хуже, превратился в одного из них. Так что не говори, что мне легче. Это не так.

В комнате на секунду воцарилось молчание.

- Прости, я не хотел, - вот и все, что он смог мне на это ответить.

Вспыхнула молния, освещая улицу.

«Черт!», - Приготовься, к нам гости, - бросил я Валентину, заметив во вспышке, как из-за поворота вылетела не просто большая, а гигантская собака.