‘Теперь тебе некому помочь, парень, - прорычал охотник. Корбан встал, отчаянно ища взглядом своего отца, и увидел, как здоровяк отшатнулся от ряда щитов и упал на одно колено. Корбан сделал шаг в его сторону, но тут появился Раф, заслонив ему обзор. Панический гнев заставил его дико замахнуться на сына охотника, но его клинок был легко парирован. В своем тумане он почти забыл Хельфаха, вспомнив, как охотник полоснул его по ребрам. Корбан поймал удар своим щитом, отразил мечом еще один от Рафа и попытался вытянуть обоих мужчин перед собой. Если он не сосредоточится, то будет слишком мертв, чтобы помочь своему отцу.
Хельфах и Раф ударили его почти одновременно, один слева, другой справа. Корбан блокировал удар Хельфаха щитом, парировал клинок Рафа и отступил на шаг. Они рванулись вперед. Вместо того чтобы отступить, Корбан ударил своим щитом в лицо Хелфаха, ударив Рафа рукоятью меча. Хельфах сделал неуверенный шаг назад, но Раф уклонился от удара Корбана и рубанул его по боку. Надеясь, что Хельфах выведен из строя хотя бы на несколько мгновений, Корбан развернулся и блокировал удар меча по ребрам. Он шагнул вперед с высоко поднятым щитом, взмахнул мечом и почувствовал, как тот врезается в плоть. - Закричал Раф.
Корбан увидел ужас в глазах своего врага, затем в плече Корбана появилась белая боль, и он внезапно повернулся и упал.
Он поднял глаза и увидел, что Хельфах дико ухмыляется, кровь капает из разбитого носа и с кончика меча.
‘Теперь все кончено, мальчик’-крикнул Хельфах и поднял меч, но тут Корбан услышал глухое рычание, и охотник исчез, кувыркаясь в груде меха и щелкая зубами. Волк и человек остановились, Буря была сверху, челюсти сомкнулись вокруг горла охотника, его руки и ноги тщетно били по ее телу. С диким рывком ее шеи, кровь брызнула высоко. Ноги Хельфаха дернулись, а затем замерли.
Корбан с трудом поднялся на ноги, боль исходила из левого плеча, куда его ударил Хельфах, и Раф, спотыкаясь, вернулся в бой. Но Корбан заботился только о своем отце, каким-то образом вернувшемся на ноги, хотя и залитым кровью от многочисленных ран.
Натаир шагнул через ряды своей охраны, Раука рядом с ним, смертоносный короткий колющий меч в его руке.
На глазах у Корбана Таннон взмахнул молотом, но удар был медленным и слабым. Раука нырнул под него и резко пнул Буддая под ребра. Затем Натаир подошел ближе и вонзил свой меч в грудь Таннона. Мгновение они стояли неподвижно, потом Таннон опрокинулся на спину.
- Корбан закричал высоким бессловесным голосом. Он пошатнулся и двинулся вперед. Затем мимо него пронеслась фигура-Гар с кривым мечом, пристегнутым к спине. Он бросился прямо на Натаира и Рауку. Орлиный стражник увидел его и оттолкнул Натаира назад, в безопасное место за стеной щитов, а затем поднял меч, чтобы встретить Гара. Конюший упал под оружие Рауки, перекатился, подошел к нему сзади с мечом, плавно шипящим в его руках, высоко поднятых в двуручной хватке. Раука обернулся, когда Гар опустил клинок, рассекая стражника от плеча до бедра, рассекая кожу, кольчугу, плоть и кости.
Долгое, бесконечное мгновение оставшиеся орлиные стражи просто смотрели на Гара, как и Сумур с Натаиром.
Сумур сделал шаг вперед. - Этого не может быть, - прошептал он.
Рука коснулась неповрежденного плеча Корбана, рядом с ним стояла его мать с копьем, которое он оставил в чьих-то ребрах. На мгновение он почувствовал панику – она не должна была быть здесь – затем они вместе побежали к Таннону. Буддай пристроил свое тело рядом с телом хозяина и ткнулся мордой в щеку Таннона. Он заскулил, когда Корбан и Гвенит присели на корточки.
Лицо Таннона было пепельно-серым, что резко контрастировало с его багровыми ранами. Корбан сжал руку отца и беспомощно посмотрел на него. Его мама положила голову Таннона себе на колени.
- Подожди, - прошептал Корбан, морщась от бесполезности своих слов. Таннон попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь сдавленный шепот.
- Пожалуйста, - сказал Корбан, поглаживая руку отца. Промежуток между каждым вдохом становился все длиннее и тяжелее. Таннон посмотрел на него, а потом он исчез.
Гвенит громко всхлипнула и вцепилась в руку мужа. Корбан почувствовал себя потерянным, и ему вдруг стало трудно дышать. Он поднял глаза и увидел, что Натаир наблюдает за ним, и почувствовал новую глубину эмоций, ярость, которую он не испытывал раньше. А таращившийся на него.
‘Я убью тебя, - сказал Корбан.
- Приведи его ко мне, - потребовал Натаир, указывая на Корбана. Его орлиные стражи зашевелились, стена щитов раскололась.
‘Уведите мальчика отсюда,-рявкнул Гар, шагнув навстречу оставшимся орлиным гвардейцам, которые медленно и нерешительно кружили вокруг него.
‘Но куда?- Спросила Гвенит, все еще пребывая в шоке.
‘Туда,-Гар кивнул в дальний конец зала, где оставшиеся в живых собрались вокруг Халиона и Эданы, сражаясь с последними людьми Эвниса.
Гвенит смотрела, но не могла пошевелиться, не могла остановить слезы.
- Корбан-это все, что имеет значение, - прошипел Гар. ‘Двигайся. Сейчас.- Он переминался с ноги на ногу, чтобы перекрыть доступ к Корбану и Гвенит.
Гвенит на мгновение прикоснулась к лицу Таннона, прощаясь, затем встала и потянула Корбана. Он выхватил боевой молот своего отца из больших рук кузнеца. Но Буддай отказывался двигаться.
Корбан посмотрел на Гара, не желая расставаться ни с телом отца, ни с конюхом.
- Иди, Бан, - сказал Гар. - Я скоро присоединюсь к вам. Доверься мне.’
Корбан поморщился, но побежал вместе со своей мамой и Бурей, зал был усеян мертвецами. Теперь он была пуст, если не считать Натаира и его орлиных гвардейцев, круживших вокруг Гара, и продолжающегося боя в дальнем конце.
Позади раздался лязг железа о железо, и Корбан резко остановился, поняв, что поддался на уловку конюха, чтобы заставить его уйти. Конечно, он солгал, ведь перед ним десять человек. Но он оглянулся и увидел, что Гар сражается скорее как тень, чем как человек – кружась и скользя среди орлиных стражников Натаира. Брызнула кровь, когда меч Гара взмахнул и рубанул в сложном смертельном танце. Через несколько мгновений люди, шатаясь, уходили от столкновения или падали, Гар находился в постоянном, текучем движении.
Затем Гвенит потребовала, чтобы он последовал за ней, и они наконец добрались до Халиона. Не более дюжины дрались с ним, из сотни или около того, что заполнили зал. Однако воинам Эвниса жилось немногим лучше: менее двух десятков из них теперь сражались, чтобы добраться до Эданы и закончить конфликт. Корбан поднял молот своего отца и бросился в атаку, Буря прыгнула перед ним, одним щелчком челюстей сбив с ног воина.
Двое упали прежде, чем он добрался до них, ножи торчали из спин, и он вспомнил, кто научил Сайвен метать нож. Он хрюкнул, размахнувшись молотом, который, по правде говоря, был слишком тяжел для него, и ударил человека не в голову, а в поясницу. Впрочем, этого было достаточно. Корбан почувствовал, как ломаются кости. Он снова замахнулся, но тут его мама оказалась рядом, вонзив копье в чье-то плечо, и Буря зарычала, рвала, рвала.
Воины Эвниса попытались повернуться лицом к этой новой угрозе, но через несколько мгновений Халион и его воины расправились с растерянными, окруженными с флангов воинами. Корбан поискал глазами Кэмлина, Маррока и Тарбена. Он почувствовал прилив облегчения, когда увидел бледнолицых Дата и Фаррелла. Другие тоже были там, среди них Брина и Хеб позади, рядом с плачущей Эданой.
Пламя все еще мерцало в очаге, и смерть и разрушение окружали их со всех сторон. В темном углу рядом с разбитым столом в тишине отчетливо слышались звуки горя. Корбан прищурился сквозь пламя костра и увидел двух мужчин, стоявших на коленях. Одним из них был Мордвир, отец Дата. Его лицо было обезумевшим, но рыдания исходили от человека рядом с ним – Вонна, баюкающего безвольную голову Бетан у себя на коленях.
Единственное движение было за высоким столом, где все еще сражался Гар,хотя из десяти орлиных гвардейцев только двое еще стояли. Корбан сделал несколько шагов по направлению к Гару, несколько человек последовали за ним и окружили его. Пока он смотрел, Гар блокировал удар сверху и послал свой собственный клинок поперек горла противника. Затем, прежде чем этот человек упал, он сделал шаг в сторону, повернулся и каким-то образом изменил свою хватку меча, чтобы ударить им в живот последнего стражника, ворвавшегося следом за ним.
