— А что же еще?

— Наши дружинники потом идут в семьи хулиганов, на завод или в школу. Мы очень тревожимся за молодежь.

— В нашей стране преступность не падает. Растет. Мы не скрываем это. Мы пытаемся объяснить. Падение нравов. Свистопляска вокруг атомной бомбы. Она рождает отчаяние в душе молодежи. «Скоро все равно погибнет мир, — рассуждает она. — Все полетит к чертям! Надо спешить насладиться жизнью». Люди звереют в предчувствии конца, — он посмотрел на Игоря. — А у вас что думает молодежь?

— Мы не верим в конец, — ответил Игорь. — Мы верим в мир.

— У нас нет такой веры. Может быть, потому, что у нас лучше поставлена информация.

— Информация — инструмент политики, — живо возразил Игорь. — Она, по-моему, не может быть лучше или хуже.

— О, о! Господин Пятнов, ваши офицеры криминальной полиции недурные политики, честное слово.

— И агитаторы, — сдержанно добавил Алек.

Госпожа Крагер за все это время не проронила ни слова. Она сидела очень прямо, ослепительно улыбаясь и рассеянно следя за разговором мужчин, и только глаза за очками выдавали ее настороженность.

— Хорошо, хорошо, — сказал, наконец, Крагер. — Оставим, наконец, всю эту политику и социологию. Мы к вашим услугам, господин майор. Признаюсь, мы сгораем от любопытства.

— Дело в том, — произнес Цветков, — что неделю назад вы были в музее Достоевского.

— Да. Там совершено убийство?

— Нет, что вы!

— Ограбление? Ведь там рукописи…

— Да нет же! — Цветков улыбнулся. — Скажите, вы видели, именно вы, — обратился он к Крагеру, — на письменном столе под стеклянным колпаком портсигар писателя, кожаный такой?

— Да, да… — задумчиво ответил Крагер и уверенно добавил: — Да, вспомнил. Видел, конечно.

— А вы? — обратился Цветков к Алеку.

— Видел, — буркнул тот.

— Простите, а вы?

— Я?.. Я… не видела, — растерянно ответила та.

— Ева, не может быть! Вспомни.

— Но… я не видела. Я помню ручку, очки… — она медленно перечислила еще несколько вещей. — А портсигар…

— Вы все время шли по музею вместе?

— Да, конечно, — ответил Крагер.

— Вот вы вошли в первую комнату, — продолжал Игорь. — Там все издания Достоевского. На круглом столе под стеклом книги о нем, о его творчестве. У окна превосходная скульптура из дерева работы Коненкова. На стенах материалы о детстве писателя. Помните?

— Да, да, — кивнул головой Крагер.

— Потом, во второй комнате — она разделена невысокой синей перегородкой…

Игорь говорил медленно, давая возможность Крагеру вспомнить свой путь по музею.

— …В самой большой комнате, угловой, в глубине у окна, стоит рабочий стол писателя.

— Да, да, — снова подтвердил Крагер. — Очень любопытный стол. Тем более что на нем…

— Там мама увидела ту девочку, — сухо вставил вдруг Алек.

— Что за девочка?

— Ева, что это была за девочка? — спросил Крагер, словно переводя жене вопрос.

— Очаровательная девочка. Лет пяти, — мечтательно произнесла госпожа Крагер. — Она бегала по комнате. И у нее развязался бант. Куколка! И чисто русский тип. Она так охотно пошла ко мне…

Цветков и Откаленко незаметно переглянулись. Оба при этом подумали об одном и том же: ни у кого из посетителей, находившихся в то время в музее, девочки не было. Откуда же девочка? С кем она была? И следовательно, этот «кто-то» не записался в книгу у входа! Почему? Кроме того, теперь время похищения портсигара устанавливалось очень точно. И как раз в это время в музее был Васька Резаный.

И оба, не сговариваясь, вдруг подумали о Виталии Лосеве. Как-то он сейчас беседует с этим Васькой?..

— С кем же была эта девочка? — спросил Цветков.

— Кажется… мне показалось, что с мамой, — неуверенно ответила госпожа Крагер. — Но я ее совершенно не запомнила, совершенно, — поспешно добавила она.

— А как выглядела девочка?

— О, это я помню…

Госпожа Крагер принялась подробно описывать внешность девочки, ее одежду. Цветков и Откаленко слушали с напряженным вниманием.

— Вы бы записали на всякий случай, — посоветовал Пятнов.

— Профессиональная память, — любезно заметил Крагер.

— Память — это еще мало.

Когда стали прощаться — хозяева больше ничего интересного сообщить не смогли, — Крагер снова, как казалось, вполне искренне повторил свои комплименты. К нему присоединилась жена, при этом улыбалась она еще ослепительней. Только Алек продолжал скептически усмехаться.

— Теперь надо установить девочку. На всякий случай.

Но Игорь не был склонен так быстро забыть об интересном визите и с упоением произнес:

— Просто, как в ООН, а? И подковырки, вы заметили? А этот тип — сынок? А мадам? Бесподобно улыбается.

— Все хорошо, — засмеялся Пятнов. — Всё на уровне.

— То-то же, — внушительно сказал Игорь. — Будете знать наших.

— Сейчас же поезжай по этим трем адресам. Кто из них видел девочку и… ее мать, допустим.

— А я — в управление. Завтра утром подведем кое-какие итоги. Двигай.

Цветков остановил машину. Игорь собрался было выйти, но Цветков махнул ему рукой:

— Оставайся. Тебе она нужнее. А я на метро.

Поначалу Игорю не повезло. Найти учительницу Смурнову оказалось делом нелегким, даже при наличии адреса.

Это был район новой застройки. Светлые и чистенькие пятиэтажные дома из готовых блоков были разбросаны далеко от узкой асфальтовой дороги, казалось, в самом хаотическом беспорядке. Некоторые из домов еще достраивались, над ними плавали ажурные фермы кранов, а вокруг урчали самосвалы. В другом месте все было огорожено, и люди суетились вокруг машин, с которых сгружались деревья, — там разбивали сквер. Кое-где глубокие канавы пересекали пространство между домами. В них укладывали громадные бетонные трубы.

— Где сорок второй квартал? — безнадежным тоном спрашивал он у прохожих.

Но те только сочувственно пожимали плечами. Все до единого переехали сюда совсем недавно и с трудом находили свои собственные дома. Каждый знал номер только своего квартала и в крайнем случае соседнего.

— Ну, а это какой квартал? — спрашивал Игорь.

— Шестнадцатый.

— Значит, следующий семнадцатый?

— Нет, — улыбался прохожий. — Следующий двадцать четвертый. А с той стороны — девятый.