Поздний вечер. Я все еще сижу у Кузьмича. Он по привычке утюжит ладонью свою седую макушку и, хмурясь, говорит:

— Что значит «исчез»? Что это еще за чепуха такая?

Он сердит и встревожен. Я это прекрасно вижу. И я встревожен не меньше его, даже больше. И сердит тоже.

— Все-таки что-то случилось, — говорю я.

— Панику порют. Ну не ночевал в гостинице, не дал о себе знать. Что из того? В нашей работе всякое может быть.

— Вот именно, — многозначительно подтверждаю я.

— А, брось, — машет рукой Кузьмич. — Что это за настроение у тебя, скажи на милость?

— Я вам говорил, Федор Кузьмич, не надо было посылать его одного. Не у меня настроение, а у него.

— Да что за черт! — взрывается Кузьмич. — С барышнями какими-то кисейными работаю! Настроение, видите ли, у них! Нервные стали, — он берет себя в руки и сухо говорит: — Ладно, хватит. Чтоб я больше об этом не слышал.

— Разрешите мне поехать в Пунеж, Федор Кузьмич, — как можно спокойнее говорю я.

— Не разрешаю. Ты поедешь в Одессу. Найдется Откаленко, не бойся. А если он глупости наделал… Да нет! Что мы его, первый день знаем?

Кузьмич вытаскивает из ящика стола сигарету, закуривает и машет рукой, разгоняя дым.

Я вижу, с каким трудом он успокаивается. У него тоже шалят нервы. Но и я взвинчен. Я целый день почему-то в таком состоянии, словно предчувствовал, что что-то случится.

— Давай займемся делом, — говорит Кузьмич. — Значит, Одесса. Какие факты привели нас к ней?

— Пожалуйста, — нехотя отвечаю я. — Значит, так. Если начать в хронологическом порядке. Зурих звонил туда Галине Кочерге и говорил с ней дольше, чем с другими. Потом она уехала якобы к больной матери. Денисов установил: мать больна не была, просто жила месяц у старшей дочери и сейчас вместе с Галиной вернулась в Одессу, — незаметно для самого себя я увлекаюсь и говорю уже с некоторой даже горячностью: — Дальше. Зурих пытался подарить Варе Глотовой браслет, купленный в комиссионном магазине в Одессе, возможно, в том самом, где работает Галина Кочерга. Он же дал Николову для связи ее адрес, а не чей-нибудь другой. Отсюда можно сделать вывод, что, во всяком случае, деловые отношения у них сохраняются.

— Так, так… — одобрительно кивает Кузьмич.

— Потом. В Одессу срочно летал Клячко. Цель пока неясна. Там же, в Одессе, вероятно, жил и работал Зурих. По крайней мере, там он получил командировку в Москву и, конечно же, туда угнал вагон дефицитного керамзита. Ну что еще? Кочерга замечена в спекуляции кофточками, которые обнаружены у Зуриха. Наконец, Зурих был в близких отношениях с этой девицей и в Москве подарил ей дорогое кольцо с надписью. Вот, пожалуй, и все… Да! Возможно, что в Одессу Зурих направил какого-то головореза, который звонил Пирожкову. Вот и все факты по Одессе.

— Немало… немало… — задумчиво произносит Кузьмич и мнет в пепельнице недокуренную сигарету. — Очень даже немало… Сам, надеюсь, видишь. Итак, надо ехать, — он решительно прихлопывает ладонями по столу. — Непременно надо ехать. Очень все там серьезно.

— Конечно, Федор Кузьмич.

— Вот и поедешь. С Денисовым.

— Нет, Федор Кузьмич, — твердо говорю я. — С Денисовым я бы не хотел ехать.

— Это еще почему?

Кузьмич сердито и удивленно смотрит на меня.

— Именно потому, что там все очень серьезно.

— Что-то я тебя не понимаю, милый мой. Что ж, по-твоему, Денисов плохой работник?

— Не в этом дело. Просто психологическая несовместимость. И потом… я не люблю равнодушных.

С Кузьмичом я привык быть всегда откровенен. Я ему очень верю, нашему Кузьмичу. И он это знает.

— Та-ак… — задумчиво произносит Кузьмич. — Интересно. Однако и одному тебе будет трудно.

— Там есть отличные ребята.

— Это конечно. И все же требуется рядом человек… Узел-то запутанный. Эта самая Галина и ее окружение… Гм… И человек должен быть умный, опытный и… какой-то другой, чтобы посмотреть на все по-другому, заметить, чего ты можешь не заметить…

Кузьмич размышляет вслух, навалившись грудью на стол, и, прищурившись, смотрит куда-то в пространство:

— А что, если… Гм… если послать с тобой женщину?..

— Женщину?! — изумленно переспрашиваю я. — Это еще зачем?

Кузьмич усмехается.

— Красивую молодую женщину. Нашего работника, конечно.

— Мужчина надежней!

— Гм… видно, что ты с женщинами не работал, — очень серьезно говорит Кузьмич. — А они, милый мой, могут быть неоценимыми работниками. У них свои качества, которых у нас нет. Не замечал? Например, особая интуиция и особая наблюдательность. С ними иной раз скорее будут откровенны и легче вступят в контакт.

Я невольно улыбаюсь.

— Уговорили, Федор Кузьмич. Надо только найти стоящего человека, — замечаю я.

— Конечно, — соглашается Кузьмич. — Найдем. Есть у нас такой человек.

— Кто же это?

— Да вот хотя бы Златова Лена. Очень хороший работник.

— Лена?!

У меня, очевидно, в этот момент очень глупый вид. И Кузьмич еле заметно усмехается.

Я решаю ничего не объяснять. Кузьмич опять скажет, что все это мои причуды и нервы.

— Вставай, пошли, — говорит Кузьмич, потягиваясь. — Поздно уже. Завтра утром все обговорим окончательно.

Я машинально поднимаюсь и устало тру лоб. Черт возьми, слишком уж много впечатлений для одного дня.

Утром в кабинете Кузьмича я застаю высокую молодую женщину, светлые, с рыжеватым отливом волосы аккуратно собраны в тугой пучок на затылке, на впалых щеках чуть заметный румянец, строгая вертикальная складка залегла между тонкими бровями, серые глаза смотрят сухо и внимательно. Ей бы еще очки в роговой оправе. Типичная «училка», да и только.

Впервые я вижу Лену так близко. Тогда, в троллейбусе, она показалась мне куда симпатичнее.

Кузьмич нас друг другу представляет, деловито и вполне официально.

— Старший лейтенант Лосев Виталий Павлович. Лейтенант Златова Елена Павловна…

Тут он на секунду останавливается, удивленный неожиданным совпадением, оглядывает нас и усмехается.

Мы тоже невольно, хотя и весьма сдержанно, улыбаемся.

— И в самом деле похожи, — говорит Кузьмич. — Оба длинные, худые, светловолосые. И даже лицом, пожалуй, похожи.

— Обрел себе сестрицу на старости лет, — шучу я без особого, впрочем, энтузиазма.

Лену эта мысль тоже, кажется, в восторг не приводит.

— А что? Такая легенда тоже может пригодиться, — серьезно подтверждает Кузьмич. — Пока что извольте друг друга по имени величать. С первого раза привыкайте.

— Доброе утро, Леночка, — говорю я чуть насмешливо.

— Доброе утро, Виталий, — сдержанно отвечает она мне.

Нет, я решительно недоволен такой сестрицей. «Синий чулок» какой-то. Что только нашел в ней Игорь? Впрочем, я ей, кажется, тоже не слишком пришелся по душе. Такие ощущения почти всегда взаимны, кстати.

Кузьмич, по-моему, все замечает, но вида не подает.

— Так вот, милые мои, — говорит он. — Летите вы завтра. День даю на подготовку. Ты, Виталий, сейчас полностью введи Лену в курс дела. Все обсудите. Наметьте легенду, кто вы, откуда и так далее. Это на случай контактов. И помните, задача ваша не только обнаружить и задержать Зуриха. Его там вообще может не оказаться. Надо еще выявить все его связи, найти ниточки, ведущие к убийству, а они там есть, не зря Клячко летал в Одессу. Вечером встретимся и все окончательно уточним. Вот так. Вопросы есть?

— Есть один, — говорю я. — Вы не звонили больше в Пунеж, Федор Кузьмич.

— Нет, — сдержанно отвечает Кузьмич. — Ну ступайте.

Мы выходим из кабинета. Я галантно пропускаю Лену вперед.

По дороге я заглядываю в комнату, где сидит Валя Денисов. Он, к счастью, на месте.

— Пойдем, — говорю я ему. — И захвати свою папку. Надо ввести товарища в курс дела.

Мы уже втроем идем по коридору и заходим в мою комнату.

Пустой стол Игоря вызывает у меня какое-то сосущее, тоскливое чувство. Я бросаю быстрый взгляд на Лену. Серые глаза ее смотрят по-прежнему отчужденно и сосредоточенно. Она вся ушла в себя и не делает никаких попыток наладить хоть какой-то контакт со мной. Ну и особа.