— Неужели ты овладел еще одним природным преобразованием? — спросил я его, направляясь в сторону квартала Сенджу.

— А то! Не тебе ж одному новые Стихии познавать! — самодовольно ответил Джи. — Тем более, представь, в одной руке огненный шар, во второй воздушный поток! Вот это взрыв будет!

— Дурень! Огонь нужно испускать изо рта! И Ветер тоже изо рта вызывают! — не смогла смолчать Цунаде.

— Сама дура! Я собственными глазами видел на миссии в Стране Рек, как шиноби Суны выпускал чакру Ветра с кончиков пальцев! Я тоже могу выпускать чакру из пальцев, почему это не может быть чакра Ветра?!

— Потому что чем ближе создаешь чакру к очагу, тем сильнее техника! С каких пор ты стал Хьюга, чтоб с одинаковым успехом выпускать чакру из любой тенкецу на своем теле?

— Чем я хуже Хьюга?! Научусь всему!

Боже, эта парочка хоть пару минут может не ссориться?

— Так вы не удивились, что я пытаюсь использовать Суйтон? — поспешил вклиниться в их диалог.

— Ты ж гений, — просто ответил Джи. — Вообще, если б меньше сидел по всяким подвалам — давно б всеми стихийными преобразованиями овладел! Ну, так что? Покажи технику! Я уже кого только не просил, никто не знает, как ее делать! Хотя в Академии изучают твою дыхательную технику, а повторить ниндзюцу из нее не могут. Я чуть не задохнулся, когда попробовал!

Забавно. Значит, все-таки получился у меня хиден. Впрочем, это логично. Мало знать последовательность печатей, немалую роль в создании ниндзюцу играет та самая Инь, которая за создание формы из ничего отвечает. То есть, иными словами, нужно знать, что ты хочешь получить, а потом уже вливать чакру. Обычное создание огня или порыва ветра не сложно вообразить, но как получить кислородно-аргоновую смесь да еще и пригодную для дыхания? Нужно сепарировать воздух, нужно понимать физику процесса. А для этого нужно обладать знаниями в области естественных наук.

Местные ученые пока не продвинули научную мысль настолько, чтоб научиться сепарировать газы. По крайней мере, это знание совершенно точно не распространено и не находится в общем доступе. Издержки милитаризированного общества. Наука работает на войну, все достижения, как говорится у меня дома, «под двумя нулями», то есть находятся под грифом совершенно секретно. Удивительно, что тут электрификация хоть какая-то имеется.

— Потом покажу когда-нибудь. Как оказалось, техника не такая простая, как видится на первый взгляд.

— Смотри! Ты обещал! А ты, Цуна, пока не начинала работать со Стихией ветра?

— Нет.

— А чего так? — не унимался Джи. — Ты гляди, скоро так я тебя за пояс заткну. Никакое сродство с двумя элементами не спасет!

— Я не дура какая-нибудь, хвататься за все и сразу, — надменно ответила Сенджу. — Однажды я освою и Стихию Ветра, и Стихию Огня. Пока у меня другие дела есть.

— О, какая занятая…

Кажется, дело движется к очередной перепалке. Интересно, как Джи успокаивал вчера и сегодня Цунаде, если они не могут и двух минут нормально поговорить?

В клановый район вошли, как полагается, не сигая, подобно обезьянам, по деревьям, а вежливо, через ворота и по земле. Снова словно погрузился в другую Коноху, которую еще не коснулась рука вялого в этом мире, но такого же неумолимого, как и в моем прошлом, прогресса. Обидно будет, если Пейн уничтожит все местные постройки вместе со всей Деревней. Все-таки, это все выстроено Хаширамой. Весь квартал — это эдакий грандиозный памятник его силе, которая могла не только уничтожать, но и созидать.

Интересно, кстати, а где Первый научился так искусно пользоваться Мокутоном? Пользователей Стихии Дерева, по словам Наваки, можно пересчитать по пальцам рук. И жили они в разное время. Сохраняли свитки с накопленными знаниям для потомков, возможно, как это сделал сам Хаширама.

Или просто он даже больший гений, чем мне казалось ранее. Этого тоже нельзя исключать. Ведь когда-то в далеком прошлом кто-то из Узумаки придумал Печать Четырех Символов, которая, похоже, стала основой для подавляющего числа их фуиндзюцу. Хотя не факт, что ее именно придумали. Если исходить из моих знаний антропогенеза и принципов образования человеческих культур, то всегда в основе прогресса лежит религия. А первая религия — это анимизм. Анимизм — это неизбежные попытки призвать духов себе на помощь. Вполне возможно, что Узумаки изначально использовали печать Призыва в религиозных целях, вызывали Шинигами, запечатывали с его помощью кого-то. И лишь потом на основе печати этого демона создали свою.

Мито ждала меня все в том же чайном павильоне. Нисколько не изменилась с прошлой встречи, все такая же холодная женщина. Единственное отличие от ее привычного образа — однотонное черное кимоно.

— Садись, Рюсей-сан, — пригласила Мито, увидев меня.

Что ж, начало не плохое. Хотя обращение по фамилии немного напрягает. Раньше, когда она называла меня Орочимару-куном, было как-то комфортнее. Хотя раньше у меня просто не было фамилии. Что ж, похоже, мне тоже следует говорить в схожей манере.

— Примите мои соболезнования, Узумаки-сама, — прежде, чем опуститься на стул, с поклоном сказал я Мито.

— Да, глупо было с моей стороны надеяться, что больше мне не придется надевать траурную одежду, — со странной ироничной интонацией произнесла Узумаки. — Не ради твоих соболезнований я пригласила тебя сегодня, Рюсей-сан. Я хочу поблагодарить тебя.

— За что? — признаюсь, меня удивили слова собеседницы.

— За Наваки, — пожала плечами Мито.

— Но… Он погиб. Я не смог его спасти.

— Не смог, — согласилась Мито. — Но ты сделал все, чтобы он выжил.

— Я мог бы сделать больше, — сам не понимаю, зачем стараюсь взять вину на себя, но именно этим я и занимался.

— Наверное, мог, — снова согласилась Мито, на лице которой не отразилось ни тени какой-либо эмоции. — Я даже не сомневаюсь, что если бы ты не совершил каких-нибудь ошибок, то Наваки вернулся бы живым с миссии. Так же, если бы Тобирама не совершил нескольких ошибок, то и Хаширама вернулся живым из той битвы. Так же, если бы Хирузен был более настойчив, то Тобираме не пришлось бы выступать в роли наживки и погибнуть, — черные глаза Мито впились мне в душу. — Лягушка, живущая на дне колодца, не видит моря, Орочимару. Ты пытался показать Наваки войну, но он не понял того, что увидел. И погиб.

Война забирает тех, кто не готов к ней. Оставляет лишь тех, кто может выжить. Главная движущая сила эволюции всех шиноби — естественный отбор. Оставляет потомство лишь тот, кто доживает до этого возраста. Сильнейшие. По словам Мито, Наваки отбор не прошел. Жестко, но что я знаю о менталитете тех, кто жил в Эпоху Воюющих Государств?

— Даже если и так, то мне все равно сложно принять вашу благодарность, — не смог сморозить я ничего умнее.

— Как знаешь, Рюсей-сан. Просто знай, что в смерти Наваки я не виню тебя. И продолжаю ценить твою помощь моей семье.

— Спасибо, Узумаки-сама.

— Ты хорошо учил Наваки. Заботился о нем так, как не всякий отец заботился о сыне в клане Сенджу, — совершенно серьезно сказала Мито. — Поэтому я хочу попросить тебя кое-о чем.

— Слушаю, — немного напрягает тон Узумаки, но выслушать нужно в любом случае.

— Во-первых, раз вы так хорошо дружите, то позаботься о Цунаде, — мягко попросила Мито. — И во-вторых… Недавно в Узушио нашли нового кандидата в джинчурики.

Кушину. Черт! Кажется, начав разбрасываться пророчествами, я сам себе устроил большую пакость. То есть, о том, что она идеально подходит для запечатывания Кьюби, пока никто не знал?

— Девочка пока слишком молода, никто не станет отправлять ее в Коноху, — продолжила Мито. — Но и долго ждать не будут. Думаю, где-то к восьми годам, она окажется здесь. Я не знаю, что произойдет завтра, в какую Коноху попадет будущая джинчурики. Но я хочу, чтобы у нее здесь были верные, влиятельные и могущественные союзники. Третий Хокаге решил сохранить в секрете для всех, кем именно будет девчонка в будущем. Для жителей деревни однажды в Конохе просто появится еще одна Узумаки, что далеко не редкость. С одной стороны, это хорошо. С другой, я не доверяю Хирузену. Точнее, тому, кто живет в его тени. Ты знаешь, о ком я говорю.