Мои бойцы стояли по периметру двора с оружием наготове. За шестьсот франков они порвут в клочья с полсотни таких рыцарей и оруженосцев. Хайнриц Дермонд с невозмутимым видом закрывал собой дверь в помещение, в котором содержался пленник. Саксонцу ничего не светило с выкупа, но он знал, что его конь куплен на заемные деньги, которые надо вернуть.

Я слез с коня, отдал повод Жаку, который повел животное в конюшню.

Демонстративно ухмыльнулся, поглядев на шпоры на пуленах, и спросил:

— Выкуп привез?

— Рыцарь должен сначала представиться! — высокомерно заявил молодой человек и добавил язвительно: — Если он рыцарь!

— Не тебе, щенок, учить меня, как должен вести себя рыцарь, — одернул я. — Если надеешься спровоцировать меня, убить на поединке и не заплатить выкуп, ничего у тебя не получится. Я прикажу разоружить тебя, выпороть и вышвырнуть со двора. Сначала заплати, а потом, если не передумаешь, будем представляться друг другу. Повторяю, привез выкуп?

— Да, — процедил он сквозь зубы.

— Принесите пустую бочку и поставьте ее здесь вверх дном, — приказал я своим бойцам, вспомнив выражение «Деньги на бочку!».

Туповатый оруженосец передал мне кожаный мешок, приятно тяжелый и еще более приятно позвякивающий. Монеты были из разных стран: французские франки, венецианские дукаты, кастильские мараведи, флорентийские, английские и германские флорины. Ровно шестьсот штук. Некоторые обгрызены, но я не стал придираться к мелочам.

Быстро пересчитав, сложил золотые монеты в мешок и передал Жаку, сказав:

— Отнеси в мою комнату. — Другому бойцу приказал: — Позови кузнеца с инструментом, чтобы расковал кандалы.

Я достал из кармана ключ, который носил с собой, открыл дверь в темницу. Анри де Велькур стоял у порога. Наверное, узнал голос сына и понял, зачем тот пожаловал. За две недели рыцарь порядком поистрепался, испачкался и провонял. Переставляя мелкими шагами скованные ноги, он вышел наружу и молча обнял правой рукой своего сына. Сцена была из слезливого женского романа о рыцарях. Не хватало только статистики: сколько благородные отец и сын перебили безродных и часто безоружных мужчин, женщин и детей. Подозреваю, что с благородными и вооруженными мужчинами сражались они редко.

Когда отец отпустил сына, тот повернулся ко мне и надменно заявил:

— Я, рыцарь Ульфар де Велькур, вызываю тебя, не пожелавшего представиться, на поединок во время турнира, который состоится завтра!

Интересно, когда он успел узнать о турнире?! Мне сообщили о нем самое большее часа два назад. Наверное, турниры проводят каждый раз, когда собирается много рыцарей. Им ведь надо повыпендриваться перед бабами.

— Церковь запрещает сражаться на турнирах, — насмешливо сказал я, потому что не очень хорошо владел длинным копьем.

— Значит, ты — не рыцарь, а нацепивший золотые шпоры, трусливый раб! — безапелляционно заявил Ульфар де Велькур.

— Я не сражаюсь на турнирах еще и потому, что это безопасное развлечение для сопляков. Если меня кто-то пытается оскорбить, я, рыцарь Александр по прозвищу Венецианец, вызываю его на смертный бой, пешими и на мечах, — предложил я, не став придумывать фамилию, а использовав прозвище, которое дали мне мои бойцы. — Можем сразиться и во время турнира.

— Я согласен, — быстро произнес Ульфар де Велькур. — На каких мечах будем биться?

— На своих, какие есть, — ответил я, не поняв, к чему он спросил это.

— Я могу выбрать любой меч? — уточнил он, глядя на меня наполненными хитростью глазами.

— Любой, — подтвердил я, все еще не понимая, где подвох.

— Утром твой оруженосец должен подойти с моим к герольду и подтвердить участие в смертельном поединке пешими и на любых мечах, — очень пафосно сказал молодой рыцарь.

Наверное, это первый его серьезный поединок. Стычки на тупых и ломких копьях в счет не идут.

— Да будет так! — насмешливо произнес я.

В это время во двор зашел кузнец. Он быстро освободил ноги Анри де Велькура от кандалов. Жак сразу отнес кандалы в свою комнату. Наверное, верит, что это не последний наш пленник. Отец и сын сели на лошадей и в сопровождении оруженосцев ускакали со двора.

Первым делом я послал за ростовщиком Соломоном. Он пришел в той же одежде и обуви. От нее воняло сильнее, чем в предыдущий раз. У меня появилось подозрение, что он не снимает их даже на ночь. Что при нынешней ситуации не удивительно. Во время чумы западноевропейцы завели привычку устраивать холокост. В народе ходит пророчество, что каждые сто лет должны приходить люди с железными бичами и уничтожать евреев. Чтобы случайно не пропустить этот год, мероприятие проводят при каждом бедствии. Обычно за железные бичи хватаются те, кто много должен ростовщикам. Соломон, получив долг и проценты, проверил каждую монету. С жадностью глянув на мешок с остальными, тяжело вздохнул и отправился восвояси в сопровождении двух вооруженных слуг, христиан. Я отобрал свою долю и раздал бойцам, участвовавшим в захвате пленника, то немногое, что причиталось им. Остальное они получили лошадьми, новыми арбалетами, сюрко.

С вечера началась попойка. На постоялый двор слетелись все проститутки, которые не были заняты обслуживанием прибывшей армии. Я же лег спать пораньше. Сказать, что совсем не волновался перед поединком, совру, но и особого напряга не чувствовал. Был уверен, что этот сопляк окажется не слишком серьезным противником. Уверен, что рыцарем его сделали за папины заслуги, а в бою ими не воспользуешься.

Турнир проходил на лугу возле города. Проводили его здесь не в первой. От предыдущих остались деревянный помост со скамьями для избранных, а по обе стороны от него лавки в пять рядов для благородных. Над помостом натянули полог из синего с красными полосами — цветов герцога Бурбонского — материала. Восседавшего там Людовика Бурбонского окружала вереница дам в ярких нарядах с широкими рукавами с прорезями. Когда-то такие же рукава были на платье моей венецианской жены. То ли за полвека мода не изменилась, то ли зашла на второй круг. Много дам восседало и на лавках рядом с помостом. Мне даже показалось, что их больше, чем мужчин. Простолюдины расположились напротив, по другую сторону ристалища. Впереди прямо на земле сидела детвора, сзади стояли взрослые. Между зрителями и ристалищем не было никаких ограждения. Отсутствовал и разделительный барьер для сражающихся рыцарей. Зато много было продавцов с корзинами или кувшинами, предлагающих легкие закуски и напитки, в основном сдобу и вино.

Рыцари, которые будут принимать участие в турнире, расположились по обе узкие стороны ристалища, границы которого были отмечены флагами, красным и синим. Хайнриц Дермонд, подававший, так сказать, мою заявку на участие в турнире, сообщил, что выбрал для меня синюю сторону, под цвет моего герба. Некоторые знатные рыцари установили рядом с ристалищем палатки, в которых готовились к поединку. Я не стал напрягать своих подчиненных. Мои доспехи, щит, саблю и шестопер вез Жак, а копье с пенноном — саксонец. Поскольку мой поединок с Ульфаром де Велькуром будет заключительным, я устроился на краю лавки для благородных, чтобы посмотреть, как будут биться другие. В эту эпоху со зрелищами проблемы. Мне кажется, что люди сейчас воюют так часто потому, что нет у них телевизоров.

Первым был групповой поединок, шесть на шесть, местные с пришлыми. После первой стычки только два рыцаря слетели с коней, оба местные. Остальным пришлось повторять попытки. Победили пришлые со счетом шесть-три, несмотря на бурную зрительскую поддержку местных. Одного рыцаря унесли. Остальные отделались легкими ранами и ушибами. Потом были поединки один на один. Больше времени уходило на представления бойцов, их выезд на исходную позицию, поклоны дамам и прочую ерунду. И в этих поединках тоже вопрос редко решался с первого заезда. Чаще проскакивали, так и не попав даже по щиту противника. Оно и понятно. Как тут попадешь, когда конь всячески уклоняется вправо, чтобы не столкнуться с несущимся навстречу собратом?! Тем более, что нет разделительного барьера. Это тебе не в неподвижное чучело попадать. Получается, что я не так уж и плохо владею копьем. Примерно на среднем уровне.