Коннетабль Бертран дю Геклен уходить не хотел, тем более, что пошли слухи, что Джон, герцог Ланкастерский собирает армию, чтобы вернуть захваченное нами. Тогда на следующий год придется отвоевывать по-новой, но с большими затратами. Все поймут, что французы не способны удержать захваченное, и перестанут сдаваться нам. Обеспокоенный этой мыслью, бретонец и решил поднапрячь меня.

— Хочу, чтобы ты со своим отрядом остался здесь, — предложил он. — Будешь помогать гарнизонам городов и замков. Я слышал, у тебя это неплохо получается.

— А гарнизоны будут большими? — поинтересовался я.

— В том-то и дело, что у меня не хватает людей, чтобы обеспечить достойную защиту во всех пунктах, — пожаловался он. — Поэтому ты здесь и нужен. Будешь сидеть на хвосте у англичан и вредить им по возможности.

— Если знаешь, что не сможешь защититься, нападай сам, — поделился я военным опытом.

— Король запрещает мне вступать в сражение с англичанами, — напомнил Бертран дю Геклен.

— Но англичане не уверены, что ты будешь строго выполнять этот приказ. Если распустить слух, что армия идет в Овернь, чтобы пополнить ряды и припасы, а потом отправится в поход на Бордо, наши враги поверят в это. Мой отряд убедит их. Я пройду рейдом по их территории, сообщая всем, что являюсь передовым отрядом французской армии. Пусть они готовятся к обороне. Пока разберутся, что к чему, упустят время, — предложил я.

Коннетабль Франции одобрительно гмыкнул, посмотрев на меня снизу вверх, и произнес:

— Ты даже хитрее, чем я!

Наверное, это комплимент. Обычно командиры не любят, чтобы подчиненные в чем-то важном превосходил их.

— И жаднее, — сказал я, преднамеренно понижая свои достоинства. — Всё, что мы захватим, будет наше.

— Берите, я не против, — разрешил он. — Более того, если справитесь, получите наградные.

— Семьи и обоз мы взять с собой не сможет. Их надо проводить под охраной в Шательро. Надеюсь, мы дойдет дотуда, — высказал я пожелание.

— Хотел сказать «с божьей помощью», но подумал, что тебе, скорее, потребуется помощь дьявола, — произнес Бертран дю Геклен и перекрестился.

Я чуть ли не впервые увидел, как он крестится. У меня даже было подозрение, что он скрытый атеист. Может быть, так оно и есть. Я ведь тоже иногда крещусь, чтобы не заподозрили в безбожности. Сейчас такое обвинение не смертельно, но чревато мелкими неприятностями.

— Семьи проводим, не беспокойся. Я выделю надежный отряд, — пообещал бретонец.

По обе стороны грунтовой дороги растут каштановые деревья. Их здесь много. Каштаны — один из основных продуктов на столе бедняков. Их жарят, варят, размалывают на муку и добавляют в хлеб. Я никак не привыкну к вкусу такого хлеба, но мои солдаты едят его с удовольствием. Еще каштаны — излюбленная пища свиней, домашних и диких. Между прочим, леса здесь измеряют не в единицах площади, а количеством свиней, которых в нем можно пасти в течение теплого времени года. Лес на пятьдесят свиней, лес на сто свиней, лес на двести. От этого зависит и цена леса. Тот, через который мы сейчас проезжаем, стоит, наверное, дорого, хотя свиней мы в нем пока не видели. Следы попадались, но домашних или диких — сказать не могу. Своих гончих отправил с обозом в Шательро. Во время рейда они могут помешать.

Впереди, километрах в двух, скачет дозор из пяти человек. За ними с отрядом в двадцать человек следует Мишель де Велькур. Я вместе с Хайнрицем Дермондом и новоиспеченным рыцарем Ламбером де Грэ еду впереди основной колонны. Отставая от нее метров на пятьсот, движется с двумя десятками арбалетчиков Анри де Халле. Все одвуконь. С собой у каждого только небольшой запас провизии, болтов, одеяло и кожаные мешки для добычи. Пока мешки пусты. В деревнях надолго не останавливаемся и берем только еду. Крестьян предупреждаем, что за нами идет большая армия, которая выгребет всё. Крестьяне верят и бегут в лес или ближайший город, где сообщают о приближении большой французской армии, которую пока никто не видел. Проверять сведения никто не рискует. Отсутствие карт и хороших дорог иногда позволяет даже большим скоплениям людей разминуться. Поэтому о сражении договариваются заранее, назначая место встречи. Англичане уже знают, что французы идут к Бордо. Мол, Бертран дю Геклен, чтобы ввести их в заблуждение, сделал вид, что уходит в Париж, а сам в Оверни повернул на запад. Он действительно повернул там и даже захватил одну слабую крепость, после чего сразу направился в столицу Франции.

Пока что на нас никто не нападал. Мы проезжали мимо нескольких городов и замков, готовых в обороне. Гарнизоны провожали нас взглядами с крепостных стен. Иногда показывали нам разные жесты и кричали слова, соответствующие степени испуга. Принимали нас за разведывательный отряд, ждали основные силы. Ждать им придется долго. При каждой возможности мы поджигали сеновалы с соломой нового урожая. Столбы густого дыма лучше всяких слов сообщали, что приближается враг. Мои солдаты не понимают, куда и зачем мы идем, как и степень опасности мероприятия, но бодры и веселы. Еды хватает, потерь нет, зарплата идет, обещаны премиальные — что еще надо солдату?!

Разве что трофеев побольше. Именно поэтому мы и приближаемся к городу Бержераку, расположенному на правом берегу реки Дордонь, которая к северу от Бордо впадает в Гаронну и образует эстуарий — однорукавное, воронкообразное, затопляемое во время приливов устье — Жиронда, который длиной сорок морских миль. Мне доводилось по нему проходить. Приливы и отливы наблюдаются и на самой реке. В этих краях полно виноградников, и уже сейчас делают одни из лучших вин Франции.

Ко мне скачет арбалетчик из дозора. Не спешит, значит, новость не тревожная.

— Добрались до города, — докладывает он.

— Скачи назад, передай, чтобы из леса никто не выезжал, — приказываю я. — И передай Мишелю де Велькуру, я его жду.

По колонне передают известие, что добрались до цели. Арбалетчики стряхивают с себя сонную расслабленность, проверяют оружие, обмениваются шутками. В окрестностях большого города можно будет что-нибудь хапануть.

— Со своим отрядом поедешь к городу. Подразни их, спровоцируй, а потом отступай так, чтобы не прекратили преследование, — приказываю я подъехавшему Мишелю де Велькуру.

Поручать такое рыцарям Хайнрицу Дермонду и Ламберу де Грэ я не рискую. У них голова уже забита всякой дурью типа рыцарской чести. Скажут им что-нибудь обидное — и останутся посражаться, сорвут операцию.

Крестьяне говорят, что в Бержераке около сотни латников и три-четыре сотни легкой кавалерии и пехоты, не считая городского ополчения. Подмога прибыла недавно, когда распространилось известие, что Бертран дю Геклен идет на Бордо.

На поляне в паре сотен метров от окраины леса мои бойцы спешиваются, привязывают к деревьям и кустам коней. Спутывать лошадям ноги и отпускать пастись я запрещаю. Может быть, придется срочно отступать. В Бержерак могла прибыть английская армия, тягаться с которой у нас силенок маловато. Я тоже спешиваюсь, беру лук и стрелы, иду к опушке.

Город Бержерак окружен широким рвом, соединенным с рекой, и высокой крепостной стеной с башнями, четырехугольными, пятиугольными и круглыми. О нашем приближении уже знают, трезвонит полошный колокол, расположенный на самой высокой башне, верхней угловой на берегу реки. Она круглая, недавно перестроенная. Частично внизу и полностью в верхней части камни более светлые, не успевшие потемнеть от времени. На стенах стоят воины и ополченцы, смотрят на отряд под командованием Мишеля де Велькура, который неспешно скачет по дороге. Англичане захватили город двадцать шесть лет назад. Молодежь выросла под их властью, не познав прелестей войны, а старшее поколение должно помнить французского короля и иметь горький, неудачный опыт сидения в осаде.

Отряд Мишеля де Велькура проезжаем мимо домов пригородной слободы. Это деревянные строения с соломенными и камышовыми крышами. Обычно горожане сжигают их при приближении врага, чтобы тому негде было жить во время осады. Видимо, наше появление стало для них неожиданностью. И то правильно. Большая армия, отягощенная обозом, не может передвигаться так быстро. Остановившись метрах в двухстах от рва, вне зоны досягаемости арбалетов, мой оруженосец и его бойцы начинают задирать бержеракцев. Мне плохо видно моих бойцов, закрывают дома. Зато могу наблюдать ответную реакцию. Живут здесь очень эмоциональные люди!