Проснулся рано утром, перед восходом солнца. Выбрался из фургона, в котором провел ночь на мешках с мукой, накрытых холстом. Выпачкался не сильно. Французская армия тоже проснулась, принялась готовить завтрак. На дрова пустили колышки и шесты с виноградников. Судя по всему, то ли осел не дошел, то ли золота оказалось маловато, пожадничал скупой бретонец, хотя деньги тратил не свои. Через полчаса прискакал гонец от Бертрана дю Геклена с приказом двигаться в авангарде армии в сторону замка Монкотур, расположенного километрах в двадцати пяти от Пуатье. Видимо, полководец не в духе. Иначе бы пригласил на завтрак и рассказал о планах на будущее.

Замок Монкотур был красив. Шесть стрельчатых башен делали его похожим на те, какими будут изображать замки в мультфильмах для детей. Стены высотой более шести метров сложены из хорошо отесанного камня. Ров широкий, метров пятнадцать, и, как выяснили позже, глубокий, не меньше пяти метров. Гарнизон состоял из шестидесяти англичан под командованием рыцарей Джона Крессвелла и Дэвида Холлгрейва. Говорят, своими вылазками они сильно досаждали соседям-французам. Видимо, среди соседей был кто-то очень влиятельный, потому что коннетабль Франции заявил, что не уйдет отсюда, пока не захватит замок. Впрочем, такие заявления делали почти все командиры во время осад и обязательно так, чтобы услышал гарнизон. Это один из видов психологического воздействия на осажденных.

Ров засыпали четыре дня. Занимались этим пехотинцы и согнанные из соседних деревень крестьяне. Поскольку грабить деревни запрещалось, я со своим отрядом вел разведку, наблюдал за перемещениями противника. Крупных отрядов поблизости не было. Лорд Томас Перси, сенешаль Пуату, увел свой отряд в Ла-Рошель. До нас дошел слух, что этот город осадили с моря наши союзники кастильцы по приказу их короля Энрике. На пятый день начался штурм Монтокура. Мои арбалетчики обеспечивали огневое прикрытие. Двоих потерял убитыми, шесть человек ранеными. Среди атаковавших замок латников и пехотинцев потери были еще больше. Слишком много в замке английских лучников. На шестой день Бертран дю Геклен изменил тактику. Воины больше не карабкались на стены по лестницам, погибая от стрел. Вооружившись кирками, топорами, мотыгами и прикрывшись толстыми деревянными щитами, пехотинцы начали делать пролом в стене. Людей меняли примерно каждый час. Поскольку лучники не могли им помешать, работа спорилась. К вечеру в стене была выдолблена ниша шириной метра три, высотой и глубиной около полутора метров. Еще день или два такой работы — и ворвемся в замок.

Поняли это и англичане. Что их ждет в случае захвата замка — они знали. Выкупом не отделаешься. Слишком много людей уже погибло при штурме. Такое не прощают. Утром Джон Крессвелл и Дэвид Холлгрейв прибыли на переговоры. Это были мужчины немного за сорок с грубыми лицами бывалых вояк. У обоих были красивые кони, серые в «яблоках». Английские рыцари намеривались уйти с оружием и награбленным имуществом. Бертран дю Геклен не согласился. Им показали нишу, выдолбленную в стене. Судя по тому, как помрачнели лица у обоих, Джон Крессвелл и Дэвид Холлгрейв ожидали увидеть более скромный результат нашего вчерашнего труда. После чего они согласились уйти без оружия и имущества, только с золотом и серебром. Рыцарям и оруженосцам разрешили ехать на лошадях. Остальным пришлось топать пешком до Пуатье. Сопровождать англичан поручили моему отряду. Я выделил для этого сотню под командованием Хайнрица Дермонда. Со второй сотней отправился в авангарде французской армии в сторону Сен-Севера.

Этот небольшой город тоже был занозой в заду других важных персон — герцогов Беррийского и Бурбонского. Сен-Север располагался рядом с графствами Овернь и Лимузен, где у герцогов и их родственников были владения. К тому же, город принадлежал английскому рыцарю Джону Девро, который был сенешалем Лимузена и одним из тех, кто сопровождал Изабеллу, мать моего тестя, когда ее вывозили из замка Белльперш. Уверен, что Людовик Бурбонский с удовольствием отомстит ему. По слухам, сейчас Джон Девро находился со своим отрядом в Ла-Рошели. По его приказу гарнизон Сен-Севера возглавляли рыцарь Вильям Перси и оруженосцы Ричард Джил и Ричард Орм. Город окружал ров шириной метров десять, судя по отвалам подсохшего ила, недавно прочищенный. Стены высотой метров пять с половиной. Башни недавно подновили, приделав островерхие крыши, крытые черепицей. Поскольку осадных орудий у нас нет, придется повозиться.

Опять прозвучала ритуальная клятва Бертрана дю Геклена, что не уйдет, пока не захватит город. К этой фразе прилагалась еще и оговорка о форс-мажорных обстоятельствах, которые отменяли клятву. К таковым обстоятельствам относились отчаянное сопротивление осажденных, приход помощи им и прочие такие же непреодолимые препятствия. Оговорку не принято было произносить вслух.

Я вспомнил, как осаждали города монгольские войска. Сен-Север они взяли бы приступом за день-два, причем большую часть времени ушло бы на сборку и регулировку требюшетов. Мы не таскали с собой осадные орудия. Во-первых, как ни странно, не хватало опытных «артиллеристов»; во-вторых, слишком замедляли движение армии, отставали от нее и часто захватывались противником. Иногда город или крепость сдавались быстрее, чем до нее добирались требюшеты.

Пока крестьяне и пехотинцы засыпали ров и сколачивали деревянные щиты и лестницы, моему отряду было поучено вести разведку.

— Помощь сен-северцам может прийти только со стороны Пуатье. Я должен сразу узнать о любом большом отряде, который находится не далее двух дневных переходах от нас, — проинструктировал меня коннетабль Франции.

— Большой отряд — это сколько? — задал я уточняющий вопрос.

— Не меньше сотни копий, — ответил Бертран дю Геклен.

— Такой я могу со своим отрядом уничтожить, — сообщил я.

— Тогда сообщай о таком, какой не сможешь сам разбить, — разрешил он.

Я сижу на коне, который стоит в тени амбара на краю деревеньки из двух десятков дворов, расположенной километрах в пятнадцати от Пуатье. Рядом сидит на коне Мишель де Велькур, а возле хлева заняли позицию с полсотни спешенные арбалетчики. Через дорогу, в соседнем дворе, прячутся Ламбер де Грэ, Анри де Халле и еще с полсотни арбалетчиков. Вторая сотня под командованием Хайнрица Дермонда сидит в засаде на краю леса, от которого к деревне ведет дорога. Вокруг нас тучей вьются оводы и мухи. На моем коне сетка их ремешков, которые отгоняют этих назойливых насекомых, но только во время движения, поэтому Буцефал постоянно переступает с ноги на ногу и мотает головой. Не остается без дела и длинный хвост, которым жеребец хлещет себя. Само собой, и я помогаю ему, уничтожая зазевавшихся оводов. Когда шлепаю ладонью насекомое, оно раздавливается с хрустом, пачкая липкой жижей пальцы. Я вытираю их о гриву, густую и жесткую. Мы ждем, когда от леса до деревни доберется отряд из трех десятков копейщиков, лучников и арбалетчиков под командованием едущего впереди рыцаря без шлема, который вместе с длинным копьем и желто-зеленым щитом везет оруженосец. Они двигаются без разведки, уверенные, что врагов, то есть нас, поблизости нет. Мои разведчики обнаружили этот отряд на лесной дороге километрах в семи от деревни, умудрились не вспугнуть и быстро доложили мне, благодаря чему мы успели подготовиться к встрече.

Когда до рыцаря остается метров тридцать, я машу рукой Анри де Халле. Чисто и звонко трубит горн. Я несильно бью шпорами коня, чтобы выезжал на дорогу. Мишель же Велькур следует за мной. С противоположной стороны на дорогу выезжают Ламбер де Грэ и второй оруженосец. Арбалетчики выбегают из-за сараев и выстраиваются полукругом, готовые к стрельбе. Из леса появляется сотня Хайнрица Дермонда, отрезая противнику путь к отступлению.

Рыцарь остановился. Это мужчина лет тридцати пяти. Вытянутое лицо с крючковатым носом и массивным, давно не бритым подбором, длинные темные волосы. Из брони только кольчуга, местами ржавая. Судя по бедности, башелье, навербовавший руту бригантов, оснащенных также плохо. К нему подскакал оруженосец, протягивает копье, но у рыцаря хватает ума понять, что сопротивление чревато необратимыми последствиями.