— Предлагаю сдаться, — буднично произношу я, остановив коня посреди дороги.

Рыцарь кивает головой, соглашаясь, а потом произносит:

— Я — Жак де Сюржер. Кому я сдаюсь в плен?

Я представляюсь, после чего говорю ему:

— Прикажи своим людям сложить оружие и снять доспехи.

— Надеюсь, им не причинят вреда? — спрашивает рыцарь.

— Слухи о моей жестокости немного преувеличены, — ставлю в известность Жака де Сюржера, после чего жестом показываю своим оруженосцам, чтобы занялись пленными солдатами. — Не откажешься пообедать с нами? — предлагаю я рыцарю. — Вы как раз к столу подоспели.

— Не откажусь, — соглашается Жак де Сюржер.

Я, конечно, немного приврал, потому что обед был готов минут двадцать назад. Остыть не успел, потому что Тома не снимал котел с догоравшего костра. На обед у нас вареные гуси. Видимо, деревня специализировалась на поставке перьев для изготовления стрел. Мы ворвались в нее внезапно, крестьяне не успели отогнать в лес скот и птицу. Коз, овец и свиней мы заберем с собой, а гусей и кур придется съесть на месте.

Тома накрывает на шесть персон на столе, вытащенном во двор из дома самого зажиточного крестьянина. Пленному рыцарю ставит глиняную тарелку, также прихваченную в доме. В погребе нашли белое вино, довольно кислое, поэтому отдали его арбалетчикам. Мы будем пить красное, захваченное вчера в другой деревне.

Утолив первый голод, спрашиваю Жака де Сюржера, который с жадностью поглощает гусиное мясо:

— В Пуатье шел?

— Да, — отвечает он. — Жан де Грайи и Томас Перси вернулись из Ла-Рошели, собирают армию, чтобы снять осаду с Сен-Севера. Собрал и я отряд. Думал подзаработать.

— Сколько у них солдат? — спросил я.

— Сотен восемь копий наберется и лучников английских четыре сотни, — отвечает Жак де Сюржер.

— Когда они собирается выступать? — интересуюсь я.

— Вроде бы послезавтра, — отвечает пленный рыцарь.

— Если за два дня соберешь выкуп, то успеешь к ним присоединиться, — предлагаю я.

— Не успею, — отвечает он, даже не поинтересовавшись, какой выкуп я хочу получить, и добавляет огорченно: — Влез в долги по уши, чтобы выплатить предыдущий выкуп и приобрести какое-никакое снаряжение, — и опять попал!

— А кому в предыдущий раз? — любопытствую я.

— Амброзию де Бокканера под Ла-Рошелью, — отвечает он. — Дернул меня черт полезть в морское сражение!

До нас уже дошли сведения, что кастильцы разбили под Ла-Рошелью английский флот, взяв в плен командира, графа Пемброука, который должен был принять управление Аквитанией, и многих других рыцарей, но подробностей мы пока не знали.

— Расскажи, как было дело, — попросил я.

— Да я только во второй день участвовал. Пришел туда со своим отрядом, чтобы помочь снять блокаду с Ла-Рошели. Кастильцы, десятка два галер, встали на якорь перед городом, никого не пропуская в порт. Мы думали, они собираются осаждать Ла-Рошель, а кастильцы, оказывается, ждали английский флот. Кто-то их известил. Предатели чертовы! — в сердцах произнес Жак де Сюржер.

— Одна измена вокруг, — согласился я с ним.

Пленный рыцарь внимательно посмотрел на меня, убедился, что я не подкалываю, продолжил более спокойным тоном:

— Кораблей у англичан было раза в два больше.

— Тоже галеры? — задал я уточняющий вопрос.

— С десяток галер, а остальные круглые, купеческие, — ответил он. — Из-за них и проиграли. Кастильцы маневрировали, на кого хотели, на того и нападали, скопом на одного. В первый день захватили четыре корабля и несколько сожгли. К тому же, ларошельцы отказались помочь нам. Мол, не умеют биться на море. Пришлось без них идти на помощь. И надо было мне лезть?! Я плавать не умею, воды боюсь. Чуяло моё сердце, что ничем хорошим это не кончится…

— Жив остался — разве это плохо?! — удивился я.

— Одна радость! — горько согласился он и продолжил рассказ: — Ночью поплыли на четырех больших лодках со своими людьми сенешаль Ла-Рошели Джон Харпедон, сеньор де Таннэйбуто, я и Мобро де Линьер. Рассказали графу Пемброуку, что ларошельцы помогать не собираются. Он заявил высокомерно: «Без них справимся!». Вот и справились! С утра кастильцы, воспользовавшись отливом, направили на наши самые большие корабли, стоявшие на якорях, горящие лодки, и подожгли и потопили тринадцать. На этих кораблях везли лошадей. Животные почуяли запах дыма, начали биться, проломили борта и попрыгали в воду, кто успел. Мало кто смог выгрести к берегу против отлива или к островам, остальных унесло в открытое море.

Так понимаю, кастильцы применили брандеры и довольно успешно.

— Потом как навалились на нас, как начали из бомбард стрелять кусками свинца и железа… — продолжил пленный рыцарь.

— Какими кусками? — перебил я.

— Вот такими, — показал он, изобразив кистями рук, будто держит небольшой мячик.

Пушки, которые я видел на суше, стреляли камнями, немного обработанными, более-менее круглыми. Видимо, кастильцы додумались изготавливать круглые ядра из свинца, потому что легко отливать, и чугуна, потому что дешев.

— Как шандарахнут — так несколько человек насмерть! Никакая броня не спасала! — эмоционально произнес Жак де Сюржер и посмотрел на меня так, будто ждал возражений.

— Да, от свинцового ядра броня не спасет, — согласился я.

— Хоть один человек поверил! — облегченно произнес он.

Собирался, видимо, пожаловаться на тупость предыдущих слушателей, но я направил его в нужное русло, спросив:

— Много бомбард у них было?

— Я не считал. На носу у них платформы были, там и стояли бомбарды. На какой галере одна, на какой три и больше, — ответил он. — Еще они горшки метали с зажигательной смесью. Многие наши корабли сожгли. В том числе и тот, на котором казну везли — двенадцать тысяч фунтов, задолженность за прошлый год.

Жаль, не знал это в двадцать первом веке, а то бы позанимался усиленно дайвингом в окрестностях Ла-Рошели!

— Из них сто сорок ливров причитались мне и моему отряду за прошлый год, — огорченно сообщает Жак же Сюржер.

— Теперь не скоро получишь, — сочувственно произнес я.

— Если вообще когда-нибудь получу! — горько произнес он.

— И ты попал в плен к… — возвращаю его в рассказу, но никак не могу вспомнить фамилию кастильского рыцаря.

— Амброзию де Бокканера, — подсказал пленный рыцарь. — Уговорил его отпустить меня за триста ливров при условии, что следующим утром отдам их. Большую часть занял у ростовщика под грабительские проценты. Кастильцы всю ночь праздновали победу. Утром, когда я привез выкуп, долго не могли разбудить Амброзия. В полдень дня Святого Иоанна (24 июня) они снялись с якоря и ушли в Кастилию, а вечером в Ла-Рошель прибыла подмога — Жан де Грайи, капталь де Буш, Томас Перси, Джон Девро, Вильям Фаррингтон, граф Ангус…

— Граф Ангус все еще здесь?! — удивленно перебил я.

— А что с ним могло случиться?! — удивился в ответ Жак де Сюржер. — В Англии сейчас воевать не с кем. Заработать можно только здесь.

— Это точно! — опять согласился я: — Но не у англичан. Только король Франции платит исправно, без задержек.

— Видимо, скоро придется идти на поклон к старому бретонскому лису! — горько молвил пленный рыцарь.

Судя по говору, Жак де Сюржер — гасконец. Как и положено соседям, бретонцы и гасконцы недолюбливают друг друга.

— Но сначала надо получить долг с короля Эдуарда, а то нечем будет рассчитываться с ростовщиками, — решает он.

Мы с ним договариваемся на четыреста ливров выкупа, и я отпускаю Жака де Сюржера. Своих солдат он выкупать не захотел. Да и на кой они ему?! Платить им теперь за отслуженное не надо. Наймет новых. Нам же убивать их не резон: другие перестанут сдаваться. Но и отпускать нельзя, чтобы не пополнили вражеские ряды. Поэтому я приказал Мишелю де Велькуру сопроводить пленных солдат к Сен-Северу. Может, используют их на осадных работах или кто-нибудь зачислит в свой отряд. Двоих опытных арбалетчиков я взял в формирующуюся третью сотню, в которой пока неполные четыре десятка.