Ну, такая лепота, хоть бросай трон и иди к ним в заведение работать! При этом о зарплате она умолчала…

– Сними одежду. Все снимите одежду!

Возможно, это и было грубо с моей стороны… Но мне нужны были точные сведения, а не рассказы о прекрасном помощнике хозяина, который покупает им краску, чтобы синяки замазывать!

Женщины пугливо жались друг к другу, хмель у них явно выветрился, а я смотрела на ярко освещенные факелами молодые тела и на каждой из них были синяки. Не те синяки, что появляются от случайного ушиба… Да, лица их чисты, как и руки. Побитую проститутку могут и не купить… Их весьма практично били по ягодицам и бедрам. Судя по всему, били только палками, чтобы не портить кожу…

Я разрешила им одеться и потребовала имена хозяев. Не помощников, а самого хозяина. Два дома из трех принадлежали одному владельцу.

– Рет, ты записываешь?

Черный нубиец, которого Одит считал лучшим, почтительно склонил голову:

– Да, госпожа…

– Так сколько ты получаешь за одного мужчину?

– Госпожа…

Неожиданно заговорила самая младшая:

– Нисколько, госпожа… Говорят раньше, у жрецов, за это платили. Сейчас меня только кормят. Я пошла чтобы заработать себе приданое. Я из деревни, госпожа, у нас был неурожай и дома стало нечего есть…

Я слушала и понимала – повешу мерзавца. И тело прикажу сбросить в Нил, на радость крокодилам. Конечно, всякое бальзамирование я запретила, но вот суеверия и веру приказом не вытравишь. Так что многие верили в Себеха до сих пор. Должна пройти поколения, пока эти глупости исчезнут…

– Хочешь найти другую работу?

Девушка вздрогнула, когда я перебила ее.

– Я… госпожа, я хочу, но я не умею…

– Если захочешь – пойдешь работать в ткацкую мастерскую. Там кормят, есть где спать и раз в сезон платят. За три года можно собрать хорошее, даже богатое приданое.

Понадобится – я поставлю десяток разных мастерских…

Одни и те же вопросы я задавала без конца, почти до утра. В небольшом помещении храма находилась уже целая толпа женщин, которые попав в непривычную обстановку, боясь, и не понимая, что именно их ждет пробовали даже скандалить…

При виде охраны толпа затихла и некоторый шум был только при появлении новых бабочек.

Каждая партия женщин из каждого дома пыталась мне врать. Я не осуждаю их, но времени это занимало слишком много и потому всем я приказывала раздеваться. Синяки-отметины на их телах, иногда – торчащие ребра и прочее говорили об их жизни гораздо правдивее, чем они сами…

Некоторые на вопрос не хотят ли сменить работу, охотно отзывались. Значит так тому и быть – наберу новых ткачих.

Иногда я спрашивала, почему пошли на такую работу. Ответы были не слишком разные – нищета. У кого-то умер муж и нужно было кормить старуху мать и ребенка. Кого-то продали родители. Некоторые пошли сами, потому что там обещали накормить…

А тем временем карта на стене, где были отмечены все публичные дома, покрывалась красными отметинами – так регистрировались те из владельцев, кто обирал женщин и был жесток в обращении. Домов терпимости, отмеченных зеленым цветом пока было всего три. Женщин в этих домах действительно хорошо кормили, синяков на них не было и, иногда, им даже платили. Два таких дома принадлежали Бутуху и один – господину Гианту.

По сравнению с другими эти владельцы публичных домов казались если и не святыми, то хоть не извергами и не идиотами. Возможно, один из них и станет новым мастером воровской гильдии.

В одной из партий избитых и истощенных женщин я заметила совсем молодую девушку.

– Как зовут?

– Неферта, прекрасная госпожа.

Лет шестнадцать, не больше. Ни одного синяка, миловидное лицо с пухлыми губами и свои волосы, что довольно большая редкость.

– Ты живешь в одном доме с остальными. Почему на тебе нет синяков, Неферта? Ты ублажаешь хозяина?

– Нет, госпожа. Я новенькая и я… понимаете, госпожа, я девственница и меня не били… Просто цену за меня взяли большую.

Ёжечки-божечки! И что теперь с этой девственницей-проституткой делать? Назад отправить? Да просто рука не поднимается…

– Зачем ты пошла в проститутки, Неферта?

– Госпожа, мой отец задолжал… И меня забрали в счет долга… Сказали – пока не отработаю.

Девочка говорит как грамотный человек. Это, конечно, странно…

– Ты знаешь письмо? Тебя чему-то учили дома?

– Да, прекрасная госпожа. Я умею читать и писать, и умею делать косметику. Раньше, в хорошие времена, отец нанимал мне и сестре учителя.

– А потом?

– Госпожа, он не из богатых купцов… Был сильный пожар и сгорел склад и сторожа убили. И отец занял деньги, но вернуть не смог.

– Отойди в сторону, Неферта. Ты не вернешься в тот дом.

– О, госпожа, пощадите! У меня еще две младших сестры! Тогда их заберут!

– Нет. Обещаю – не заберут. Отведите ее в сторону, пусть дождется, пока я закончу дела. Я забираю ее с собой.

Закончился этот дурной день уже сильно после полуночи. Количество опрошенных перевалило за сотню, но зато у нас имелись четыре «зеленых» хозяина.

Теперь еще нужно выяснить, на какой ступени в воровской гильдии они находятся. С самых нижних, все же, лучше не брать…

Неферту я забрала во дворец, приказала оплатить долги отца и отдала под начало Амины. Пусть учится делать косметику. Оживет немного – помогу открыть лавочку с красками.

Остальные пока отъедались и отсыпались. Пройдут синяки – поставят учится в ткацкий цех. А там видно будет.

Понимаю, что это глупо. Понимаю, что даже – не капля в море.

Сведения о «зеленых» хозяевах я получила. Как ни странно, только один из них показался мне удачной кандидатурой. Содержал три больших публичных дома, несколько мелких пивнушек, имел свою усадьбу за городом. Но начинал – из воров. Самый большой плюс, с моей точки зрения – всегда держал свое слово. Даже когда сам воровал. Сорок два года, левая рука Менсы, господин Номий.

Разумеется, наш демарш невозможно было сохранить в тайне. Сотня женщин болтала и обсуждала необычную ночь, за которую им заплатили. Именно по этому Менса, буквально в тот же день, спешно отбыл из города. Торопится я не стала. Вернется, голубчик, куда денется. Плюс-минус неделя – совсем не существенно.

Зато во дворец ко мне ночью, достаточно тихо, привели этого самого господина Номия. Точнее – принесли связанного, как колбаса, и изрядно перепуганного. Умельцы выкрали его из собственной спальни, предварительно «уговорив» повариху добавить сонных капелек и охране дома и его домочадцам.

Перепуган-то он был перепуган, но и сдаваться сразу не собирался. С него сняли повязку с глаз. Молчал, ждал, пока ему хоть что-то станет ясно. Развязывать его я не приказывала, так что он так и лежал на полу, пытаясь рассмотреть меня и комнату. Кажется, сообразил, что принесли не убивать.

– Номий, я решила, что ты более разумен, чем Менса. Сколько людей в гильдии стоит за тобой?

Думаю, мне удалось его ошарашить. Он явно считал, что я буду выпытывать какие-то тайны или потребую откуп богатствами. Но в себя пришел быстро и начал соображать. Сложил вместе и проверку домов и бегство Менсы…

– Меньше половины, великая царица.

– А если Менсу казнят публично, то кто станет твоим соперником?

– Ликос, госпожа.

Я подошла к карте домов. Ликос… Ага, вот и он – три красных дома.

– Что будет, если казнят и Ликоса и Менсу?

Пауза, размышляет… И – очень осторожный ответ:

– Если это будет угодно великой царице, то тогда я смогу удержать власть над гильдией.

– Скажи, Номий… Про тебя говорят, что ты – человек слова. Если дашь слово мне – сдержишь?

Заволновался, хоть и старается сдерживаться. Все еще не слишком мне верит…

– Госпожа, боги накажут, если дать слово и не сдержать.

Ну, весьма уклончивый ответ, прямо скажем.

– Развяжите его и дайте воды.

Пока он приходил в себя, я снова села за стол и рассматривала будущего короля воров. Не хотелось бы еще раз ошибиться. Одет не бедно, но и не слишком богато. Пришел в себя немного – поклонился. Стоит, молчит, смотрит выжидательно…