В данный момент вселенная продолжала, не торопясь,  схлопываться.

Сехмет, пользуясь своими силами, создала Искру Случайности, ту самую светящуюся фигню, которая перенесла меня сюда. Сехмет за стабилизацию этой вселенной и, первое время, считала, что фактор неожиданности может стабилизировать потоки. Ну, это, примерно, как треснуть кулаком по неработающему телевизору. Помнится, в моем детстве, такой прием иногда срабатывал. Маат – тоже. А вот Анубис считает, что чем больше хаоса и пустых планет, тем быстрее он вырвется из клетки и уж там, в новом мире, развернется во всю ширь!

Основное я уловила. Но смущали некоторые вещи. Например, боги, которые хотели ускорить разрушение этой вселенной. Что они ожидали встретить там?! Другие миры? Так и здесь полно! Других богов?! Так кто сказал, что вам будут там рады, ребятушки? Вечная война с чужими богами? А смысл? Кроме того, точно так же можно нарушить и законы другой вселенной. Они, если что, могут и отличаться от наших. И что тогда? Будем уничтожать третью по счету?

А главное, я не слишком поняла, почему Маат хотела убить меня. Чем ребенок-то помешал?!

– Ты не слишком внимательно слушала, человечка!

И тут я позволила себе некоторую наглость.

– Великая Сехмет, у меня есть имя! И раз уж все упирается в нерожденного еще мной ребенка, то может быть, ты, богиня, соизволишь быть чуть вежливее? Кроме того, с чего вы взяли, что эта ваша Искра Случайности перенесла меня? В отличии от Баськи, которая попала сюда в своем теле, я очутилась здесь в теле совершенно другого человека. Возможно ли, что Искра выбрала как раз не меня, а Баську?

– Я думала об этом, но у меня нет ответа на вопрос, смертная.

Ну, смертная, все же, звучит лучше, чем – человечка.

– Чем вам может быть опасен ребенок?

В этот раз вступила Маат:

– Он подстегнет скорость разрушения этого мира.

– Ты не можешь этого знать, богиня. На сколько я поняла, таких примеров еще не было.

– А я не собираюсь дожидаться, пока он появится, этот пример. Сехмет, я – ухожу!

Она поднялась со своего золотого кресла и, уже повернувшись спиной ко мне, вдруг резко развернулась и кинула в меня кольцо пламени. Щита не было под рукой, он остался в спальне, но время привычно замедлилось и я видела, как расширяясь кольцо огня проходит над рвущейся в прыжке Баськой, и слава богу, не успевающей цапнуть лапой эту гадость, как краем оно цепляет плечо Анубиса, вызывая медленную-медленную трансформацию в чудовище и, одновременно, его дикий крик боли – часть плеча остается срезанной и густая золотая кровь медленно потекла по начавшей прорастать сквозь кожу черной шерсти, как пытается привстать со своего кресла Сехмет…

Кольцо так же медленно плыло ко мне и начало терять размер, сжимаясь сперва просто в горящий обруч, горящее колечко, горящий шарик и втянулось в мое тело…

Ни удара, ни боли я не почувствовала. Зато совершенно неожиданно ощутила удовольствие, которое испытал ребенок.

Растерянное лицо Маат, шипящая Баська, принявшая свой чудовищный размер, оскаленный Анубис, капли безумно красивого жидкого золота на зелени травы, все слилось в один яркий шар и картинка погасла...

Очнулась я от того, что жесткий язык Баси скользнул по щеке, переместился к носу и начал яростно шкрябать уголок губ…

– Ой, котя, погоди… – я вяло отмахнулась от кошки и попыталась открыть глаза, а открыв – немедленно захотела сесть. И села.

В комнате, рядом с моей постелью, стояло то самое золотое кресло, что я видела на полянке. В кресле сидела Сехмет и терпеливо чего-то ожидала. Ни Анубиса, ни этой… золотой заразы в комнате не было. А Бася… я оглянулась – согнав меня, она растянулась на нагретом мной месте и, кажется, собралась спать. Значит ли это, что женщина-лев для меня не опасна?

– Не бойся меня, смертная. Я не причиню тебе вреда…

– С какого фига я должна вам верить, мадам? На сколько я понимаю, мы с вами принадлежим к совершенно разным видам разумных. Вы, в отличии от меня, не имеете таких тормозов, как совесть, жалость, и прочие моральные устои. Так что, звиняйте, тетенька, но доверия вы у меня не вызываете.

Я даже сама заметила, как упростился до «дворового-разговорного» мой язык. Какой-то странный подсознательный процесс. Я никогда не говорила так ни с кем из своих. Напротив, некоторое время специально подбирала слова, чтобы они звучали… Ну, серьезнее, что ли, внушительнее. Так, как мне казалось, должна говорить царица.  А с этими богами, даже и с Анубисом, я разговариваю как дурно воспитанная девица, достаточно фамильярно и без особого почтения. Правильно ли это?!

На некоторое время я задумалась, а потом решила – раз уж оно само так получается, то и пусть так будет. В конце концов я не идиотка. Давно уже сообразила, что с телом царевны что-то не совсем так. Иначе бы я не сливалась сознанием с Басей, ну, или померла бы от беременности сыном божества. В конце концов, не смогла бы управлять дисками. Значит, что-то в моем теле есть такое, что я не знаю. Странно, конечно – не знать столь существенные вещи про себя саму. Но, что есть – то и есть, пользуюсь же я дисками, не понимая их сути. Раз на таком вольном уровне я стала общаться с богами подсознательно, то значит так и надо. А самое главное, что я так и не стала испытывать трепет или страх в их присутствии.

Повисшее в комнате молчание я прервала сама:

– Скажи, Сехмет, что с Анубисом?

– Не стоит волноваться за него. Его ранение – не то, на что стоит обращать внимание, человечка…

– Знаешь, богиня, позволь все же мне самой решить, на что стоит, на что не стоит обращать внимание. Я, в конце концов, не ребенок, а вполне взрослая женщина, довольно долго успевшая поуправлять огромной страной.

Кажется, я ее разозлила. Во всяком случае в речи прорезались некие шипящие ноты:

– Ты смееш-шь сравнивать меня с собой?!

– Легко! Да, я не обладаю вашей силой в этом мире. Только для своих подданных я была не менее крута, чем ты, богиня. Как говорят в народе – те же яйца, вид с боку… Но я не считаю, что это дает мне возможность относится к тебе пренебрежительно. Только в ответ на свою любезность я хочу вежливого обращения. Я же не называю тебя – старухой? А ведь ты сильно старше меня. В моем мире меня звали Вера. Ты можешь обращаться ко мне так.

– Ве-ра?!

– Да. Вера.

– Очень многозначное слово…

– Ну, вообще-то – да. Но у моего народа это вполне обычное имя.

– Оно обозначает – служение богу.

– Ну и что? Имена, в большей степени, выбираются родителями случайно. Никаким богам я никогда не служила. И, если что – и не собираюсь этого делать. Я, смешно сказать – агностик.

Неожиданно Сехмет заинтересовалась:

– Ты считаешь, что существование богов не доказано? Как это умещается у тебя в голове, когда перед тобой сидит богиня?!

– Давай начнем с того, что я вовсе не считаю вас богами. Бог, прежде всего, это – создатель. Вы, по сути своей, просто существа наделенные различными, довольно интересными способностями. Даже ваш Ра – не создатель этой вселенной. Это вы говорили сами.

Она задумалась…

– Ты хочешь сказать, что бог и создатель – не одно и то же? Но ведь Великий Ра когда-то создал людей!

– Ага… Только он создал их по своему образу и подобию. Правильно?

– Да, и что из этого следует?

– А кто создал его образ? Сам он по чьему подобию создан? Есть два варианта ответа, Сехмет. Или его сотворил настоящий Создатель. Во что я не слишком, надо сказать, верю. Или же наша Вселенная и есть – Создатель. Поэтому я, пожалуй, считаю, что вселенную нужно сохранить в том виде, в котором она есть, не позволяя ей переход в другое измерение.

– Подожди, не путай меня…

– Ой, Сехмет! Мы с тобой столь разные, но ты даже не опережаешь меня в скорости мышления! Как твой отец создавал людей? Есть хоть какие-то сведения? Ну, вот как ты создашь человека?

– Я найду девственно-чистую планету, где есть вода и волью свою кровь в океан. Вернусь через несколько миллионов лет и…