Сам Имхотеп почти все время отдавал школе лекарей. На опыте врачей из публичных домов уже появилось отделение гинекологии, ведения беременности и родов. Педиатров я посоветовала так же учить отдельно. Разумеется, пока это деление было чисто условным. Почти все врачи относились к врачам общей практики. Но, разумеется, те несколько десятков лекарей, что служили при войсках, лучше разбирались в хирургии и лечении ран, те, кто был при публичных домах – лучше могли усмирить боль при месячных, те, что были приставлены к школам будущих чиновников и судей – учились справляться с растяжениями, синяками и подростковыми психозами. Ну, и так далее…

Все сведения такого рода стекались в школу Имхотепа и там уже становились записями на папирусе. Прообразами будущих учебников.

Бася очередной раз принесла семерых котят. Я уж не говорю о том, что к весне все девочки-кошки были беременны! Четко представив себе последствия – штук тридцать-сорок котят, которые радостно гадят по всем углам, качаются на моих шелковых шторах и прыгают из-за угла на ноги служанкам, несущим еду, я быстренько составила список особо отличившихся людей и как только очередная малышка рожала – для всех ее котят была готова обалдевшая от счастья и щедрого дара приемная семья.

Поняв, что я трачу на это слишком много времени, я посадила на ведение кошачьей родословной отдельного писца. Так в этом мире появилась первая картотека. На каждого котенка были заведены документы. Подарок отдавался с условием, что все новорожденные котята от девочек будут делится следующим образом. Один – алиментный, для хозяев кота-производителя. Один – остается хозяевам кошки. Остальные переходят в собственность казны. Думаю, стоит эту кошачью благодать распространять и на другие города. Во всяком случае, стоит хоть как-то попытаться сохранить разные наборы генов. Чем больше партнеров, тем, в данной ситуации – лучше для потомства.

Сефу женился. Совершенно неожиданно для всех, кроме, пожалуй, меня. Даже самые матерые сплетники дворца пропустили момент, когда визиты Сефу с проверками моих охранников участились в два, если не в три раза.

Пожалуй, только я тогда догадывалась о его тайных ухаживаниях. Сны, которые я видела глазами Баски, рассказывали мне о многом во дворце. Как-то совершенно незаметно для себя я смирилась с этими видениями. Заодно, когда по ночам наши сущности сливались в единое целое, я убеждалась, что хоть и превалирует в ней животное начало, но понимает она гораздо больше, чем можно было бы предположить.

Вот во время такого сна я и застукала целующихся Сехема и Неферту. Надо скзать, что в ипостаси кошки меня сцена не впечатлила. Презрительно фыркнув на голые ноги Неферты я вызвала нервный визг у нее…

Ну и пусть повизжит! Она мне вчера не дала поиграть замечательной рыбьей головой на царской постели! И совсем она не тухлая была, а очень удобная для когтей! И белье не воняло, а ярко и страстно стало пахнуть азартом и охотой!

Такие сны приходили раз в пятнадцать-двадцать дней и я, постепенно, привыкла и к этой странности.  Да и по сравнению с мощностью и чудесностью диска это было уже не так удивительно.

Но Сефу я утром вызвала к себе и аккуратно навела на мысль, что Неферта, хоть и прекрасная горничная, но девушка молодая, видная. Может быть стоит ей поискать жениха? А то что такая красота пропадать будет?

То, что брак Сефу и Неферты благословил сам верховный жрец Великого Ра – никого не удивило. А вот то, что на их свадьбе присутствовала сама царица – вызвало обильные сплетни и разговоры по всей столице. Ну и подарок мой, одно из первых изделий моей экспериментальной школы-мастерской вызвал фурор, зависть и разговоры о возможности приобретения такого же.

Думаю, это нам только на пользу. Хотя, конечно, нужно сказать, что до их свадьбы изделий такого размера просто не существовало.

На свадьбу Сефу и Неферты я преподнесла огромный, не менее, чем три на четыре метра, ковер. Конечно, это изделие невозможно было сравнить с теми, что изготавливали в моем мире.

Никогда в жизни я не интересовалась раньше, как именно производят ковры. Да и вряд ли кто-то, кроме специалистов, даже в моем мире способен ответить на этот вопрос. Но создать экспериментальную школу ковроткачества мне это не помешало. Я знала основное – такие штуки существуют, сделать их руками вполне реально, хоть и трудоемко.

По сему, в школе пробовали все, что только могло прийти в голову. Смешивали джутовые нити с шелковой, для прочности, шерсть с растительными волокнами, со льном, валяние из шерсти и все остальное, что я могла вспомнить хотя бы по названиям. Учились придумывать различные узлы. Обязательно зарисовывали их на папирусе, и уже была целая коллекция разнообразных узлов, которыми можно связать нити.

Ковер-подарок был изготовлен из овечьей шерсти двух видов, черной и самой белой, какую только смогли найти. Рисунок был геометричен и относительно прост – центральный черный ромб, черно-белое поле из более мелких ромбов и не слишком широкая черная кайма по краю. Изготовление его заняло не один месяц.

И, если честно, ковром его можно было назвать с большой натяжкой. Скорее уж – гобелен. Но гобелен толстый, прочный и теплый. А главное, что теперь мы понимали, как именно можно создавать такие большие полотнища. За это время были изготовлены необходимые инструменты из дерева и бронзы. Например, частые гребни, которыми уплотняли на основе нити утка. Были изготовлены медные иглы, разных размеров и форм – изогнутые и прямые. Были изготовлены деревянные колеса-прялки и женщины научились прясть на них толстую крученую нить.

Если бы я умела прясть с веретеном! Но – увы… Всего пару раз в жизни я видела, как прядет моя соседка на электрической прялке. Даже попробовала сама из любопытства скрутить несколько метров нити. Кривоватой и не слишком ровной. Но суть этой прялки я запомнила. Кто бы мог подумать, что – пригодится!

Вообще-то, на веретене умели прясть местные женщины. Льняную ткань так и изготавливали – сперва женщины пряли очень тонко льняную кудель. Это была довольно кропотливая работа. Возможно, что со временем я притащу в школу еще и местных прядильщиц. Но на колесах прясть было гораздо сподручнее и быстрее. Посмотрим…

Более того, следующий большой ковер я задумала делать уже не монохромным, а с различными оттенками. У нас была не только черная и белая шерсть, но и серая, да еще и разных оттенков. Не знаю, дойдем ли мы до ворсовых ковров, но плести циновки из грубых волокон было не так и сложно, а хороший толстый ковер из шерсти принесет владельцу небольшое состояние. Поэтому в следующем году самые искусные мастерицы получат охрану, станки, материал на первое время, немного денег на основание «курсов обучения» и на жизнь, и разъедутся по разным городам – учить.

Моя школа это только семена будущего мастерства.

Не за один год, но через много лет, появятся и более искусные ковроделы и еще более умелые плетельщики циновок.

А я собиралась передать управление ткацкой школой Тингис. Она не была лучшей мастерицей, скорее – очень толковым организатором. Знала, у кого лучше закупить материал, какой мастер быстрее изготовит нужные иглы, где достать и как сделать хороший краситель для ткани. Ну и прочее… Не старая еще вдова, которая осталась без мужа, но с тремя детьми подростками на шее. Она – справится.

А я собиралась заняться мастерами стекла. Объединить мелкие и разрозненные лавочки, устроить школу, собрать секреты и найти новые способы плавки. Например, можно даже попробовать пустить в дело диск.

Мне исполнилось двадцать разливов Нила…

Я уже привыкла считать года местными мерками. Я уже стала забывать какие-то незначительные детали прошлой жизни. По своему – я была счастлива. У меня было некое подобие семьи, которая приняла меня со всеми моими недостатками и «тараканами в голове». Спорили со мной, могли даже ругаться и быть недовольными, но – любили меня. Наверное это и было то, к чему и осознанно, и не осознанно, я тянулась дома многие годы…