— Не веришь?

— Не верю. Ни единому сказанному слову. Точнее, не верила. Теперь уже не знаю.

— Катя, ты…

Роман Львович замолкает. Догадываюсь, что хочет сказать. Что я глупая и незрелая, что ничего не понимаю и не вижу реальное положение вещей, только вот мне так не кажется. Я испугалась сегодня Кирилла. В ужасе убежала, когда он, не сдержавшись, разбил кулак о стену, когда я сказала, что все его слова полный бред, и мой босс не мог заплатить тем бандитам, чтобы они на меня напали. Я в это попросту не могу поверить! Это звучит как абсолютный бред.

Вот передо мной Роман Львович. Серьезный, обеспокоенный, в строгом деловом костюме, пахнет хорошим дорогим парфюмом. И что? Он будет платить шпане за то, чтобы напугать стажерку и показаться в ее глазах героем? Да никто и никогда в это не поверит! Это звучит как…

— Он не употребляет?

— Что? — непонимающе переспрашиваю.

— Наркотики. Не находила у него дома? Говорили, что он завязал, но мне кажется…

— Нет. Нет, я ничего такого не замечала. Нет, — добавляю с нажимом, замечая, что Роман Львович мне не верит.

— Ну хорошо. Ладно. Мне просто показалось…

— Вам показалось.

Отвечаю уверенно, но в какой-то момент думаю, что это бы все объяснило. Если Кирилл употребляет, все бы встало на свои места. Его поведение, сказанные слова и обвинения.

— Пусть так. Идем, тебе нужно согреться, ты вся продрогла. Заболеешь ведь.

Я подчиняюсь, когда Роман Львович ведет меня к своему автомобилю и помогает забраться внутрь. Кутаюсь в выданный им же плед и понемногу погружаюсь в сон.

Мне снится злой взгляд Кирилла, его резкие слова и рука, которая в этот раз ударяет не по стене, а по мне. Я резко просыпаюсь. Наталкиваюсь на внимательный взгляд Романа Львовича и впервые задумываюсь над бредовой версией Кирилла. Что, если…

— Проснулась?

— Я долго спала?

— Пока мы ехали. Как только остановились, проснулась. Я как раз собирался тебя будить.

— Мы где?

— Я привез тебя к дому Кирилла.

— Что?!

Начинаю нервничать. Не потому, что боюсь Кирилла. Как оказалось, несмотря на произошедшее, во мне все еще теплится уверенность, что он не причинит мне вреда. Возможно, он просто неправильно доносит свои мысли. Не знает, как это сделать так, чтобы я поверила, а не приняла его за сумасшедшего. Сейчас мне страшно, что он увидит меня с Орловым. Узнает, что после нашего разговора первым, кому я позвонила, оказался он.

— Катя, тебе нужно забрать свои вещи. Ключи от его квартиры у тебя есть?

— Да. Да, есть.

Сжимаю их в кармане.

— Пошли?

— Вот так… сразу?

— А когда?

Не знаю, сколько прошло времени с момента моего ухода из больницы, но на улице уже стемнело.

— Это неправильно.

— Катя…

— Я пойду сама.

Вижу, что ему это не нравится, но он кивает. Снимает блокировку и ждет, пока я выберусь из машины.

— Уверена, что справишься?

— Да.

Кирилла дома не оказывается. Квартира встречает меня абсолютной тишиной и темнотой. Я включаю свет в коридоре, на кухне, в гостиной. Сейчас мне почему-то страшно находиться здесь в темноте. Вещи собираю наспех. Хоть их и немного, это все равно отнимает немало времени. На кухне забираю свою чашку, купленную совсем недавно в переходе метро, и, выключив свет, поспешно сбегаю.

Лишь оказавшись в машине Романа Львовича, начинаю сомневаться. Куда я еду, к кому? Что, если…

— Кать, отомри… Ты выглядишь так, словно я тебя везу на казнь.

Наверняка со стороны так может показаться, я себя не вижу, так что не могу сказать точно. Лишь пытаюсь расслабиться, чтобы не пугать Романа Львовича и не доставлять ему еще больше дискомфорта, чем уже доставила.

— Советую тебе сменить номер телефона и до конца стажировки не общаться с Кириллом. Уверен, он будет тебя донимать.

— Что у вас произошло?

— Катя…

— Он ничего мне не рассказывает, а я хочу знать. Вы можете рассказать?

— Я уже говорил, что когда-то давно достал его.

— Это разве причина?

— Причина, Катя. Я в своих попытках взять интервью часто не вижу берегов. Лезу напролом, но таким и должен быть журналист, а Кирилл, он… не любит публичность, как ты могла заметить. Он — обычный хирург. Это брат у него легок на подъем в отношении интервью, съемок и прочего, а Кирилл, он… не такой. И, конечно, его нервировали мои попытки достучаться. А я, не чувствуя этого, шел напролом. Не горжусь теперь, но врага себе нажил, но не он первый, не он последний.

Роман Львович замолкает, и я отворачиваюсь к окну. Смотрю на серые высотки и замечаю подъехавший автомобиль Кирилла, а затем и его самого.

— Я… не поеду, наверное.

Взявшись за ручку двери, тут же слышу щелчок блокировки.

— Я не могу тебя сейчас отпустить, Кать.

— Это еще почему?

Он тяжело вздыхает.

— Давай я отвезу тебя к девочкам. Ты посмотришь квартиру, переночуешь там и только потом примешь решение. Я знаю, тебе сейчас кажется, что ты должна быть рядом с ним, что ты можешь поговорить, как-то успокоить и так далее, но поверь мне, Катя, ты ничего не можешь сделать. Безопаснее для тебя сейчас будет в другом месте, но выбор за тобой.

Он снимает блокировку и сжимает руками руль, ожидая моего решения.

Я же смотрю в окно на проходящего мимо Кирилла. На его резкие движения, на явно читающуюся в движениях нервозность.

— Поехали, — отвечаю тихо-тихо, возможно, в надежде, что Роман Львович не услышит, но он все слышит, и машина плавно трогается с места.

Катя

— Я этих богатых столичных мажорчиков насквозь вижу, — вещает Настя, сидя на кухне с чашкой недорогого чая.

При близком знакомстве она оказалась вполне сносной. Дерзкая, дикая, огрызается, но добрая. У нас с Людой денег оказалось не так чтобы много. Да и продуктами мы не богаты. Я привезла только одежду, а вот Настя — целый пакет продуктов. И кофе, и чай, и консервы, и даже печенье, которое мы прямо сейчас уплетаем за обе щеки. Вкусно. Или это после стресса мне так кажется.

— Дура ты, Настя, — заявляет Люда, но тут же прикусывает язык, скосив взгляд на вазочку с печеньем.

— Не дура. Я пообщалась уже с нашими ребятами. Они, конечно, твари те еще, но и людей из них сделать можно. Надо только постараться.

— И как будешь стараться? — хмыкает Люда, бесцеремонно утаскивая из вазочки очередное печенье.

— А так!

Настя хмыкает, отставляет чашку. Упирается спиной в диван и складывает руки на груди.

— Не так, как вы подумали! Я по-хорошему хочу. Иначе.

— Я ничего не думала, — говорю впервые за вечер.

Взгляды девочек тут же сосредотачиваются на мне. Вот зря я вообще начала.

— А ты тут какими судьбами, Кать? Мы знали, что ты это… не местная, но думали, жить есть где.

— Было.

— Ну ясно. Как и у нас всех. Меня сегодня, представляешь, подружка выгнала!

Люда снова тянет печенье из вазы, за что получает шлепок по руке от Насти.

— Не жри столько на ночь! Завтра утром можешь хоть всю сумку, а на ночь тебе нельзя.

— Только мне, что ли?

— С твоими боками — только тебе!

— Да пошла ты!

Я тактично отмалчиваюсь, делая вид, что невидимая. Пью несладкий чай, смотрю в одну точку. Я, если быть честной, не хотела выходить и делиться чем-то личным, но девочки меня буквально вытащили. Сейчас я этому даже рада. Сидеть на кухне и слушать их болтовню куда лучше, чем ждать звонка или сообщения у себя в комнате.

— Так, а у тебя что?

Девочки снова на меня смотрят. Внимательно, сосредоточенно. Я, в отличие от них, не стала о себе рассказывать. Отмалчивалась, слушая их. Теперь вот думаю, что рассказывать.

— Подруга тоже выгнала, — пожимаю плечами. — Подумала, что я соблазняю ее парня.

— Мы у одной жили, что ли? — восклицает Люда. — У меня точно такая же ситуация!

— Я не знала о программе. Если бы знала, сразу попросилась бы сюда.