— Ну что? Собрал показания свидетелей, детектив Кён? — насмешливо глянул я на лейтенанта, не решавшегося заговорить со мной первым.

— Тут… никого нет? — то ли спрашивал он, то ли констатировал факт. — Двери во всех домах не заперты, а внутри никого. Вообще… пусто. Никого, — повторил еще раз, как будто я мог не расслышать его в первый. — К-как… такое может быть?

— Неправильный вопрос задаешь, — ответил ему, выдержав небольшую паузу. — Скорее, как долго организатор всего этого готовил лаборатории к наплыву такого количества подопытных?..

Место неизвестно.

В то же время…

Свет хирургических ламп слепил парню глаза, но жалкие потуги высвободиться из крепких кожаных ремней были изначально обречены на провал.

Инхо понятия не имел, чем его накачали, но накачали конкретно. Настолько, что тело резко бросало то в жар, то в холод, в глазах троилось, а голова отказывалась соображать. Тем не менее, он понимал, в каком месте сейчас находится. А также понимал, что раз он здесь, то дети и Ён тоже в опасности.

Парень поклялся беречь их, но не смог сдержать своего слова. Поклялся, что доктор Сугахара никогда не доберется до них, но он смог. И сколько бы Хакамада ни трепыхался на хирургическом столе, словно рыба, выброшенная на берег, при всем желании он не сумел бы вызволить отсюда всех своих подопечных. Это невозможно, а значит, и смысла бежать из лаборатории у него нет.

— Ложный герой, которому изначально была уготована лишь второстепенная роль, — склонился над пациентом некто, чье лицо он разглядеть не мог из-за яркого света. — Занятно. Но стоило ли оно того, господин Хакамада? Знаете ли, — отошел неизвестный от стола, но голос его был всё так же отчетливо слышен, — мне всегда было интересно, способен ли человек даже в критической ситуации пойти против собственной природы и поставить на кон свою жизнь ради спасения чужой. Одно из исследований моего отца затрагивало именно эту тему. Я не говорю о банальном материнском инстинкте. Любящая мать в девяти случаях из десяти готова пожертвовать собой, если эта жертва поможет ее ребенку спастись. В остальных случаях, согласно исследованиям, инстинкт самосохранения преобладал в семи из десяти. Внушительный процент, не находите, господин Хакамада? Семьдесят человек из ста настаивали на том, что их жизнь в разы ценнее жизни того, кто стоял напротив них в ожидании приговора. Как думаете, вошли бы и вы в их число?

— Где дети?.. — прохрипел парень, едва шевеля пересохшими губами. — Где Ён?..

— Выводок сироток, который вам удалось выкрасть из-под самого моего носа, сейчас в целости и сохранности на попечении лаборантов. К вашему счастью, сыворотка версии XY-120 у нас еще осталась. Запасы небольшие, но их хватит, чтобы поддерживать жизнь в угасающих телах некоторое время. Девушке сыворотку еще не ввели, и держится юная особа стойко. Из нее вышел бы замечательный солдат! Но это я так, к слову. Не привык, знаете ли, разбрасываться ценным материалом, который сам попадает в мои руки…

Голова наемника шла кругом. Заверения доктора Сугахары, которого теперь уже несложно было признать в незнакомце, нисколько не волновали Инхо. Они могли быть откровенной ложью. Но ради чего? Ради чего все эти речи об исследованиях, человеческой природе и прочем?..

— Мне не хотелось бы прощаться с вами, господин Хакамада, — неожиданно заявил старик. — Пусть ваша роль в общей картине незначительна, но вы еще способны сослужить мне службу. Вам ведь хорошо знаком человек, которого я ищу, и вы определенно знаете, кого я имею в виду.

Парень крепко стиснул челюсти до зубовного скрежета. Разумеется, он знал, насколько сильно его бывший напарник заинтересовал этого сумасшедшего ублюдка. О том, что практически все свои силы Арата положил на поиски Алекса.

— Я предлагаю вам сделку, господин Хакамада. Довольно-таки выгодную, с какой стороны ни посмотри. Вы усыпите бдительность моего ценного подопытного и приведете его в заранее оговоренное место, ну а я, согласно договоренностям, отправлю и вас, и детей, и вашу девушку восвояси. Никто вас искать не будет. Для нас вы будете всё равно, что мертвы. Списанные в утиль экспериментальные образцы, которые все равно были тупиковой веткой моих исследований. Сможете начать новую жизнь. Такую, какую вам самим захочется.

— И как вам еще наглости хватает ставить мне условия?..

— Условия, которые помогут выжить вам и дорогим вам людям, — невозмутимо ответил старик, будто бы вел беседы подобного рода на ежедневной основе. — Право отказаться у вас, несомненно, есть. Принести в жертву себя и детей ради того, чтобы верный друг остался на свободе. Благородно. Однако есть и нюанс… Неужели ваш друг готов был бы пожертвовать собой ради вашего спасения? Соразмерна ли цена, как считаете, господин Хакамада?

— Я считаю, что вы — больной ублюдок, который сам уже на свободе засиделся…

— Но вы всё еще не ответили на мой вопрос. Невежливо игнорировать старших.

— Сначала я хочу убедиться… — соединение слов в связные предложения давалось Инхо с большим трудом, но парень старался изо всех сил. — Убедиться, что с остальными всё хорошо. Что вы не лжете.

— Пожалуй, это сделать можно, — довольно быстро согласился доктор. — Лаборанты проведут вас…

— Нет. Хочу, чтобы это сделали вы.

— Хм…

— Я ведь заключаю договор с вами, а не с лаборантами, — грустно усмехнулся наемник. — Или вы боитесь человека, который едва может шевелить языком?

Около минуты Арата молчал, взвешивая все «за» и «против», ну а парень терпеливо ждал его решения. Больше ему ничего не оставалось. Действительно, не в том он был положении, чтобы навязывать старику, заправляющему здесь всем, свои условия.

— Хорошо, — наконец согласился тот. — Я проведу вас к сиротам, чтобы вы смогли убедиться в моих добрых намерениях. Пришлите двоих в процедурную номер три, — произнес старик после тихого щелчка. — Нет, не лаборантов. Охранников.

— И всё же вы боитесь… — не удержался Инхо от болезненной усмешки.

— Слышали ли вы истории про отчаянных родителей, способных благодаря кратковременному приливу адреналина поднимать мебель, упавшую на их детей? Легко, как пушинку, — вместо ответа вбросил доктор еще один бесполезный факт. — Всегда стоит быть начеку. Даже если человек, желающий мне скорейшей смерти, парализован от макушки до пяток.

Прибывшие в процедурную вооруженные охранники отстегнули ремни, сковывающие Хакамаду по рукам и ногам. Мышцы отказывались поддаваться мысленным приказам, и достаточно было одного тычка в бок, чтобы парень скатился с металлического стола и приземлился на покрытый белоснежной плиткой пол. Темные пятна заплясали перед глазами от вспышки боли в грудной клетке.

И пусть расстояние между столом и полом было не таким уж большим, расслабленное тело не смогло принять на себя даже такой незначительный, на первый взгляд, удар.

«Минус ребро, — промелькнуло в мыслях наемника, но его тут же подхватили под руки и рывком поставили на негнущиеся ноги. — Алекса наверняка накачали тогда той же дрянью. Просто так без присмотра не оставили бы, но ему ведь удалось как-то подавить это состояние. Как-то выбраться. Так чем же я хуже него?..»

— В палату номер пять, — отдал доктор Сугахара приказ, и его марионетки послушно поволокли парня прочь из операционной.

Сам старик на протяжении всего пути держался позади. Инхо чувствовал на себе его взгляд, но рисковать не мог. Одно неудачное движение — и всё. Бессмысленный и беспощадный героизм не обернется ничем кроме смерти. Его смерти и всех остальных.

Зажатый между двумя охранниками, он пытался хотя бы пошевелить пальцами, но заторможенная реакция не позволяла провести импульс от мозга к мышцам и суставам сразу. Слишком многого могло стоить ему промедление даже на долю секунды, и если Хакамада готов был пойти на такую серьезную жертву, она должна быть хотя бы оправдана. Нести какой-то смысл. Не стать бесполезной.