Несостыковки. Замечательно! Ведь именно их я и рассчитывал здесь отыскать. Выходит, доблестный лейтенант хвангапурской полиции меня не подвел, и сейчас мои интуитивные догадки подкрепят вескими доказательствами.

— С этого места можно поподробнее, — попросил я, параллельно скользя глазами по личному делу времен студенчества нашего главного подозреваемого.

Джу Минхо, двадцать четыре года, выпускник биологического факультета. Высокий средний балл, активная социальная работа, посещение литературного и драматического кружков… Можно подумать, самая обыкновенная студенческая характеристика. Взгляд ни за что не цепляется. Позволено же человеку, посвятившему всю оставшуюся жизнь науке, заниматься творчеством время от времени?

— Дам небольшую подсказку, — решил детектив подсобить. — Взгляни на протокол с места аварии, а еще на заключение судмедэксперта. Быстро догадаешься, где собака зарыта.

— Хм…

Так я и сделал. Перелистнул сперва на протокол, в котором было указано, что Джу Минхо сидел за рулем легковушки, которую протаранил грузовик. Сама авария состоялась глубокой ночью на окраине города, а водитель грузовика оставался на месте происшествия до самого приезда полиции и скорой помощи, констатирующей смерть Минхо. Мужчина по имени Чин Хосок сознался в том, что от накатившей на него усталости случайно выехал на встречку. Удивительная самоотверженность.

— И какое наказание получил водитель? — поинтересовался я у лейтенанта.

— За убийство по неосторожности — полтора года тюрьмы и штраф в четыре миллиона вон. Суд сначала рассматривал два года и шесть миллионов, но из-за чистосердечного признания смягчил приговор.

— Что ж…

Двигаемся дальше, а именно — на страницу с судмедэкспертизой. Минхо поступил в морг той же ночью, и о личности его узнали лишь благодаря документам, имевшимся у парня на руках. Смерть наступила практически мгновенно после столкновения автомобиля с грузовиком в лоб. Причина — травма головы, несовместимая с жизнью. Лицо всмятку, а никто из родственников и знакомых на опознание так и не приехал.

— И по какой причине не приехали на опознание?

— Незадолго до аварии его единственная родственница — тётя по линии матери — была принудительно отправлена в психиатрическую клинику. Бросилась на чужого ребенка с ножом из-за голосов в голове. Поставили прогрессирующую шизофрению. Личность трупа пришлось устанавливать только по документам.

— Насколько я знаю, за два года до аварии Минхо диагностировали рак мозга третьей стадии… — перелистнул я на следующую страницу.

— В медицинской карте об этом тоже указано, но вот тебе небольшой спойлер — через год после этого наступила ремиссия. Опухоль без оперативного вмешательства начала уменьшаться в размерах, а после рассосалась сама собой.

— Выходит, на момент аварии этот парень был здоров? — пробежался я по строчкам медицинских записей.

— Не знаю, как на момент аварии, но после заключения лечащего врача о ремиссии новые записи в его медкарте уже не появлялись.

— Значит, он перестал посещать врачей, перед этим стоя одной ногой в могиле?..

— Получается, что так. Рак отступил, личность потерпевшего так аргументированно и не подтвердилась, а единственный человек, который мог приехать на опознание, был не в состоянии сделать это, — подытожил Джинхёк. — Теперь-то понимаешь, с чем мы имеем дело?

— В аварии мог погибнуть не Джу Минхо, — кивнул я, соглашаясь с подводкой лейтенанта. — Этим человеком вообще мог стать, кто угодно… А что по пропавшим без вести в тот период?

— Список немаленький, и неплохо было бы его сократить.

— Каким образом?

— Ну… его тетка всё еще жива и находится в той же клинике, если документы не врут. Начать можно с нее. Шизофрения у этой женщины или нет, но если нам удастся вытянуть из нее хоть что-то полезное, то докажем наверняка, что личность установили неправильно.

Вздохнув, закрыл папку с собранными материалами и вернул ее на столик.

— Докажем кому? — сразу усомнился я в успехе такого мероприятия.

— Хотя бы самим себе, — невозмутимо заявил детектив, гремя посудой за моей спиной. — Полиция вряд ли примет ее показания, ну а мы с чистой совестью обратимся к списку пропавших и опросим их родственников. Пройдемся по особым приметам, указанным в рамках судмедэкспертизы. Родинки, шрамы и прочее. К тому же, чем лучше мы подготовимся, тем будет проще опрашивать родственников пропавших людей по списку.

— Вот же чертов коп, — с усмешкой выругался я, откидываясь на спинку дивана и поднимая взгляд к потолку.

С самого начала было ясно, что Джинхёк при любом раскладе будет четко придерживаться протокола. Совсем неважно, чей труп отправили на кремацию — сперва он железно убедится в своих доводах, а уже после мы перейдем к конкретным действиям по восстановлению полной картины событий.

Это может занять время. Много времени, которого нам и так критически не хватало. Доктор Сугахара всё еще экспериментирует с измененной до неузнаваемости формулой, а Инхо… неизвестно даже жив ли он или уже кормит червей.

— Время до начала аукциона у нас еще есть, — будто бы прочитал лейтенант мои мысли на расстоянии. — Можем поехать в клинику и навестить тетку Джу Минхо сегодня же. Не гарантирую, правда, что беседа пройдет легко. Скорее, с точностью до наоборот, но…

— … но выбора у меня всё равно нет, — подвел я неутешительный итог нашего обсуждения.

Я готов был пойти Джинхёку навстречу ради поисков организатора, даже если нам со скрипом придется выпытывать информацию из душевнобольного человека. Но если мы ничего от нее не добьемся… что ж, тогда придется воспользоваться иным путем.

— Нет, прошу прощения, но сегодня На Сольху навестить у вас не получится, как и любого другого пациента, — с дежурной улыбкой отказала нам в просьбе девушка за стойкой перед отделением приемного покоя. Ее каштановые волосы были заплетены в жиденькую косу, а взгляд лениво скользил с Джинхёка на меня и обратно.

— И по какой же причине? — нахмурил брови лейтенант.

— Согласно правилам внутреннего распорядка нашей клиники, посещения разрешены только в будние дни с четырех часов дня до шести вечера, — едва открывая губы, озвучила она нам заученные, будто по памятке, слова. — А учитывая тяжелое состояние На Сольху, попасть к ней вы сможете только при получении разрешения от ее лечащего врача. В настоящее время доктор Ким в клинике отсутствует, но вы можете вернуться в понедельник.

Мы с детективом переглянулись.

Не хотелось, честно говоря, уходить отсюда с пустыми руками, и, похоже, в этом Джинхёк был со мной всецело солидарен. Да и кто знает, чем обернется для нас завтрашний аукцион? Допрос единственной родственницы Минхо, по задумке лейтенанта, мог хотя бы частично приоткрыть нам завесу тайны, за которой пару десятков лет так удачно скрывался «Третий». Ну а если нам всё же удастся подловить поставщика, информация подобного рода в беседе с ним наверняка пригодилась бы.

— Вы, кажется, не расслышали, — покачал мужчина головой и еще раз продемонстрировал девушке в белом халатике удостоверение. — Лейтенант Кён Джинхёк, первая опергруппа по тяжким преступлениям центрального округа. У меня есть полное право допросить человека, который может иметь прямое или косвенное отношение к моему расследованию. Допросить в любом месте и в любое время. Понимаете это?

— Значит, кроме удостоверения у вас ничего нет? — спокойно осведомилась дежурная медсестра. Такое чувство сложилось, что к ней приходят с подобным каждый день, вот она и реагирует уж слишком спокойно.

— Мы…

— В таком случае вам стоит вернуться сюда в понедельник и получить разрешение от доктора Кима, — безапелляционно заявила она. — Прошу прощения, но больше я ничем вам помочь не могу… лейтенант Кён, — с нажимом добавила она, оставляя закипающего детектива не у дел. Даже его смазливая мордашка тут никак не помогла.

— А если мы сможем договориться как-то иначе? — предложил я как бы между прочим, опершись локтем на стойку. В голову уже закрадывались мысли о том, что в посещении названной пациентки нам отказывают не просто так.