Ответить никто из их спутников не успел. Никто не успел даже подумать, что следует ответить, потому как мысли их мгновенно оказались переключены на иные дела и проблемы.

Взметнулся внезапный, ничем особенно не обоснованный порыв ветра, вихрь, ураган, вновь сгибающий деревья и грозящий сломать их.

— А разве в этом есть нужда? — отвратительно знакомый, насмешливый, издевательский голос слился с его гулом, разносясь почти над всем лесом. На переправе, строго по центру большого дерева вдруг из ниоткуда образовалась знакомая фигура с ярко-рыжими, огненными волосами.

Ветер трепал их, как и ворот легкой рубашки, ветер рвал одежду и грозил столкнуть смельчака в воду, а тот стоял, непоколебимый, хладнокровный, до безрассудства уверенный в себе и насмешливо созерцал явившихся на его вызов людей.

Он был безоружен — руки его были засунуты в карманы и, чудилось, совершенно не представлял собою угрозы, однако, вместе с тем, почти пугал.

Весь его облик, все его существо дышало силой, а лежащая на челе тень безмерной ярости заставляла трепетать, крепче сжимая собственное оружие.

Чарли Бешенный, глядящий на бывшего старшего помощника с некоторой долей насмешки, мельком оценил ловкость, с которой тот стоит на поваленном дереве, не опасаясь поднятого им же самим урагана, и кривовато ухмыльнулся.

— Моя школа, — отметил он себе под нос и, как бы невзначай, завел руку за спину.

Альберт, заметив это, ухватил экс-пирата за другую руку и, хмурясь, отрицательно покачал головой.

— Нам нужен Нейдр, Чарли, — быстро прошептал он, — Убить его ты не сумеешь в любом случае, не трать пули. Пусть покажет меч…

— Итак, я один… — Чеслав, не дожидаясь, пока его противники закончат разговор, легко повел плечами, — Против одиннадцати человек… Как странно, я не думал, что вы настолько боитесь меня. Я звал лишь господина маркиза, — взгляд желтых глаз очень красноречиво уперся в Винсента.

Тот слегка расправил плечи, отвечая взором вполне вызывающим — его мысли, догадки о том, что оборотень вызывал именно его, получили неопровержимое доказательство, однако, радости не доставили.

— Но ведь ты не думал, что я пожалую один и покорно сложу голову на плаху? — хранитель памяти ухмыльнулся, издевательски прищуриваясь, — Или без своего приятеля Мактиере ты соображать не способен вообще?

Лицо Чеслава, доселе кажущееся почти веселым, ощутимо потемнело. Ярость, гнев, терзающий его, проступили наружу, заставляя желтые глаза сверкать, и делая весь облик каким-то более грозным.

— Не смей говорить о нем, — процедил оборотень, в упор глядя на собеседника и медленно вытаскивая правую, сжатую в кулак, руку из кармана, — Не смей, маркиз… или я заткну тебе глотку навеки!

Роман, которому, в принципе, и было велено забалтывать неприятеля, да и вообще не могущий оставаться спокойным в обществе того, кто так плохо поступил с ним, ухмыльнулся, демонстративно опираясь на меч.

— Я чего-то не понял, в чем подвох? Он же, вроде, и так планировал сделать это, или я что-то упустил? — говорил виконт, обращаясь в основном к друзьям, однако, так активно косился на оборотня, что тот в стороне остаться тоже не смог.

— Помолчи, щенок, когда говорят старшие, — бросил он, вновь устремляя взгляд к снисходительно-насмешливому Винсу, — Я обещал тебе смерть, маркиз. И обещания свои я привык исполнять…

Луи, тоже не желающий оставаться в стороне от милой беседы, хмыкнул и, переглянувшись с братом, легко пожал плечами.

— Что-то он как-то наивен, а? Как будто и вправду верит, что мы привели Винса, чтобы принести его в жертву всякой рыжей гадости, и не будем даже этому мешать!

— Помешать мне? — Чеслав, силой воли обуздывая рвущееся наружу бешенство, снисходительно улыбнулся и, достав и вторую руку из кармана, воздел обе, — Глупый мальчишка, маленький магистр, не способный верно оценить ситуацию! Ты умрешь первым сегодня! — он вытянул правую руку вперед и внезапно словно что-то дернул ею, притягивая к себе.

Над рекою разнесся тяжелый, угрожающий треск. Одно из огромных, толстых деревьев, стоящих как раз за спиной Людовика, вдруг сломалось, как тонкая тростинка и начало тяжело заваливаться на юного мага.

В зеленых глазах того на мгновение отразился страх: дерево было велико, даже слишком велико, его сил — не только физических, но и магических, — не хватило бы, чтобы удержать его, гибель казалась неминуемой…

Альберт, не поворачивая головы, внезапно вскинул левую руку, словно останавливая кого-то или что-то. Тяжелый ствол, уже почти упавший, замер, зависая в воздухе, удерживаемый силой великого мага, продолжая нависать над головой его племянника, но уже не так пугая.

Чеслав прищурился, с явной насмешкой следя за действиями мастера, убежденный, что и тот не справится с угрозой и, вне всякого сомнения, желая подтвердить это для себя, вновь мягко потянул руку к себе. Теперь он не дергал, он тянул, насмехаясь, издеваясь, словно желая дать жертвам прочувствовать весь ужас положения, в какое ставил их…

Альберт скрипнул зубами. Воздетая рука его задрожала.

Людовик, торопливо отступив, повернулся к дереву лицом и вскинул обе руки, словно удерживая ствол открытыми ладонями.

Великий маг медленно потянул носом воздух и внезапным, резким движением отбросил руку назад, будто толкая что-то, отталкивая от себя. Оборотень помрачнел, сжал губы, продолжая тянуть дерево на себя, но… Медлить никто из присутствующих здесь людей не желал.

В воздухе свистнул стилет, и Чеслав, успевший заметить его, уклоняясь, на мгновение отвлекся. Дерево, повинуясь теперь уже силам мастера и его ученика медленно выпрямилось и, оттолкнутое ими, тяжело завалилось назад, ломая собою другие деревья.

Роман, в этом противостоянии участия не принимавший, но за родственников переживающий сильно, с нескрываемым облегчением выдохнул и довольно взмахнул мечом.

— Ура, друзья! Осталось только избавить мир от этого лесного вредителя, и можно считать, что дело в шляпе!

— Думаешь, это будет так просто?! — Чеслав, взбешенный постигшей его неудачей, зашипев, вскинул правую руку, раскрывая пальцы. Губы его скривились.

— Нейдр… — теперь это уже было не шипение и даже не рычание: это был просто тихий призыв уверенного в себе хозяина, владыки, не сомневающегося, что приказ его будет исполнен.

— Началось… — Альберт, который только этого мига и ждал, сжал кулаки, немного подаваясь вперед. Глаза его горели волнением и азартом — маг жаждал действий, желал вступить в бой и, безусловно, надеялся на свою победу.

Пальцы оборотня сжались, обхватывая вынырнувшую из небытия рукоять воздетого к хмурым, мятежным небесам меча. На кончике того сверкнула искра, пламенем пробежавшаяся по лезвию и, казалось, нашедшая свое отражение в желтых глазах хозяина.

Паоло немного нагнул голову, мрачно следя за происходящим. В их победу итальянец уже, судя по всему, не верил, надежд никаких не питал — враг казался чересчур грозным, чересчур пугающим и сильным, а его единство с могучим мечом, казалось, было последним росчерком на их смертном приговоре.

Андре, стоящий за спинами прочих, следящий и за врагом, и за поведением, реакцией друзей, чуть сузил глаза. Страх итальянского союзника перед Чеславом от него не ускользнул, и молодой человек, сам особой силы не имеющий и присутствующий скорее в качестве группы поддержки, нахмурился, абсолютно этому не радуясь. Он шагнул вперед, стараясь, впрочем, сделать это незаметно для грозного оборотня и легонько толкнул стоящего рядом с отцом Марко в спину.

— Поддержи его, — шепнул он, дождавшись удивленного взгляда молодого человека, — Твоего отца. Он напуган, готов сдаться — сделай что-нибудь! Если Чеслав увидит, что мы трусим — победы не видать.

Молодой итальянец торопливо кивнул и, приподняв подбородок, окинул быстрым взглядом союзников, будто выискивая кого-то среди них, кого-то, могущего успокоить Паоло значительно больше, чем он сам. Затем торопливо склонился к уху мага и что-то негромко прошептал по-итальянски.