— Я не знаю, — пожала плечами Мартаска, — в этом чертовом камне время словно останавливается. Иногда Эржет извлекала меня — только лишь тело, оставив душу в нефрите. Я скулила от злобы и страха внутри этого нефритового члена, а мое тело уводили из комнаты — не знаю зачем и куда.

Лена подумала, что таким образом Эржет временно превращала Мартаску в одну из своих марионеток — чтобы показывать ее к вассалам и всем прочим, кто мог поинтересоваться — куда делась настоящая княгиня? Самое удивительное — что Мартаска до сих пор не свихнулась в этом странном плену. Впрочем, судя по рассказам юной княгини, внутри жезла она все время пребывала в одном из двух состояний — или в странном оцепенении, полусне-полуобмороке, наполненном обманчивыми видениями, или же, когда Эржет хотела поразвлечься — изнывала от непрестанной похоти. И это, безусловно нездоровое состояние, тем не менее, мешало Мартаске осознать весь ужас своего положения и помогло кое-как сохранить ей рассудок.

— И как же она с тобой развлекалась? — спросила Лена.

— А ты не поняла? — Мартаску передернуло от омерзения, — или ты не видишь, на что похожа эта нефритовая штучка? Я же рассказала, зачем Эржет подарила ее мне — как ты думаешь, для чего она использовала сама?

— И ты была внутри? — уточнила Лена.

— Именно так, — губы Мартаски дрогнули от с трудом сдерживаемого бешенства. Определенно у этой девки крепкие нервы, если она уже думает о мести.

— Почему она держала тебя тут? — спросила Лена, — почему не там, где и остальных воспитанниц?

— Кого? — недоуменно спросила Мартаска и Лена поняла, что девушка не в курсе новшеств узурпаторши. Вкратце попаданка объяснила в чем дело и Мартаска кивнула.

— Значит, мне не показалось, что она сильно помолодела с того проклятого дня. А почему меня разместили именно здесь, так все просто.

Она указала на «зеркала» зеленого обсидиана в стенах зала. Они еще мерцали тусклым, едва заметным свечением и, приглядевшись, Лена увидела внутри стекловидного камня некое подобие человеческой фигуры.

— Мои благородные предки, — пояснила Мартаска, — их тела покоятся в фамильном склепе, в самом сердце скалы, на которой стоит Чейтен. Стены склепа, также как и сами саркофаги изваяны из этого камня — мы называем его «слезы Лерайе». По легенде, эти слезы падали из глаз архонта, когда Ситри…

— Я уже поняла, — поморщилась Лена, которую начало уже подташнивать от семейных легенд дракийской аристократии, — так ты тут причем?

— Вся скала, также как и камни из которых сложен замок, пронизан «Слезами Лерайе», как фаршированный осетр креветками. Именно поэтому Чейтен строился из зеленого камня, чтобы «Слезы» никому особо не бросались в глаза. Этот камень обладает особыми свойствами: по ним души предков могли выходить из своих гробов, чтобы проникать сквозь скалу, подобно тому, как подземные источники проникают сквозь землю. В этой зале мы беседовали с ними, не беспокоя без надобности мертвецов в саркофагах. Видимо, Маттено умел работать с этим камнем, а я…наверное с моей помощью Эржет как-то воздействовала на наших мертвых.

— И на живых тоже, — пробормотала Лена, вспомнив комнату с пленными душами воспитанниц, — этот поганец изрядно постарался. Интересно было бы встретиться с этим Маттено.

— Не знаю что с ним, — пожала плечами Мартаска, — сюда никто не проходил, кроме самой Эржет и пары-тройки ее стражей.

— Кстати, о стражах, — вспомнила Лена, — они ведь служили еще твоему отцу. Почему они так быстро подчинились узурпаторше, почему предали свою законную княгиню?

Мартаска хотела что-то ответить, когда лязгнул засов и в Нефритовую Темницу ввалилось с десяток вооруженных стражников. Впереди стояла Эржет, держа в руках «ружье» с зеленым стволом, направляя его на двух девушек.

— А ты опаснее, чем я думала, — сказала узурпаторка, с невольным уважением глянув на Лену — даже жаль, что Храм потеряет такую жрицу.

— Жаль, что я сразу не сожгла эту плетку, — продолжала Эржет, — подумала, может, получится приспособить ее к чему-то полезному, а она, оказывается, умеет ползать.

— Храм бережет своих посланниц, — ответила Лена.

— По тебе не скажешь, — хмыкнула Эржет, — ты начала колдовать, верно? И это пробудило защитные силы Темницы, частью которых была и наша прелестная Мартаска.

Княгиня Секеи от души выругалась, высказав все, что она думает о мачехе.

— Я тоже тебя люблю, дорогая падчерица, — издевательски улыбнулась Эржет, — так или иначе, вы обе должны были оказаться внутри жезла — а вместо этого очутились на свободе. Как это получилось?

— Ты же такая умная, — усмехнулась Лена, — придумай что-нибудь сама.

— Придумывать не понадобиться, — Эржет, похоже, твердо решила победить в импровизированном состязании «кто милее улыбнется», — очень скоро ты сама мне все расскажешь. И не только расскажешь, но и сделаешь.

Она вскинула «ружье», направляя его на девушек.

— Это тоже работа Маттено, — заметил она, — Мартаска, наверное, уже рассказала.

— Кое-что, — кивнула Лена, — и это «кое-что» многое объясняет.

— Об этом ты мне тоже расскажешь, — заверила ее Эржет, — что ты там себе объяснила. Ну, а пока — бросай кнут!

— А то что? — прищурилась Лена, — выстрелишь? Маттено, может, придумал и забавную штуку, но здесь она разнесет пол-комнаты — вместе с этим нефритовым жезлом. И, кстати, всеми зеркалами — и как ты будешь управляться с мертвецами Чейтена? Подчиняться ли они чужачке, если законная княгиня умрет?

Лицо Эржет перекосила странная гримаса — одновременно гнева и злорадства.

— Дура! — выплюнула она, — и ты Мартаска тоже, если до сих пор не поняла. Я законная княгиня Секеи! Я — Буйтари!

— Это фамилия отца, — процедила Мартаска.

— А папочка не рассказывал тебе, как он заполучил этот трон? — прошипела Эржет, — не рассказывал, как погиб старый князь и что поначалу претендент был другой?

— О чем это ты?

— У князя Стегана, твоего деда, — начала Эржет, — было двое детей: сын Ишкан, твой отец, и дочь Изелла. Изелла была старше брата на десять лет и рассчитывала, что княжеский трон займет она — и Ишкан никогда не оспаривал ее прав. Они вообще жили с сестрой душа в душу — еще и потому, что, несмотря на разницу в возрасте, они стали любовниками едва Ишкану исполнилось пятнадцать. Отец не одобрял этой связи, — он и сам, время от времени, приходил в спальню Изеллы, — поэтому брату и сестре приходилось скрывать свою любовь. Тогда у Изеллы и возник план — убить старого князя, самой взойти на трон и, приблизив к себе брата, уже без помех наслаждаться его любовью. Они решили, что Изелла отравит Стегана, когда он явится к ней, после чего тело уничтожат, чтобы оно не попало в фамильный склеп, а Изелла взойдет на трон.

— Но что-то пошло не так, верно? — спросила Лена, — твой будущий муженек возымел собственные амбиции?

— Да, — кивнула Эржет, — труп Стегана еще не успел остыть, а Ишкан уже во всеуслышание обвинил Изеллу в убийстве отца. У него не хватило духу взглянуть сестре в глаза после предательства — и он приказал засунуть ее в большой мешок и кинуть в вольер с леопардами. Однако у Изеллы оставались сторонники среди стражей — один из них замотал в мешок служанку и бросил ее хищникам, а саму Изеллу тайными ходами вывел из замка. Изелле удалось вынести немного драгоценностей и заплатить торговцам, чтобы вместе с ними покинуть Секею. Под чужим именем она добралась до Вальдонии, где, спустя некоторое время, она попалась на глаза князю-епископу. Тот недавно овдовел и искал новую супругу — и Изелла, придумавшая себе убедительную легенду и чье благородное происхождение всем было очевидно, пришлась ему по душе. Спустя год после женитьбы Изелла разродилась девочкой, которой беглянка дала имя в честь своей бабки, могущественной княжны Секейской…

— Эржет, — прошептала Мартаска, — значит ты моя…

— Кузина, — улыбнулась Эржет, — познакомимся заново, дорогая родственница? Ты родилась на семнадцать лет позже меня и вряд ли отец тебе рассказывал о скелетах в своем шкафу. Но так или иначе, я вернулась за тем, что принадлежит мне по праву и никто не помешает…А это еще что?