Дрожит вся земля.

Крики изменились — звучавшее в них изумление сменилось тревогой, а потом и страхом, когда землю сотрясли новые толчки. С шумом выплеснулась вода и камыши зашелестели, словно сквозь них прокладывало дорогу нечто огромное. Блеяние и крики стали вовсе оглушительными и Кэт, набравшись духу, выглянула из листвы.

Ее глазам предстало жуткое зрелище — ее преследователи вступили в бой с совершенно невероятной тварью. Она напоминала помесь угря и сома: с гладкой и блестящей, будто смазанной маслом, черной кожей, выпуклыми рыбьими глазами и длинными усами, как у сома — вот только не двумя, а, как минимум, десятком. Все эти отростки извивались будто щупальца. Толщиной чудовище немногим уступало дереву, на котором сидела Кэт, а если бы ему взбрела в голову фантазия охватить собой остров, то тварь без труда могла укусить себя за хвост. Но что было самым диковинным — на спине у чудовища красовалось почти человеческое лицо, корчившее гневные гримасы. Кэт вдруг поняла, что этот лик, с широко распахнутыми глазами и губастым ртом весьма напоминает личину, вырезанную на иве.

Сражение оказалось неравным — чудовище оказалось слишком громадным, чтобы ему могли причинить вред. Они пытались колоть его копьями, рубить мечами и топорами, на худой конец колоть рогами, но все это лишь вязло в исполинской массе плоти, лишь зля чудовище. Оно давило массой, размазывая людей и сатиров в кровавую грязь, клацало зубастой пастью, разом перекусывая по нескольку тел. Тяжелый хвост хлестал по земле, разбрасывая, калеча и убивая непрошеных гостей, разбивая в щепу брошенные на берегу лодки. И, в конце концов, преследователи обратились в бегство — кто-то метнулся через камыши к брошенной на противоположном берегу лодке, другие пытались достичь берега вплавь. Впрочем, этих беглецов легко выхватывали длинные щупальца, отправляя их в разверзшуюся зубастую пасть.

Спустя миг все было кончено — под деревом тяжело ворочалось огромное чудовище, доедая человеческие тела. Закончив с трапезой, огромная рыба свернулась в несколько колец вокруг дерева, словно исполинский змей. Лицо на спине монстра тоже успокоилось — лишь глаза все еще цепко окидывали все окружающее и Кэт, на всякий случай, спряталась в листве. Захваченная всем происходящим вокруг нее, она не сразу обратила внимание, что происходит с деревом — и как выяснилось зря. Кровь еще текла из глаз и рта резного лика, но потоки эти становились все слабее, а сама кровь светлела с каждой секундой, превращаясь в струйки светло-зеленой жидкости.

Расширенными от удивления глазами Кэт смотрела, как древесные соки испаряются, поднимаясь в воздух клубами зеленоватого тумана. Эти сгустки росли, одновременно приобретая некую форму, превращаясь в призрачные фигуры. Бросив взгляд наружу Кэт увидела, что такие же силуэты, окруженные зеленоватым мерцанием, парят и над камышами и над самой заводью. Словно рой гигантских светлячков, они слетались к корням огромной ивы, на ходу принимая вид то больших белых птиц, то прекрасных девушек в развевающихся белых одеяниях. Те же, что поднимались из воды, иногда опускались туда снова, принимая вид красивых женщин с рыбьими хвостами.

— Идем с нами, сестра! — услышала Кэт голос рядом с собой. Она обернулась — перед ней стояла молодая девушка со светло-зелеными волосами и зелеными же глазами. Полупрозрачное белое одеяние не скрывало прелести молодого, но уже пышного тела.

— Идем, сестра! — повторила она, — поможем Стражу!

Кэт замерла, а странная девушка рассмеялась и, на глазах изумленной кошкодевки, обернулась большой зеленой ящерицей, скользнувшей вниз по коре.

— Мурр! — раздалось у нее за спиной и, обернувшись, Кэт увидела рыжую кошку с рассеченным ухом. Мгновение — и она обернулась обнаженной девушкой, с волосами цвета спелой ржи. Прозрачно-голубые глаза лукаво глянули на ошеломленную Кэт.

— Идем с нами, сестра! — выдохнула она и, совсем по-кошачьи, спрыгнула вниз, откуда уже раздавался игривый смех и томные стоны. Были ли тому виной речные испарения или что-то иное, но Кэт внезапно почувствовала, как что-то с непреодолимой силой влечет ее к этому беззаботному веселью и она, сама не заметив, как приняла человеческое обличье, тоже быстро спрыгнула вниз.

Под деревом все еще простиралось чудовище, величаво раскачивая усатой головой и раскрывая зубастую пасть. А на его спине, нисколько не боясь, плясали речные девы, распевая веселые песни на незнакомом Кэт языке. Скинув одежды, они двигались столь быстро, что, казалось, они порхали, вовсе не касаясь маслянисто-черной кожи. Но, похоже, это было не так: от прикосновения точеных босых ножек раны твари переставали сочиться кровью, стремительно затягиваясь. Пляска становилась все более быстрой и одновременно — все более раскованной: речные девы уже откровенно трогали друг друга, целуя пухлые губы и алые, как ягоды, соски. При этом прелестные создания не переставали двигаться, с неповторимой грацией вышагивая по виткам огромного тела. Проходя мимо лица на спине, каждая из речных дев оставляла поцелуй на полных губах. Изменилось и само лицо — из искаженной гневом жестокой личины, оно обернулось вполне приятным лицом зрелого мужчины.

Кэт, осторожно ступив на огромное тело, тут же оказалась подхвачена смеющимся проказницами, принявшимися целовать и ласкать кошкодевку. Та не оставалась в долгу — ее руки похотливо оглаживали соблазнительные округлости, а губы жадно пили терпкую, как сок диких трав, влагу, росой капавшей с гладких, будто изначально лишенных волос лобков. Вот Кэт тоже поцеловала похотливо выставленные губы, и все вокруг тут же стало подвижным, изменчивым как речной поток. Пляшущие девушки оборачивались лягушками, змеями, водоплавающими птицами, рыбами, а то и вовсе диковинными созданиями, сочетавшими признаки всех этих существ, но сохраняя и женские черты. Кэт тоже проходила все свои превращения: от почти человеческого до полурыбьего-полукошачьего — и во всех обличьях она миловалась с новыми подружками.

Кошкодевка даже не заметила, куда исчезла огромная рыба, как она сама покинула остров и, вместе с весело смеющимися девами, резвилась в воде, догоняя и жадно лаская своих товарок. Невероятная ночь захватила ее целиком, поглотив воспоминания обо всем, что происходило дальше — Кэт очнулась лишь лежа на берегу заводи, в человеческом обличье. Тяжело дыша, словно после бега, она смотрела в небо, на котором медленно всходил окруженный белым орелом диск Черного Солнца. Она даже не пошевелилась, когда услышала цокот копыт и мужские голоса, негромко переговаривавшиеся между собой. Лишь когда разговоры сменились возгласами изумления, Кэт поняла, что ее обнаружили и, пошатываясь, встала, чтобы встретить новых гостей.

Из низкорослого ивняка, покрывавшего берег, выезжало с пару десятков всадников: в кольчугах, вооруженных мечами и шипастыми монгерштернами. Впереди ехал высокий молодой человек. У его пояса висел длинный меч, с посеребренной рукоятью и крупным изумрудом на перекрестье. Стальной шлем, напоминавший каску, венчало изображение некоей хищной птицы, также как и панцирь на груди украшало изображение черного ястреба, сидевшего на спине крокодила. Подобная эмблема красовалась и на светло-зеленом знамени, что нес рослый воин, ехавший рядом с командиром отряда.

Голубые глаза с явным интересом глянули на обнаженную девушку.

— Ее нашли здесь, ваша светлость, — сказал знаменосец, — но не стали трогать до вашего появления.

— Правильно сделали, — усмехнулся молодой человек, бросая поводья одному из воинов и спрыгивая на землю. Краем глаза, Кэт увидела, что на нее, сразу с трех сторон, направлены заряженные арбалеты.

— Я Герхарт Винклер, старший сын и наследник барона Вабарии, — сказал молодой человек, — мы выехали к реке, когда узнали о нападении на купцов. И пусть ястребы Агареса вырвут мне язык, если я скажу, что понимаю, почему Страж Мерты из всех осквернителей своего святилища оставил в живых только тебя.

— Привезли? Ну, дайте взглянуть, чтоли!