— Нюансы, — Лена сморщила гримасу, — я понимаю.

— В общем, не лезь на рожон, — сказала Кайра, — но и не давай никому спуску. Еще будет время проявить себя с лучшей стороны — особенно учитывая, что завтра начнется новый этап твоего обучения.

— Что за этап? — заинтересовалась Лена.

— Ранее ты показывала, свое умение подчиняться, — пояснила Кайра, — теперь посмотрим, сможешь ли ты повелевать. Завтра ты, вместе с другими послушницами, выберешь себе раба — и через год мы оценим, как ты его воспитала.

— Надеюсь, я смогу вас удивить, — плотоядно улыбнулась Лена.

Впрочем, «новый этап» начался не сразу — утром продолжились обычные для Монастыря обучения. Новые занятия нравились Лене больше — после месяцев монотонного заучивания разных заклинаний и обрядов, они, наконец, перешли к практике. Ничего серьезного, впрочем, она пока не освоила — создать иллюзию человека, зверя или демона, ослепить вспышкой яркого света или заставить светиться тот или иной кристалл. Под руководством Кайры, как и прочие наставницы, дававшей своей подопечной уроки индивидуального обучения, Лена училась управлять водяными созданиями. Уже после занятий она сидела у многочисленных прудов, разбросанных в монастырских садах, пытаясь проникнуть в мозги тамошней живности. И чем дальше, тем больше у нее получалось, и тогда перед ней выползали крупные лягушки, водяные ужи и неповоротливые черепахи, чьи панцири походили на полукруглые мокрые камни. А пресноводные серо-синие крабы, слушаясь взмаха ее руки, выстраивались в линии и шеренги, словно военные на параде. Рыбы, подплывавшие к берегу, запрыгивали в руки Лены и лежали там, судорожно шевеля жабрами, пока, повинуясь ее же приказу, не спрыгивали назад в родную стихию.

Но в этот день таким занятиям досталось не слишком много времени — к вечеру Лена, вместе с десятком послушниц, считавшихся лучшими, собрались в небольшом храме, укрытом в толще скалы. Все здесь было выполнено в странных тонах — стены отделаны черным мрамором, нежно-розовыми потеками истекали бесчисленные свечи — почему-то здесь не признавали светящихся кристаллов. Розовый воск выглядел неприятно, напоминая вывороченные человеческие внутренности.

Посреди зала высилась статуя из розового мрамора, в два человеческих роста, Блудница, самая молодая ипостась Скилакагеты. У ног изваяния, скорчившись в три погибели, стояли на коленях с десяток мужчин, точнее молодых парней, скованных по рукам и ногам. На спинах некоторых Лена заметила свежие кровоточащие полосы — следы от кнута или плети. Откуда они взялись, гадать не пришлось — рядом с ними, играя змеиной плеткой, стояла диаконесса Лактения — одной из ее обязанностей как раз был отбор невольников для будущих жриц. О том, что в Монастыре существовало множество рабов-мужчин, Лена знала давно, но до сих пор почти с ними не пересекалась.

— Ну что же вы, — усмехнулась Лактения, — кто выберет первой?

Никто не возражал, когда вперед шагнула Икария, в очередной раз подтвердив свое особое положение. Пройдя несколько раз вдоль стоявших на коленях рабов, она резко остановилась и, указав на одного из парней, коротко бросила:

— Покажите!

— Хороший выбор! — довольно кивнула Лактения, — вставай, тварь!

Она хлестнула плетью, и мускулистый черный раб поднялся на ноги. В полный рост негр оказался на две головы выше Икарии. Некрийка ощупала могучие мускулы, постучала по бугрящемуся прессу, потом опустилась ниже, взвесив в ладони внушительные гениталии. Плотоядно улыбнувшись, Икария проверила негру зубы, для чего ей пришлось приподняться на носках, после чего, довольная, кивнула.

— Я выбрала. Как его зовут?

— Абрафо, но ты можешь дать ему любое имя. Он из Лонголо.

С черного раба сняли цепи и одели стальной ошейник с торчащими шипами. От закрепленного на нем кольца тянулась тонкая цепочка, конец которой и взяла Икария. В другую руку Лактения вложила ей плетку — не змеиную, разумеется, но по-своему эффектную — с семью ремешками, с вшитыми в них свинцовыми бляшками.

— Не забывай, зачем его дарят тебе, — негромко сказала диаконесса.

— Не забуду, — усмехнулась послушница, — идем, скот.

Дернув за цепь, Икария вышла из комнаты, ведя за собой покорно следовавшего невольника. Лактения перевела взгляд на оставшихся послушниц и ее губы искривила слабая улыбка, когда она встретилась глазами с Кайрой.

— Следующей выбирает…Елена из Залесья.

Лена подошла к опустившим глаза пленникам и внимательно осмотрела. Молодые, крепкие тела, — черные, белые, смуглые, — остриженные головы, покорно склоненные перед будущими хозяйками. Что-то знакомое почудилось девушке в крайнем справа невольнике — где-то она уже видела это тело, пусть и прикрытое одеждой. Она молча указала Лактении и та, хлестнув молодого человека по спине, заставила его посмотреть на опешившую Лену. Вот уж кого-кого, а его она не ожидала увидеть снова.

— Звенко? — не веря своим глазам, спросила Елена.

Конец первой части.

Продолжение следует.

— Не понимаю, почему тебя так тревожит эта девка?

Высокая женщина с красивым надменным лицом лениво взяла со столика черного дерева золотой кубок с янтарно-золотистым вином. Золотым был не только цвет напитка — искусники-виноделы Кариона добавляли в него золотые хлопья. Всюду преобладали две краски: пышное тело женщины облегало золотисто-черное одеяние, уложенные в замысловатую прическу черные волосы венчала золотая диадема с черными опалами, а стены роскошного зала обрамляли пластинки эбенового дерева и чистого золота.

На фоне этой неброской роскоши гость выглядел донельзя блекло — неприметное серо-бурое одеяние, редкие бесцветные волосы, столь же бесцветные глаза и совершенно заурядное, сразу же выскальзывающее из памяти лицо. Под стать внешности был и голос — тихий, вкрадчивый, с подчеркнутым подобострастием.

— Она опаснее чем, кажется, госпожа Артемисия, — сказал мужчина, — ее выдают за уроженку Росковии — но это ложь, мы это точно знаем. Есть люди, которые …

— «Мы» — это кто? — оборвала его женщина.

— Люди, которые устроили эту встречу, — ответил мужчина.

— О встрече меня попросил господин Бархашир, — прищурилась Артемисия, — но так и не объяснил зачем ему это нужно. Какое дело столь видному сатрапу до обычной послушницы в Никтополийском монастыре?

— Его племянница, Фарсина была в нем послушницей. И там же Фарсина погибла…

— Это случается, — заметила женщина, — и в Деваманде знают, что может ждать их дочерей в Никтополе. Не припомню, чтобы кого-то это сильно волновало.

— Здесь особый случай, — возразил гость, — в смерти Фарсины как-то замешана эта девка — об этом рассказала одна из послушниц, нынче тоже бесследно исчезнувшая. Но перед этим она связалась с Каскаром, купцом из Демавенда, а тот рассказал всеБархаширу, своему давнему партнеру. Сам Каскар сгинул в Никтополе, но то, что он узнал, донеслось до кого нужно. То, что говорят про эту Елену, на самом деле ложь — она не княжна из Росковии, а обычная беглая рабыня.

— Как тогда она попала в Никтополь? — недоуменно спросила его собеседница.

— Об этом лучше спросить у Кайры Моррикан, ее наставницы, — пожал плечами ее гость, — а также у самой Саломеи, которая покрывает их обоих.

— Настраиваешь меня против архдиаконессы? — Артемисия заломила бровь.

— Она может ошибаться, — торопливо сказал мужчина, — и в ваших силах помочь ей исправить ошибку. Кроме того, насколько мне известно, у этой Лены определенные…трения с Икарией.

Женщина сдвинула точеные брови и ее собеседник понял, что попал в точку.

— Что за трения? — резко спросила она.

— Я так понимаю, — сказал мужчина, — положение Икарии, как лучшей ученицы сейчас…не столь уверенно как раньше.

— Тебе откуда знать? — покривила губы Артемисия, — кто из жриц будет откровенничать с таким как ты?

— Вы можете это проверить и сами, — произнес ее собеседник, — уверен, что верховная жрица Лаверны в Карион, найдет способ связаться со своей старшей дочерью. А что до моего интереса…я представляю интересы дома Фарсан.