— Вот сучки! — выругалась Лена, — а они мне говорили, что новенькие.

— Это ты новенькая, — рассмеялась Катя, — таким как ты труднее всего, потому что из-за них шум никто поднимать не будет.

— Какой еще шум? — спросила Лена, подозревая самое скверное.

— Из-за тебя — никакой, — хмыкнула Катя, — про сиреневый жемчуг они не врали, вот только промолчали, что он тут не сам собой находится — его эти самые тельхины приносят. Они хоть на вид страхолюдные, но ребята головастые — у себя в глубинах много чего такого делают, что на суше ценится. Ну и самые ушлые послушницы и надумали — заманивают дурашек попроще и отдают тельхинам…

— Зачем? — внутренне похолодев спросила Лена.

— А то ты не догадываешься, — рассмеялась Катя, — тельхины, хоть и головастые, а все же хищники, да и до здешних девчонок охочи. Я насмотрелась, что они с ними делают — врагу не пожелаю. А взамен они одаривают тем самым жемчугом, ну и еще кой-какими вещичками. Но с оплатой у них строго: тем двум, что тебя привели, теперь не позавидуешь — придется собой же расплачиваться за то, что тебя упустили.

И словно в подтверждение ее слов откуда-то сверху раздался слабый, словно заглушенный тоннами камня, девичий крик, полный ужаса и боли.

— О, слышишь! — усмехнулась Катя, — уже нашлись.

— Проведи меня наверх! — вдруг сказала Лена, — я хочу посмотреть.

— Мерзкое зрелище, подруга, честно скажу.

— Все равно. Проводи.

Истошный женский крик то и дело прерывался довольным рыком и лаем. Фарсина, почти раздавленная весом навалившегося на нее тела, вопила от ужаса, пока тельхин ожесточенно терзал ее лоно длинным членом с заостренной, будто копье, головкой. Этот тельхин был последним — остальные собакоподобные монстры уже отымели послушницу, проявив не уступающую людской фантазию. Лицо Фарсины было залито смесью собственной слюны и нечеловеческой спермы, анус зиял черной дырой, сочившейся спермой и кровью, как и распухшее, окровавленное лоно. Вой и рык довольных тварей сплетались с криками женщины в одну жуткую какофонию и за всем этим, расширенными от страха глазами, наблюдала лежащая на камне Мартильда. Голая, связанная по рукам и ногам обрывками собственного одеяния, она дрожала, почти сойдя с ума от страха и понимая, что она — следующая.

Еще несколько пар глаз внимательно наблюдали за всем этим из небольшой пещеры, нависшей над водоемом.

— Конец им, — спокойно констатировала Катя, — за что боролись, что называется… Ну, может будет другим урок.

Лена промолчала, вновь переведя взгляд на искаженное мукой и болью лицо Фарсины. Она уже не кричала — только глухо стонала, бессильно дергаясь под насилующим ее чудовищем. На миг Лене показалось, что ее глаза встретились с глазами послушницы и девушка невольно содрогнулась, увидев этот безумный, невидящий взгляд.

— Так нельзя, — вдруг сказала Лена, — надо вытащить их!

— С ума сошла? На ее месте могла быть ты, а эти сучки бы только глазели.

Лена перевела взгляд на остров как раз когда огромный зверь стиснул бока Фарсины когтистыми лапами, пропарывая кровоточащие борозды, и быстро-быстро задвигал тазом. Утробный рык вырвался из его глотки и страшные челюсти клацнули, разом отрывая голову Фарсине. Остальные твари, утробно рыча, ринулись к телу девушки, разрывая ее на части и пожирая окровавленные куски.

— Все! — Лена вскочила, — ты оставайся, а я не могу.

Она уже готова была спрыгнуть в воду, но Катя резко дернула ее руку.

— Сиди на месте, дурында! Эти твари тебя порвут! Тут нужен кто-то более шустрый!

Тельхины, рыча, словно стая изголодавшихся псов, пожирали девичье тело. Те, кто доел свою долю, разворачивали окровавленные морды к Мартильде и красные глаза вновь загорались голодом и похотью. Твари, угрожающе ворча, неторопливо подходили к полумертвой от ужаса девушке, когда некий посторонний звук отвлек их от предстоящего пиршества. Вскинув уши и раздувая ноздри, тельхины вертели головами, пытаясь найти источник звука.

Звук повторился, и на одном из соседних островков поднялся водяной кот. Острые уши были прижаты к лысой голове, выпученные глаза злобно уставились на тельхинов. Вот вновь распахнулась зубастая пасть и зверь издал громкое шипение, словно бросая вызов своре водяных демонов. В ответ послышались такие же звуки — и на еще двух островках, с разных сторон, появились такие же звери.

Сколь бы не были умны и искусны тельхины, на «котяток» они отреагировали так же бурно, как и обычная стая собак на кошку. С диким воем и лаем свора ринулась в разные стороны, преследуя обратившихся в бегство водяных котов. Вскоре островок и храм на нем опустел, если не считать потерявшей сознание Марти. Она уже не видела, как рядом с ней пошли круги и из воды высунулась уродливая голова водяного отродья. Неуклюже схватив тело Марти, Рома, словно огромная лягушка, спрыгнул с острова и исчез под водой.

— Клянусь Трехликой, я не знала, — заливалась слезами Марти, распластавшись у ног бесстрастно смотревшей на нее Лены и опасливо косясь на Кэт с ее отродьем, — не думала, что они станут убивать. Мне Фарсина сказала — пустят по кругу и бросят, а мы потом тебя вытащим. Я не знала, что будет так.

— Чья эта идея? — холодно спросила Лена, — Фарсины?

— Ее, — всхлипнула Марти, — хотела перед Икарией выслужиться. Она никакая не новенькая, мы думали, что тебя легко обмануть. Они часто сюда ходят по каким-то своим делам. А мне…мне Фарсина сказала, что если я помогу, то меня примут в «Нерею». Я же и вправду новенькая, ты же видишь, как тут трудно…

— Что за «Нерея»? — спросила Лена.

— Тайное общество, — пояснила Кэт, — типа студенческого братства. Знаешь, как у америкосов бывает.

— Знаю, — кивнула Лена и вновь перевела взгляд на Марти, — а то, что меня эти твари будут трахать до потери сознания, тебя, значит, не волновало?

— Прости-прости-прости, — залилась слезами Марти, — она сказала, что ты девушка крепкая, что выдержишь, что вы у себя в Росковии и так все время со зверями сходитесь, так что тебе не впервой, может даже понравится.

— Вот сука! — Лена, не выдержав, залепила Марти оглушительную пощечину. Та ойкнула, держась за ушибленное место и умоляюще глядя на Лену.

— Понравится, говоришь? — зло сказала Лена, — хорошо, я тоже буду добренькой. Кэт, как твой мальчик, по девочкам ходок?

Вопрос был излишним: Лена и без того видела с какой откровенной похотью Рома пялится на обнаженную девку. Сейчас он сидел на корточках, поджав лягушачьи ноги, меж которых вздымался могучий ствол, покрытый бугристыми наростами.

— Забирай, — Лена указала на съежившуюся у нее в ногах Марти, — только не до смерти — мне она живой нужна.

Ромка довольно квакнул, одним прыжком преодолев расстояние между ним и жалобно вскрикнувшей девушкой. Та издала жуткий вопль, когда когтистые лапы ухватили ее за талию и разом насадили на огромный член. Отчаянно крича, Марти вырывалась из лап твари, но та, даже не замечая ее потуг, размеренно насаживала ее на свой член, сопровождая это действо довольными булькающими звуками.

— С чего это ты тут командуешь? — недовольно спросила Кэт, — ему указываю только я.

— Разве ты ему зла желаешь? — вскинула бровь Лена. — Где бы он еще нашел такую девку? Лучше скажи, твои котятки еще долго будут песиков за собой водить?

— Долго, — хмыкнула Кэт, — это их любимое занятие — с тельхинами в догонялки играть. Ничего с ними не станется — псы эти не в каждую дыру пролезут, куда мои котики спокойно проскользнут. Так что времени у тебя хватит.

— Времени на что? — подозрительно спросила Лена.

— Ну как на что? — осклабилась Катя, — этой проститутки явно не хватит. Так что и ты готовься, чтобы и самой лечь под Ромку. Ты же не думаешь, что я тебя спасала только потому, что мы земляки — в гробу я ту родину видала, если честно.

— А не много твоему сынишке развлечений на сегодня? — сказала Лена, — я с ним и так расплатилась за спасение.

— Он бы ее и так взял, если бы захотел, — сказала Кэт, — твое разрешение уж точно бы не понадобилось. Хочешь, не хочешь — придется и тебе сегодня ножки раздвинуть. Оно тебе и к лучшему — ты этот мир еще толком не знаешь, но тут это запросто — люди со всякой нечистью сходятся, особенно на разных там обрядах. Эта вот сучка, — она кивнула на Марти, — хоть и орет много, но на самом деле давно знает, что и ей это предстоит. Пора бы и тебе привыкать к здешним порядкам.