Сама Лена почти не смотрела на нее — ее внимание захватил большой гроб из черного дерева, стоявший на мраморном постаменте посреди комнаты. На этот же гроб с непонятным беспокойством посматривала и незнакомка.

— Спасибо, Амола, — кивнула Саломея, — останься, тебя это тоже касается..

Черная амазонка молча склонила голову. Саломея повернулась к попаданке.

— Знакомься, — она кивнула на девушку, — Каллиодора Карос, дочь Алкидиона Кароса, главы этого дома…и моя племянница.

— Очень приятно, — пробормотала Лена.

— Дом Карос недавно понес ужасающую утрату, — продолжила Саломея, — и эта катастрофа могла бы стать необратимой — если бы не тот, кто лежит в этом гробу. Виной этому бедствию — твои старые друзья.

— Как…какие друзья? — спросила Лена. Саломея усмехнулась.

— Сейчас тебе все расскажут. Но сначала, — архидиаконесса щелкнула пальцами, — я хочу познакомить тебя еще кое с кем.

Она произнесла несколько слов — ив тот же миг крышка стоявшего в покоях гроба отлетела в сторону. Ошарашенная Лена смотрела, как в гробу усаживается молодой человек в черно-красной тоге и серебряной диадемой с синим сапфиром. Лишь необычайная бледность и легкий, почти неуловимый, трупный запах, выдавали истинную природу этого существа. В остальном молодой человекмог быть воплощением эротических фантазий фанаток какого-нибудь готического аниме, может, даже Лены, всоответствующий период ее жизни. Длинные черные волосы, большие синие глаза, утонченные, явно аристократические черты лица, которых почти не портили слабые, едва заметные следы недавних ожогов. Саломея протянула ему взятый с соседнего столика серебряный кубок и молодой человек жадно припал к нему, проливая на одежды темно-красную жидкость.

— Заметила сходство? — спросила Саломея и Лена, переведя взгляд на Каллиодору, согласно кивнула — схожесть черт выглядела очевидно.

— Вы брат и сестра? — спросила она. Все рассмеялись — в том числе и восставший из гроба, — и даже на лице девушки появилась слабая улыбка.

— Благородный Кратиад, — прадед Каллиодоры, — пояснила Саломея, — и он же — единственный кто сохранился в мире живых из всего родового кладбища дома Карос. Кратиад, Каллиодора — расскажите жрицам и послушнице все то, что вы говорили мне.

Со смесью страха и удивления, Лена слушала рассказ странной парочки — ко всему прочему оказавшейся еще и любовниками, — обо всем, что происходило со времен событий на кладбище Карос и до встречи с Саломеей. Бросив беглый взгляд на Фебрию и Кайру послушница поняла, что диаконессы удивлены немногим меньше нее.

— С кладбища мы сбежали через Лимб, — рассказывал Кратиад, — но ни я в своем земном теле, ни тем более живая Дора не могли там долго находиться. Поэтому мы и вышли из него, как только представилась возможность — и оказались в горах Аркатии. Кто бы мог подумать, что этот выродок найдет нас и там.

— Вам повезло, что я вас нашла почти одновременно с ним, — усмехнулась Саломея, — второй раз он бы вас в Лимб не отпустил.

— Но кто, забери его Ферсу, он такой!? — воскликнула Фебрия.

— Не знаю, — покачала головой Саломея, — после того как он покончил с собой, я пыталась вызвать душу, но… у меня не получилось.

Даже Лена испугалась при виде того как изменились лица всех ее трех собеседниц. Как она поняла их больше поразило даже не то, что у Саломеи что-то не получилось, а то, что она в этом призналась жрицам, стоявшим ниже нее в храмовой иерархии.

— Я поговорила с теми, кто пришел с ним, — продолжала архдиаконесса, — кой-кого удалось даже захватить живьем. Крестьяне рассказали, что этот человек пришел к ним в деревню, представившись странствующим магом. Он же сказал, что за умеренную плату поможет разобраться с парочкой вриколаксов, терроризующих всю округу.

— Двух! — фыркнула Каллиодора, — хорош же он врать.

— Сложно его за это винить, — заметила Саломея, — ты как могла старалась не отстать от своего предка.

— Моя кровь, — самодовольно произнес Кратиад, — наш род.

— Думаю, он врал не только в этом, — заметила Кайра.

— Да, — кивнула Саломея, — никакой он не странствующий маг. Я вызвала из Лимба дух Артемисии и она мне рассказала все, что знала. По ее словам, этот незнакомец представился ей посланцем Деваманда, а если точнее — сатрапа Бархашира, дальнего родственника царя-бога. Кстати, послушница Фарсина, которую сожрали тельхины — его племянница, да и торговец Каскар был его человеком. Амола, дорогая, — обратилась она к амазонке, — твоя тоска по домашней пище порой дорого нам обходится.

Амазонка усмехнулась, оскалив подпиленные зубы.

— Среди прочего, он говорил, что ему нужна ты, — Саломея взглянула на Лену, — якобы это месть за Фарсину и Каскара. Но я думаю, что это вранье — наш злоумышленник, кем бы он ни был, личность более загадочная, чем обычный шпион Деваманда.

— Почему ты так думаешь? — спросила Кайра.

— Во-первых, это самое солнце, как символ, — сказала Саломея, — очень уж похоже на то, что рассказывала нам Лена об этом…как его.

— Толике, — кивнула попаданка, — думаете, это одна компашка?

— Уверена, — кивнула Саломея, — и наверняка их там больше, чем двое. Потом его колдовство — как я поняла, он как-то преломлял солнечные лучи через перстень с увеличительным стеклом. Я внимательно осмотрела то, что осталось от перстня — стекло самое обычное, но вот металл — золото с незнакомым сплавом. Так или иначе, перстень совмещенный с какими-то заклятиями, превращает лучи Черного Солнца в оружие, сжигающее тела живых мертвецов. Так и было уничтожено все кладбище Карос.

— Отец меня убьет, — сокрушенно покачала головой Каллиодора.

— Не волнуйся, — усмехнулась Саломея, — здесь тебе ничего не грозит. Я свяжусь с твоей матерью — к сестре-архидиаконессе она прислушается, а значит и твой отец тоже. Я верну Алкидиону вашу книгу мертвых — а также единственного предка, с которого семья Карос может начать восстановление родового кладбища.

— Но все же роду Карос нанесен серьезный урон, — заметила Фебрия.

— Как и роду Гелос, — напомнила Саломея, — они потеряли свою жрицу в храме Лаверны. Два дома — богатых, влиятельных…и очень друг друга не любящих. У обоих есть все основания обвинить друг друга в своих бедствиях. И тогда…

— Гражданская война, — закончила Кайра.

— Именно так, — кивнула Саломея, — повод более чем весомый. Другие дома не останутся в стороне — одни поддержат Каросов, а другие Гелосов. Думаю, во всем этом замешан и Деваманд — ему давно поперек горла сближение Некрарии с Империей. Я, может, и сумею притушить конфликт, но это будет сложно — особенно, когда у нас появились новые враги, с пока еще непонятными мне целями.

— Может это все-таки агенты Деваманда? — спросила Фебрия.

— Не думаю, — покачала головой Саломея, — колдовство с солнечными лучами очень странное — никогда не слышала, чтобы девамандские жрецы практиковали что-то подобное. Впрочем, я свяжусь с нашими сестрами из Храма Лилиту — может они что-то знают. Пока же мне кажется, что девамандцев просто используют — также как использовали соперничество между Гелосами и Каросами. К тому же уничтожать родовые кладбища слишком подло даже для Деваманда.

— Да что такого в этих кладбищах, что вы переполошились? — не выдержала Лена, — нет, печально, конечно, но…

— Тебе, что не рассказывали? — вскинула бровь Саломея, — а ну да, это как бы все и так знают. В твоем же мире мертвые лежат смирно?

— Ну так, — осторожно протянула Лена, вспомнив Кэт, — большей частью.

— У нас все иначе, — покачала головой Саломея, — ты и сама, наверное, поняла. Те, кто правят Лимбом не особо приглядывают за своими подопечными и те могут восстать из могилы в любой момент. Правда, это возможно лишь если труп, в который может вселиться дух умершего, останется более-менее невредимым. А поскольку от неуспокоенных мертвецов всегда хватало проблем, их стараются уничтожать или хотя бы связать — есть много способов. Ты, может, видела знак Эмпусы на трупах в наших хранилищах — это отпугивает духов от вселений в свои тела.