Но она видела, что Нелан хочет совсем другого. Он и оказался другим. Мужчина оправдывался тем, что согласился возглавить радикалов, чтобы остановить похищения детей, но… Но ведь это было важно, почему он не сказал раньше? И не сказал, что у него есть жена, да не абы кто — сама глава Детей Аша. Мать Адайн, бывшая жена Я-Эльмона, любовница В-Бреймона. Во имя Лаара Семиликого!

«А ты всё сказала?» — сама себя спросила Ката с укором. И она не была честна полностью. Если оба нечестны друг с другом, могло ли у них быть будущее?

— Что дальше… — протянул Нелан и положил руку рядом с ладонью Каты, но не коснулся. — Я скажу прямо: я не вижу никого из Детей Аша во главе Кирии и никого из Совета. И пока длится переходное время, мы должны найти людей, достойных этого. Стычки закончатся, но начнётся война, которую ведут словами и письмами.

— И ты хочешь участвовать в этой войне тоже?

Нелан повернулся к Кате. Светло-зелёные глаза смотрели ласково, по-доброму. Такой взгляд хотелось всегда чувствовать на себе.

— Я не знаю. Но то, что происходит сейчас, я уже не смогу оставить.

Ката вздохнула:

— Помнишь, я спрашивал тебя, почему ты поверил в нас? Дело ведь было в другом. Ты хотел ухватиться сразу за всё: и за идею Вира, и за Детей Аша — что-нибудь да сработает. Лишь бы действовать.

Нелан мягко улыбнулся:

— Да, это так. Я слишком долго боялся сделать. Прикрывался своим родом, обещаниями отцу, но я больше так не хочу. Не только я, мы все слишком долго боялись. Свобода и равенство — вот то, к чему я выбираю стремиться.

Ката передёрнула плечами, словно Нелан сказал что-то ужасное или мерзкое. Наверное, в этот раз разговор завершится. Они скажут, о чём думают. И больше разговоров у них уже не будет.

— Я знаю, что ты хочешь спокойной жизни, — продолжил Нелан и накрыл своей рукой ладонь Каты.

От прикосновения стало тепло, и хотелось молча улыбаться, а не говорить о том, что могло сделать такое касание последним.

— Но со мной не будет спокойно — не сейчас. Я люблю тебя, Ката, правда. Однако я не хочу больше трусить, мне важно продолжить начатое дело. Я готов защищать тебя хоть от всего мира, но себя я больше не буду жалеть, даже ради тебя. Мне важна судьба народа и наши идеи. Сейчас я выбираю это, и тебе решать, понимаешь ты меня или нет.

Ката пошевелила рукой так, чтобы их ладони как можно плотнее соприкоснулись. После тысячи чужих рук на своём теле она вывела для себя простую формулу: если она любит человека, хочет его касаться. Это желание было самым ярким подтверждением из всех возможных.

— Я тоже долго трусила, только у меня был другой страх: я боялась попросить хоть что-нибудь для себя, думала, недостойна ничего. Теперь я тоже больше не хочу жить со своим страхом, я буду выбирать тех людей, которые выбирают меня.

Ката медленно высвободила свою ладонь из руки Нелана и прижала её к груди. Нелан несколько раз кивнул.

— Не забывай, что ты стоишь всего. Что бы я не сказал «до», это остаётся для меня правдой.

Ката вспомнила, как он произнёс так в первый раз — тогда, у него дома, перед Виром, — и не сдержала улыбки. Эти слова не были правдой для Нелана, как бы он не убеждал её, однако стали правдой для другого человека.

— Всего, кроме революции, — Ката сказала это без укора, просто признавая истину и не желая с ней спорить. — Но эти слова правдивы для меня самой. Я больше не буду притворяться. Надеюсь, и ты знаешь, что делаешь.

Ката не сдержалась и положила руки на плечи Нелана. Они простояли так несколько секунд, глядя друг другу в глаза, затем она быстрым шагом вышла из комнаты, из дома.

Всего одна битва. Надо выйти на неё, чтобы не началась война ещё большая. Это тоже шаг к покою.

Ката, стоя на пороге дома В-Бреймона, напряженно озиралась. Волнение подкралось только сейчас. Вир был слишком умен, чтобы так легко показать, где он живёт. Ещё никому не удавалось загнать его в ловушку. Он не то что выбирался из передряг — он даже не попадал в них, умело избегая расставленных капканов.

А она решила, что выследила его, выследила, потому что хорошо знала. Нет, не могло быть так просто. Ката дотронулась до револьвера, скрытого коротким плащом, но уверенности это прикосновение не дало.

Южанка снова собралась звонить, как дверь открылась, на пороге появился Вир, а она так и застыла перед ним с поднятой рукой.

Мужчина, как всегда, был безукоризненно одет, словно находился не дома, а на важном приёме. С задумчивым видом он провёл рукой по заросшей щеке — таким знакомым жестом, тем жестом, которым она сама всегда хотела дотронуться до него — и улыбнулся:

— Рад видеть тебя, Ката. А я думал, сколько же дней понадобится, чтобы ты пришла ко мне? Неделя, значит. Сказать честно, я делал ставку на пять дней.

Ката округлила глаза. Он ждал её. Она думала, что приготовила для него ловушку, но сама угодила в неё.

— Проходи, нам есть о чем поговорить, — Вир сделал шаг в сторону, указывая рукой в коридор.

«Беги или стреляй», — подумала Ката, но вместо этого откинула капюшон с головы и послушно шагнула в дом. Надо понять, что задумал Вир. Он столько раз просил её «пообщаться», чтобы узнать чужие замыслы, а теперь пора ему самому оказаться на месте тех, кого она была вынуждена обманывать.

Ригард В-Бреймон жил в Сине, в обычном доме, как у среднего класса. Он точно специально подчеркивал разницу между собой и Советом и не переезжал в Ре-Эст.

Ката и Вир прошли по коридору, обклеенному простыми бежевыми обоями в полоску. Он открыл дверь и пропустил её в комнату.

Девушка не сдержала грустной улыбки — Вир оставался верен себе и даже здесь успел обустроить кабинет, свой личный замок, где он мог готовить планы нападения. Внутри пахло книгами и крепким кофе. Южанка, с удовольствием вдыхая эти ароматы, села в кресло.

— Так что привело тебя, Ката? — Вир опустился за стол напротив.

— Почему ты ждал меня?

— Как остальные?

— Зачем ты послал инквизиторов?

Вир надел очки и улыбнулся:

— Я не хочу играть в вопросы. Что же, если ты пока не готова говорить, я не буду заставлять тебя и начну первым.

Ката вцепилась в подлокотники. Вир всегда умел убеждать. Надо внимательно слушать его, чтобы разгадать замыслы, но ни за что нельзя поддаваться. Ни в этот раз, ни уже в другой.

— Должно быть, ты теперь знаешь, что Ригард — мой брат. Мы познакомились, будучи взрослыми, но у нас нашлось слишком много общего. Ты знаешь, чего я хочу: для меня важно уничтожить результаты труда Совета, то, что он так тщательно создавал десятилетиями — его ложь. Я не хочу, чтобы кирийцы по-прежнему жили обманутыми и отказывались от своей силы.

«Нет, не правда!» — напомнила себе Ката. Вира гнала вперёд только жажда мести, а не желание помочь народу. Разговоры о равенстве, о правде, о демонах стали прикрытием, которое помогало переманить на свою сторону людей, но они не были настоящими.

— У меня появился план и ради него я был готов на все. Мы все были готовы. И когда возникла угроза для него, я не побоялся сделать, что должен был, даже если речь шла о том, чтобы убрать вас.

Ката не сдержала дрожь.

— Но сначала сбежали вы, а вскоре после коронации Рейн. Я был готов к неожиданностям. План жив, он лишь немного изменился.

— Как изменился? — тихо спросила девушка.

— Зачем ты здесь, Ката?

Она скромно опустила взгляд, тяжело вздыхая. Последняя битва — вернее, последнее притворство.

— Ты же ждал меня. Ты знаешь, почему я здесь.

— А если я ошибаюсь? Расскажи мне.

Ката, склонив голову немного набок, пристально посмотрела на Вира и с чувством воскликнула:

— Я больше не могу так! — она прижала руки к груди. — Я не хочу видеть кровь и не могу переживать смерти. Кай погиб, кто станет следующим? Крысиный совет не знает, что делать дальше. Я не могу там оставаться. Я не хочу погибнуть!